§ 3. Идея реального представительства

В литературе государственного права идея реального представительства находит многочисленных сторонников*(419). Основное возражение против господствующей системы представительства - его неорганизованный характер. Число - абстракция, которой ничто не соответствует в реальной жизни; представительство числа никого и ничего не представляет.

- Соберите случайно,- говорит Прэнс,- в избирательных округах людей с разнообразными стремлениями: рабочих, мелких собственников, художников, ученых, земледельцев, предпринимателей, военных, юристов,- и попробуйте заставить их голосовать всех вместе за одного кандидата или за один список, слить волю всех в одну волю,- и вы убедитесь, что эта задача неосуществима. Но соберите людей, живущих одной жизнью, имеющих одни занятия, одну цель, одни стремления, одни потребности и интересы; сгруппируйте их вокруг этого интереса, и пусть это будут углекопы или адвокаты, художники или ткачи, земледельцы или солдаты, предоставьте им избрать из своей группы кандидата, и между ними тотчас состоится соглашение. Необходимо оставить каждого в его среде - землепашца в его деревне, рабочего в кооперативном обществе, ученого в университете, негоцианта в торговой палате,- и революционные или реакционные страсти ослабеют, уступят рассудительности, и правильно понятый общественный интерес предпишет избирателю, за кого подать голос. Необходимо опереться на местные организмы, на общественные силы, и предоставить на выборах действовать группам, а не индивидам. Это будет системой всеобщей подачи голосов, но системой организованной, взамен современной неорганизованной - анархической - системы всеобщего голосования*(420).

Соглашаясь в принципе, сторонники представительства интересов расходятся между собой в определении тех групп или интересов, которые должны быть представлены в законодательном собрании. По мнению Моля, необходимо различать троякого рода группы: во-первых, основанные на материальном интересе (крупная земельная собственность, мелкая земельная собственность, промышленность и торговля, наемный труд); во-вторых, основанные на духовном интересе (церковь, наука, искусство) и, в-третьих, основанные на интересе совместного жительства (община). Каждая из указанных групп (и подгрупп) должна быть соответственно представлена в парламенте*(421). По проекту Шеффле, две трети парламентских полномочий должны быть предоставлены всеобщему голосованию; остальная треть должна быть распределена между хозяйственными и нехозяйственными корпорациями: к числу первых Шеффле относит сельскохозяйственные, торговые, промышленные, ремесленные и рабочие камеры; к числу вторых - капитулы, синоды, университеты, училищные советы, корпорации врачей и адвокатов*(422).

Наконец, Бенуа намечает семь групп, интересы которых должны быть самостоятельно представлены в парламенте: земледелие, промышленность, транспортные предприятия (?), почта и телеграф (?!), коммерция, административная служба, либеральные профессии, капиталисты, живущие доходом с своих капиталов*(423).

И еще с большим разногласием мы встречаемся при решении вопроса, в какой пропорции каждый интерес должен быть в парламенте представлен. По мнению Моля, при распределении полномочий между отдельными группами необходимо принимать во внимание не только численность группы, но также ее имущественное и духовное значение*(424). Шеффле откровенно признает, что принципиальное и общее решение вопроса о распределении полномочий между отдельными группами вообще невозможно. Необходимо принимать во внимание социальные условия каждой страны, темперамент народа, уровень его развития. "Умеряющая примесь" корпоративных элементов может быть тем менее значительной, чем более уравновешен и спокоен народный характер. Во всяком случае, представительство духовных корпораций - церкви, школы, науки и искусства - должно быть значительней представительства корпораций хозяйственных, не только потому, что духовные интересы народа, по меньшей мере, равноценны хозяйственным, но и потому, что духовные интересы наименее представлены всеобщим избирательным правом*(425). Что касается Бенуа, то им предлагается удивительная схема распределения депутатских полномочий, по числовому принципу, между отдельными департаментами Франции и, в пределах департамента, между отдельными корпорациями. При этом, конечно, оказывается, что почти все депутатские полномочия приходятся на долю земледелия, промышленности и торговли. Для того чтобы обеспечить представительство другим интересам, он соединяет всевозможные интересы в одну группу - напр., административную службу, либеральные профессии и рантьеров - и такой "корпорации" предоставляет одно депутатское полномочие на департамент*(426)!..

Система представительства интересов страдает двумя неустранимыми пороками.

По справедливому указанию Г. Мейера, она стоит в противоречии с задачами государства и с сущностью народного представительства. В борьбе экономических интересов государство должно быть нейтральным элементом. Критерием государственной деятельности должно быть не благо отдельного сословия или класса, а общее благо народа. Реализация этого блага является призванием народного представительства, ибо каждый в отдельности депутат является представителем всего народа.

Но сколько бы раз конституция ни повторяла, что депутат представляет народ, в его целом,- при системе представительства интересов, de facto он будет себя чувствовать представителем своей классовой группы. Он будет выступать на защиту не общего блага, а специальных интересов. И парламент окажется ареной ожесточенной классовой борьбы, bellum omnium contra omnes. Борьба эта неизбежно закончится коалицией наиболее влиятельных интересов, в ущерб другим, менее влиятельным. Нельзя, разумеется, отрицать, что и в современных парламентах немало депутатов, защищающих односторонний классовый интерес. Тем не менее характер современных выборов,- тот факт, что депутат избирается различными общественными классами, является могущественной сдержкой узкосердечной классовой политики*(427).

Но еще важнее другой - точно так же неисправимый - порок классового представительства.

Не подлежит никакому сомнению, что существует известная аналогия между современной реальной системой представительства и системой сословного представительства минувшей исторической эпохи: и сословная группировка избирателей покоится на реальном принципе - на том предположении, что у каждого сословия имеются особые интересы, нуждающиеся в особом представительстве. Различие между этими системами заключается, однако, в том, что в то время как сословное представительство базируется на естественной, исторически возникшей группировке общественных элементов, необходимой и достаточной при наличности известных исторических условий,- так называемое реальное представительство является искусственным, по своему происхождению, продуктом законодательного произвола, определяемого изменчивым соотношением политических и социальных сил.

Само собой разумеется, что о представительстве всех существующих в обществе интересов не может быть и речи, хотя бы уже потому, что не все интересы в достаточной мере организованы для самостоятельного представительства. Законодателю приходится выбирать - одним интересам отдавать предпочтение перед другими. В австрийском дореформенном рейхсрате представлены интересы крупного землевладения, торгово-промышленного класса, городского и крестьянского населения. Совсем не представлены интересы науки и искусства, либеральных профессий, рабочего класса. Многомиллионный рабочий пролетариат до реформы 96 г. лишен представительства, тогда как промышленники и торговцы представлены дважды - и в составе городской курии и в составе курии торгово-промышленной. Сам размер представительства того или иного интереса неизбежно является совершенно произвольным, ибо нет и не может быть иных объективных критериев, кроме критерия числового, при определении размеров представительства от отдельных избирательных курий. Еще не изобретен прибор для определения удельного веса социальных интересов. Невозможно доказать, что землевладельцы должны быть представлены 85, а сельские общины 129 депутатами. Простое сопоставление 72 представителей от курии всеобщего избирательного права, с 85 от курии крупных землевладельцев является, по существу, неопровержимой критикой реальной системы представительства.

И еще более неопровержимой критикой является наш собственный, отечественный опыт. Как уже указано выше, в России избирательное право построено на начале многостепенных выборов: избирательные курии избирают выборщиков; выборщики в губернском избирательном собрании избирают депутатов. Политический удельный вес курии определяется числом выборщиков, избираемых ею.

До издания Закона 3 июня общее число выборщиков по 51 губернии Центральной России равнялось 6058; из них от крестьян - 2529 выб. (41,6%), от землевладельцев - 1963 (32%), от городских избирателей - 1336 (22%) и, наконец, от рабочих - 232 выб. (4%).

По справедливому указанию проф. Н. И. Лазаревского, распределение выборщиков между отдельными куриями - как общеимперское, так и в пределах каждого уезда в отдельности,- является чисто искусственным. Нельзя указать никакого принципа, лежащего в его основе*(428). Можно подметить одну лишь тенденцию законодателя: по-видимому, он стремился к тому, чтобы ни одной из избирательных курий не принадлежало в губернском избирательном собрании абсолютное большинство голосов*(429).

Закон 3 июня существенным образом изменяет удельный вес избирательных курий. Общее число выборщиков по этому закону равняется 5163; из них от крестьян - 1168 (22,4%), от землевладельцев - 2644 (51,3%), от городских избирателей (по двум куриям) - 1258 (24,2%), от рабочих - 114 (2,3%). Само собой разумеется, что общее перераспределение выборщиков между избирательными куриями является следствием перераспределения их в пределах каждого уезда и, следовательно, каждой губернии в отдельности.

В то время как, до издания Закона 3 июня, выборщики землевладельческой курии составляли абсолютное большинство только в 2 губерниях, теперь они составляют большинство в губернских избирательных собраниях 28 губерний, и, кроме того, в 4 губерниях количество выборщиков из землевладельцев равно количеству выборщиков от остальных избирательных курий, вместе взятых.

И такие результаты достигаются при помощи удивительного по своей элементарности приема: механического сокращения числа выборщиков от крестьян и такого же механического увеличения числа выборщиков от землевладельцев. Ни одна из избирательных систем, построенных на представительстве числа, не открывает законодательному усмотрению таких безграничных перспектив. Избирательный ценз устраняет от участия в выборах многочисленные группы населения, но он не дает законодателю возможности дозировать такое участие по своему усмотрению. Политический эксперимент 3 июня - наиболее убедительное доказательство теоретической несостоятельности системы классового представительства.

Система эта с неприкрытой откровенностью закрепляет политическое господство за социально преобладающими общественными классами. По мере демократизации современных обществ она неизбежно уступает место системе народного представительства в собственном смысле этого слова.

В дальнейшем мы остановимся на характеристике этой последней системы.