X. Мировое общество 185

i "Прекрасную и добродетельную жизнь" (итал.).

ii "Владения", "царства" (лат.).

iii "Государство, или гражданское общество" (лат.)

iv "Соединение тел" (лат).

v "Ученое незнание" (лат. ).

vl "Ряд вещей" (лат.).

vii Очень приблизительный перевод немецкого "Politikwissenschaftler".

viii Речь идет о метафоре "слепого пятна". В нашем зрительном поле есть определенная область, которую мы не видим в силу отсутствия зрительных рецепторов в соответствующей области сетчатки. Но "мы не видим того, что мы не видим" (какой-то размытости, черного провала и т. д.). У каждого наблюдателя есть свое "слепое пятно", а именно, само его наблюдение. Также см. послесловие к книге.

XI. Притязания на рациональность

Гуманистическая традиция Европы придавала понятию рациональности, равно как и связанным с ним ожиданиям, весьма специфическую форму и, вместе с тем, вуалировала специфику этой формы ощущением естественной данности традиции, которая не допускала никаких иных мыслительных вариантов. Согласно представлениям этой традиции, "ratio" принадлежало природе человека. Человек получал определение как природное существо, отличное от зверя. При этом в понятие природы, в отличие от его нынешнего понимания, включалась и нормативная компонента. Тем самым, нормативное понятие рациональности опиралось на нормативное понимание природы. В контексте размышлений Аристотеля природа понималась как движение, направленное на завершение (télos), которое, однако, безоговорочно не гарантировало, что это завершение действительно будет достигнуто. Под "историей" - в ее отличии от "поэзии" - вплоть до Нового времени понимали, прежде всего, собрание фактов и опытов, которые учили тому, что всякое начинание может оказаться неудачным. Если переводить на наш понятийный язык, можно сказать, что "télos" считался двусторонней формой, а именно состоянием покоя, удовлетворения и совершенства, которого можно было достичь, но в достижении которого можно было и потерпеть неудачу. Понятию совершенства противостояло понятие болезненности и испорченности. Позитивному значению естественного состояния противостояло негативное значение (stéresis, privatio), указывавшее на ошибку, неудачу.

С социологической точки зрения, оказывается неслучайным, что данной концепции точно соответствовали теории благородного сословия того времени и, прежде всего, теории благородного воспитания. Благородными становились вследствие рождения в давно разбогатевшей семье; и всеми способами следовало избегать потери благородства из-за совершения позорного поступка. Но одно это указывало лишь на несовершенное благородство. Совершенство, "télos" благородства достигались

XI. Притязания на рациональность 187

лишь благодаря особым заслугам, благодаря "добропорядочной и добродетельной жизни" (bene e virtuose vivere), возможность которой предоставляло, но еще не гарантировало, аристократическое происхождение1. Задача воспитания, как и морального руководства жизнедеятельностью, состояла в том, чтобы служить аристократу опорой на пути его рационального совершенствования, а также в предохранении его от коррумпирующих искушений. На своих предков можно было ссылаться лишь в том случае, если удавалось отличиться собственными достижениями.

Концепция естественной рациональности вместе со всеми этими все более утончающимися аспектами, разрабатываемыми для обучения и воспитания, этики и риторики, создавала стабильное напряжение. Тогда была предложена непрерывность рациональности, которая могла перекрывать все различия -даже различие между действиями и событиями, между мышлением и бытием.

Луман Н. Л Общество как социальная система. Пер. с нем./ А. Антоновский. М: Издательство "Логос". 2004. - 232 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 95

Ретроспективный взгляд позволяет понять, что напряжение между реальностью и рациональностью фиксировалось и стабилизировалось в телеологической форме и в различении совершенство/болезненность-испорченность. Специфическим проблемам благородного сословия с его двойным критерием происхождение/заслуга противостояло различение между различениями совершенство/болезненность-испорченность и совершенство/несовершенство. То или иное найденное решение сопровождали этические славословия. Они информировали о том, что следовало хвалить, а что требовало порицания, тогда как на долю риторики выпадала задача все же практиковать утерянную в силу этого возможность регулирования ценностей. Таким способом можно было, как мы сказали бы сегодня, осуществлять парадоксальную коммуникацию, располагать собственные замыслы и установки на хорошей стороне мира -и именно благодаря этому сигнализировать и о том, что не все так хорошо, как кажется. Но, как это всегда бывает в парадоксальной коммуникации, сама парадоксальность в коммуникации не обсуждалась, то есть рассматривалась как чистое упражнение духа. Двойственность и несогласованность могли получать консистентную разработку выведения из-под комму-