Ihr menschen — ich bin schön — ein träum von stein! Mein busen der zu blutigen küssen treibt.

Перевод Ст. Георге

Иногда в немецких переводах два ядра сливаются в одно сложное слово, да и полустишия таких немецких александ­рийских стихов практически состоят из одного тяжеловес­ного слова (ср. I стих в переводе Ст. Цвейга:

Ich bin so märchenschön in meinen Marmorblössen Ein steingeword'ner Traum, der anlockt und betört).

Б. Развитие французского александрийского стиха, по­нятно, не ограничивалось комбинированием обоих вариан­тов классической схемы и переходных форм между ними, в нем заметна тяга к ослаблению канона. С дву­членным и даже четырехчленным стихом контрастирует во французской поэзии стих трехчленный. Какое при этом происходило ослабление, наиболее полно описал В. Теодор Эльвер (W. Theodor Elwert): «...но уже в эпоху классицизма (XVII — XVIII вв.) отмечается ослабление срединной цезуры в пользу членений по обе стороны от нее, что приводит к трехчастности стиха. Тройное деление мо­жет и не быть симметричным, то есть средняя часть может вмещать 4,5 и 6 слов. Примеры:

4+4+4

Et près de vous /се sont des sots/ que tous les hommes

Мольер

3+5+4

Cela dit, /maitre Loup s'enfuit,/ et court encore

Лафонтен

2+6+4

Et moi, /je lui tendais la main/ pour l'embrasser.

Расин

Трехчастные александрийские сти-X и (les alexandrins ternaires), относительно редкие y клас­сиков, часто встречаются у Шенье и романтиков (особенно у Гюго), в том числе форма 4+4+4, но всегда вперемежку с двучастными классическими стихами в пропорции 1 : 3 (Кастнер — Léon Emile Kastner). При этом, однако, на шес­той слог падает ударение и он всегда конечный в слове.

С середины XIX в., традиционное строение алек­сандрийского стиха разрушится, у парнасцев (Т. де Банвиль) шестой слог может стать безударным (на него приходится неакцентированное слово); со времен символизма шестым слогом может быть даже немое e или безударный слог внут­ри слова⁶.

Трехчленный александрийский стих на фоне нейтрально­го двучленного с цезурой посредине носит характер качест­венно иной, и на фоне симметрической схемы это ощущается как намеренное противопоставление. В силлаботоническом стихе цезура не версификационный, а стилистический фак­тор, она не является обязательным элементом метрической схемы и перемещение ее не знаменует еще изменения мет­рической формы. Это всего лишь один из ритмических фак­торов, оттеняющих логический ход мысли:

In a palace of pale-rose purity she sleeps, The princess, in least-animated murmurings; Sometimes a half-heard utterance in coral shapes Itself, when random birds peck at her golden rings.

П. Валери «Спящая красота». Перевод Джемса Киркупа

В этих английских стихах синтаксическая пауза после первой трети стиха и потенциальная пауза после второй трети не ощущается на фоне срединной цезуры как отрица­ние версификационной нормы и воспринимается просто как определенный тип синтаксического членения стиха, подоб­но паузе в белом стихе.

В. Во французском силлабическом стихе есть форма п е- реходная от александрийского к сво- бодному стиху — неторопливые примерно шести- семисложные отрезки, часто встречающиеся и в прозе,— языковая форма, общая для французской прозы, классиче- ского и свободного стиха: '

Tout au fond de l'ombrelle / je vois les prostituées merveilleuses Leur robe un peu passée /du côté du réverbère couleur des bois Elles promènent avec elles/un grand morceau de papier mural.

И т. д.

A. Бретон «Совершенно белые мужчина и женщина»

Каждый из этих свободных стихов начинается правиль­ным александрийским полустишием, затем идет вторая по­ловина, более длинная с «неправильным» числом слогов, превышающим 6—7. Таким образом, с точки зрения силла-бики первое полустишие представляет собой одновременно и свободный стих, и начало александрийского стиха. Понят­но, при переводе Любым силлаботоническим стихом эти пере­ходные формы принимают иной облик: