Ich kann das Wort so noch unmöglich schätzen,

Ich muß es anders übersetzen,

Wenn ich vom Geiste recht erleuchtet bin.

Geschrieben steht: Im Anfang war der Sinn.

Bedenke whol die erste Zeile, •

Daß deine Feder sich nicht übereile,

Ist es der Sinn, der alles wirkt und schafft?

Es sollte stehn: im Anfang war die Kraft!

Doch, auch indem ich dieses niederschreibe,

Schon warnt mich was, daß ich dabei nicht bleibe.

Mir hilft der Geist! auf einmal seh ich Rat

Und schreibe getrost: Im Anfang war die Tat!

Гёте — «Фауст»

Ключевые понятия Wort — Sinn — Kraft — Tat под- * черкиваются их рифмующей позицией; впрочем, и дру- гие рифмующиеся пары состоят из семантически значи- мых и нагруженных слов: schätzen — übersetzen, Zeile — übereile, niederschreibe — bleibe. Только с ключевыми словами рифмуются семантические ослабленные едини- цы, чтобы тем самым в рифмующихся парах перевес был на стороне ключевых слов: Wort — fort, bin — Sinn, schafft — Kraft, Rat — Tat. В переводе Баярда Тейлора эта рифменная композиция сохранена лишь частично, в остальном семантические единицы сгруппированы так, что вместо ключевых понятий на рифму приходятся с точки зрения философии «Фауста» второстепенные сло- ва: .

Tis written: «In the Beginning was the Word». Here am 1 balked: who, now, can help afford? The Word? — impossible so high to rate it; And otherwise must I translate it; If by the Spirit I am truly taught^

Then thus: «In the Beginning was the Thought». •

This first line let me weigh completely,

Lest my impatient pen proceed too fleetly.

Is it the Thought which works, creates indeed?

«In the Beginning was the Power,» I read.

Yet, as I write, a warning is suggested,

That I the sense may not have fairly tested. The Spirit aids me: now I see the light! «In the Beginning was the АФ, I write.

3. Смысловая насыщенность

' У поэта-переводчика часто возникают затруднения в связи с тем, что одна и та же мысль требует для выражения на разных языках всякий раз другого числа слогов. Различ­ная семантическая насыщенность языка подлинника и перевода принуждает переводчика к сокра­щениям или, наоборот, к «размазыванию» — и то и другое не может не влиять на общую трактовку стихотворения. Строка французского александрийского стиха вклю­чает примерно 8,7 слова, из них 4,15 с ударением⁸. Это идеально согласуется с синтаксической конструкцией: 1) подлежащее, 2) сказуемое, 3) дополнение и, допустим, 4) определение или обстоятельственное слово: La valeur/n'attend point/le nombre/des années (9 слов, 4 акцентных семантических ядра).

Примерно столько же слов и семантических единиц содержится в строке английского белого стиха: в сред­нем 8 слов и 4 семантические группы. Таким образом, двенадцатисложный французский и десятисложный анг­лийский стих наиболее удобны для самостоятельного синтаксического единства и не случайно, что в обеих литературах это самые распространенные размеры. Немецкий язык обладает несколько меньшей семанти­ческой насыщенностью, чем французский, меньшей, чем анг­лийский и чешский, и несколько большей, чем русский.Сред­няя длина слова в прозе для английского языка 1,4 слога, для чешского 2,4, для французского 2,47, для русского 3 слога. Однако в действительности чешский перевод с анг­лийского длиннее подлинника только приблизительно на 20%, поскольку аналитический английский требует часто двух слов для выражения одной чешской лексической еди­ницы. В общем, чехи не испытывают затруднений, сохраняя при переводе французские и даже русские размеры. Зато немецкие, чешские и русские переводчики лишь с величай­шим трудом «вмещают» содержание английского подлинника в тот же размер на своем языке. Немецкий, чешский и рус­ский десятисложник содержит чаще всего только три (а не

четыре)' семантических ядра. Обратимся к переводам анг­лийской поэзии и посмотрим, какими средствами поэты ком­пенсируют различия в содержательности стиха. Вот при­меры из Шлегелевского перевода «Гамлета»:

а) при малейшей возможности предпочтение отдается коротким словам и тем самым, естественно, вырабаты- вается искусственный «поэтический» словарь:

О, what a rogue and peasant slave am II

О, welch ein Schurk' und niedrer Sklav' bin ich!

б) Несколько смысловых единиц конденсируется в единое выражение:

The instant burst of clamour that she made Der erste Ausbruch ihres Schreies hätte.

в) Некоторые детали подлинника опускаются:

Who this had seen, with tongue in venom steep'd Wer das gesehn mit gift¹ gem Schelten hätte.

Сгущение фразы, разумеется, наилучшее решение. При этом, конечно, очень часто приходится жертвовать тем или иным оттенком смысла, поэтому граница между сгущением и пропуском всегда подвижна.

г) В исключительных случаях увеличивается коли- чество стихов; это возможно только в нестрофической поэзии, примером которой является сценический белый стих, но и там подобная распространенность стиха не- благоприятно влияет на темп пьесы и ритмическое чле- нение мысли:

Run barefoot up and down threating the flames With bisson rheum; a clout upon that head Where late the diadem stood; and, for a robe...

Wie barfuß sie umherlief und den Flammen Mit Tränengüßen drohte; /einen Lappen Auf diesem Haupte/, wo das Diadem Vor kurzem stand; und an Gewandes^Statt/

д) Обычно строка удлиняется на 1 слог (т. е. вместо английского мужского окончания ставится женское), в исключительных случаях на два слога, т. е. на целую стопу. Так, Гейне переводил четырехстопные стихи Бай- рона «К Инессе» пятистопными: