295Вдаль, я не мог увидеть конца этой низины. Она уходила куда-то и

скрывалась где-то за горизонтом. Порой по ней пробегал ветер, и

трава колыхалась и волновалась, как море. Кое-где группами и в

одиночку росли чахлые березки, жалкие и унылые, и другие какие-

то деревья, скорее, похожие на кустарник.

С горы, на которой я стоял, реку Лефу далеко можно было про-

следить по ольшаникам и ивнякам, растущим по ее берегам в изоби-

лии. Вначале она сохраняет свое северо-восточное направление, но,

не доходя до сопок, чуть-чуть видневшихся на западе километрах в

восьми, поворачивает на север и, немного склоняясь к востоку, те-

чет дальше, теряясь у горизонта.

Бессчетное количество протоков, слепые рукава, заводи и озер-

ки, самой причудливой формы, — все это окаймляет ее с обеих сто-

рон, украшая чересчур однообразный, вызывающий тоскливое чув-

ство ландшафт. Низина эта казалась всем, кому приходилось побы-

вать здесь, безжизненной и пустынной, а между тем не было ни

одного озерка, ни одной заводи, ни одного протока, где не ночева-

ли бы стаи лебедей, гусей, уток и другой водяной птицы.

Долина реки Лефы в дождливый период года легко затопляется

водой, о чем свидетельствовата лужи, ярко блестевшие на солнце в

разных местах.

Я смотрел на воду и видел, как в ней отражалось солнце, и каза-

лось, будто светят два солнца: одно сверху, а другое откуда-то снизу.

№58

У Андрейки нет ни отца, ни матери. Сколько он помнит себя,

он живет в белой хатке, под большой вербой, с дедом Агафоном.

Возле хаты с одной стороны белеет береговой песок и синеет море, а

с другой, насколько глаз хватает, тянется безлесная, голая, сожжен-

ная, покрытая высохшим бурьяном степь, размытая оврагами и бал-

ками.

Еще в два часа ночи, когда только стали бледнеть звезды, Анд-

рейка отчалил с дедом от берега. Когда рассвело и по воде, и по

морю побежачи мокрые полосы, а спокойное, гладкое море откры-

лось до самых краев, ветер упал. Пришлось взяться за весла. Снача-

ла работа у него шла легко и свободно, но прошел час, другой, и он

стал уставать. Каждый раз, как он откидывался назад и весла с

плеском проходили в прозрачной, игравшей розовым отблеском воде,

ему казалось, что он уже больше не в состоянии разогнуться, до того

ныла поясница и ломило руки, но он снова и снова закидывал весла,

296И лодка ползла, как черепаха. Наконец дед, все время молча сидев-

ший на корме, проговорил: «Хватит, Андрейка».

Обрадованный Андрейка торопливо пробрался по качавшейся лод-

ке на корму, а дед сел за весла и стал грести молча и упорно. Анд-

рейка, правя рулем, глядел на разбегавшиеся из-под весел длинные

водяные жгуты, на мерно откидывавшуюся фигуру деда и отирал

свое мокрое, вспотевшее лицо, с наслаждением предаваясь отдыху.

Солнце подымалось все выше и выше, и зной, неподвижный,

слепящий, стоял над морем, в истоме раскинувшийся под горячим

небом. Андрейка, разморенный жаром, от скуки и однообразия раз-

говаривал с рыбами, которых он вытаскивал из сети. Андрейка вы-

тащил и с трудом поднял вверх обеими руками большую рыбу. Не

успел дед раскрыть рта, как сазан, очутившийся на воздухе и замер-

ший от изумления, вдруг рванулся изо всех сил, выскользнул, плюх-

нулся в воду, блеснул хвостом — и был таков.

Тогда-то и раздались над морем отчаянные крики Андрейки, по-

тому что дед молча, не говоря ни слова, поднялся, взял просмо-

ленную веревку, сложил ее вчетверо и жестоко наказал мальчика.

№59

В лесу зимой

В начале марта, после нескольких дней оттепели, снова ударил

мороз, образовав наст, крепкий и гладкий, как стекло. В обед мы

отправились на охоту, а к вечеру уже далеко забрались в глушь дрему-

чего леса, легко прокатившись на лыжах верст пятнадцать. Нас было

трое: Савелий, старый охотник, толстый и круглый, как улей, с

походкой, точно он к кому-то крадется; Пыж, длинноухий его пес,

понимающий по части охоты не хуже своего хозяина, и я, в то

время еще подросток. Все наше оружие состояло из двух простых

одностволок, двух топоров и отточенной рогатины. Выбрали место

для ночевки под большими лохматыми елями, точно под шатром, и

стали снимать с себя вес лишнее.

— Не замерзнем? — спросил я.

Воткнув топор в дерево, Савелий повернул ко мне свое обвет-

ренное лицо с вывороченными ноздрями, заросшее черной лохма-

той бородой, хмуро посмотрел на меня из-под шершавых бровей и

прохрипел точно про себя:

— Будем спать как на печке.

Кругом ни одного живого звука. Только дует ветер, шумит лес,