Бог из отрицания

Суть метода отрицания в “познании” бога известный православный богослов прошлого столетия В. Д. Кудрявцев-Платонов описывает следующими словами: “Мы должны отстранить от него (бога. – Е. Д.) все несовершенства и ограничения бытия условного (т. е. материального.– Е. Д.) и, таким образом, очистить понятие о первой причине от несвойственных ему предикатов” ⁷.

Отрицательный метод “постижения” бога, или, другими словами, “постижение” бога путем отрицательных суждений, формировался еще в рамках политеизма. Более широко отрицательный путь “постижения” бога начал применяться богословами и идеалистами в период разложения политеизма и формирования на его основе монотеизма. Так, уже “отец” христианства Филон Александрийский учил, что бог – “существо сверхчувственное, недоступное познанию, сверхприродное, лишенное каких бы то ни было известных человеку качеств” ⁸.

У официальных сторонников греко-римской политеистической религии философов-идеалистов Плотина, Порфирия, Ямвлиха, Прокла, которые “отстаивали веру в языческих богов... утверждали, что в статуях (богов.– Е. Д.) действительно присутствует божественное, от них исходит божественная сила” ⁹, отрицательный метод постижения существа бога считался главным. Этот метод “постижения” бога был назван апофатическим богословием, или отрицательным богословием (атиосраті – “отрицаю”). Сущность этого богословия сводилась к тому, что оно описывало бога путем отрицания ряда качеств, ему не присущих. Из философии неоплатоников апофа-тическое богословие перекочевало в христианство и оказало значительное влияние на формирование христианского богословия.

136

Согласно наиболее видному представителю неоплатонизма Плотину бога можно описать только “путем отрицательного движения через все предикаты”. Все те преднкаты, которые имеют какую-нибудь определенность (а все предикаты имеют какую-нибудь определенность), нельзя, говорил Плотин, применять к богу, ибо он является непознаваемым, абсолютно неразличимым внутри себя. К богу, по Плотину, нельзя применить даже такие понятия, как бытие, субстанция. О нем можно только говорить, что он не чувствует, не мыслит, не осознает себя, ибо само чувствование, мышление, сознание включает в себе различие. К природе бога, писал Плотин, непри-ложимо никакое определение, ей не присуще никакое качество. О ней (природе бога) можно только сказать, что она сверхчувственна, сверхразумна, сверхъестественна ¹⁰.

Традиции апофатического богословия Плотина в философии продолжили его последователи: Порфирий, Ямвлих и особенно Прокл в своем сочинении “Платоновская теология”.

Как мы уже подчеркивали, принципы апофатического богословия неоплатоников были полностью перенесены в христианское богословие. Августин, епископ гиппонский, руководствуясь принципами апофатического богословия, так описывает бога: “Бог – не тело, не земля, не небо, не луна, не солнце, не звезды, не это телесное, потому что если он не небесное, то тем более не земное. Я, конечно, исповедую и должно исповедовать его духом, потому что Евангелие говорит: бог есть дух. Однако поднимись выше всякого изменяемого духа, поднимись выше духа...” ¹¹

Наиболее полно апофатизм идеи бога в христианском богословии нашел свое воплощение в сочинении Дионисия Лжеареопагита “Об именах божиих”. Свои богословские мысли о боге христианский автор излагал, как верно подметил Гегель, полностью следуя неоплатонику Проклу. Дионисий утверждает, что бог не только не выразим, не познаваем, но он супранесказуем, т. е. сверхневыразим, сверхнепознаваем, он не только совершенство, но и сверхсовершенство, он выше всех определений, он – “супра-существенная неопределенность” ¹².

Апофатизм (отрицание) как способ создания идеи бога был присущ не только христианской религии, а и всем религиям, которые в той или иной мере разрабатывали учение о сущности единого бога. Так, столп раввинист-ского богословия Моисей Маймонид “отрицал атрибуты бога, видя в этом отрицании единственную возможность поддержать веру в него; каббалисты тоже освободили бога от атрибутов” ¹³.

137

Апофатизм стал едва ли не главной формой богослов-ствования в буддизме. Понятие о нирване, небытии, о ничто в применении к описанию природы сверхъестественного как раз и родилось в результате отрицательного богословствования. В дзен-буддизме – одном из ответвлений буддизма – апофатизм нашел свое наиболее полное и чистое воплощение. Дзен-буддизм считает бога абсолютно невыразимым, абсолютно непознаваемым и отказывается говорить что-либо конкретное о боге. Лучший рассказ о боге – ничего о нем не говорить; лучшее познание бога– не стремиться его познать.

Но апофатизм не имеет широкого распространения среди простых верующих. Учение о боге, лишенном всех качеств и определенностей, не удовлетворяет верующих, во-первых, потому, что верующие в подавляющем большинстве мыслят наглядными образами, а во-вторых, они ожидают от бога не каких-то неопределенных, а вполне конкретных благ: здоровья, успеха в делах, загробного воздаяния и т. п.

Апофатизм удобен церковникам как один из приемов ухода из-под ударов рационалистической критики религиозных идей. Но апофатизм вместе с тем и опасен для религии: если его строго придерживаться, то он от отрицания реальных качеств бога логически ведет к отрицанию бога, как такового. Развивая эту мысль, Л. Фейербах писал: “Но все, что лишено определений, не производит на меня действия; а что не действует, то и не существует для меня. Отрицание определений равносильно отрицанию сущности. Существо, лишенное свойств, не имеет объективного бытия, следовательно, не существует. Если отнять у бога его свойства, то он окажется лишь существом отрицательным, то есть не существующим” ¹⁴. “Бог, полагающий, что определенность оскорбляет его, не имеет достаточно мужества и силы, чтобы существовать”, – саркастически замечает Фейербах ¹⁵.

Вот почему богословы, принимая апофатизм, вынуждены ограничивать его рамки. “... Нельзя допустить... преувеличенного понятия о непознаваемости бога”, – пишет уже упоминавшийся нами богослов Кудрявцев-Платонов ¹⁶. В современных религиях апофатизм является только одним из “путей познания бога” и одним из ярких свидетельств методологической непоследовательности богословия.

138