Ком н мльси вность

Сейчас мы обратимся к проблеме «компульсивного злоупотреб­ления наркотиками» (ср. также Jaffe, 1965; Glasscote et al., 1972).

Конечно, возникает вопрос: в какой степени эта компульсив-ность имеет физическую природу? Не тот ли факт, что эти нарко­тики неизбежно или, по крайней мере, очень часто вызывают пси­хологическую зависимость, которая впредь не может быть сломана, в первую очередь приводит к их запрету?

Когда мы тщательно изучаем, с одной стороны, историю и опыт лечения, а с другой, интересные наблюдения за медикаментозно и психиатрически вызванными аддикциями (например, случаи применения опиатов для лечения меланхоликов), мы вынуждены определить очень незначительную валентность в широком диа­пазоне этого фактора физической зависимости. Другими слова­ми, как сказал Гамлет, «готовность это все».

¹ Подобные размышления применимы к употреблению наркотиков в осо­бых стрессовых ситуациях: в бою, на экзамене, в длительной поездке.

Те, кто работает с компульсивными наркоманами, снова и сно­ва наблюдает, что если их пристрастие к наркотику исчезает (или более точно, если перемещается выбор наркотического эффекта), раньше или позже у них проявляется тенденция заменить его дру­гими симптомами. Невротическая депрессия и суицидальные по­пытки, акты насилия, воровство, побеги, серьезные приступы тре­воги обнаруживаются до употребления наркотиков, а иногда и в самый пик их употребления. Как только доступ к наркотикам блокируется, обычно все эти симптомы возникают вновь, но уже в обостренной форме, часто являясь при этом более деструктив­ными, нежели само употребление наркотиков. Еще чаще мы стал­киваемся с заменой внезапно ставшего недоступным одного типа наркотика фармакологически совершенно другим классом нар­котиков: т. е. пациенты, лишенные наркотиков, обычно обраща­ются к алкоголю и успокаивающим средствам (главным образом, барбитуратам), которые не имеют никакого отношения к физи­ческим феноменам очищения, и относятся к исключительно пси­хологической потребности в вызываемом наркотиком облегчении. Другими словами, компульсивное употребление наркотиков — просто один симптом среди других, выражение лежащего в его основе нарушения, а не заболевание как таковое.

Одно значение данного наблюдения, несомненно, состоит в том, что по-настоящему трудной задачей в лечении таких паци­ентов является не изъятие наркотика, а задача овладения эмо­циональной потребностью в употреблении наркотика, любого наркотика и многих других в равной степени пагубных внешних средств, с целью обретения облегчения. Другими словами, я еще никогда не встречал компульсивного наркомана, который бы не имел глубоких эмоциональных нарушений, который бы не де­монстрировал в своей истории разрушение границ или даже пси-хотичные конфликты и дефекты. Лишь вторичным образом мы сталкиваемся с опустошениями, вызванными самими наркоти­ками. Мы можем шагнуть далее: не только то, что мы сталкива­емся со многими другими признаками распространяющейся по­всюду психопатологии — чаще всего пограничного типа, — но и сам критерий, используемый для отбора этой группы как груп­пы компульсивных наркоманов, а именно «компульсивность», ведет нас прямо в непроходимые заросли того, как определить психологическое здоровье и болезнь, поскольку данное наблю­даемое качество компульсивности или повелительности уже было использовано несколькими психоаналитиками-теоретика­ми (в особенности Вэлдером [Waelder, 1936] и Куби [Kubie, 1954]) для определения заболевания:

«Сущность нормальности — гибкость во всех этих жизнен­ных отношениях. Сущность заболевания — замораживание по­ведения в неизменных и ненасытных паттернах. Именно это характеризует любое проявление психопатологии, в побуж­дении ли, цели, действии, мысли или чувствах» (Kubie, 1961, р. 20—21). Наши «привычки», без исключения, представляют собой парадигмы для людей, одержимых такими «неизменны­ми и ненасытными паттернами».