«Левосторонняя» рифма № 43 Неуместные рифмы

Ищу напевных шо- потов В несвязанном шу- ме. Ловлю живые шо- рохи В ненужной шу- тке.   Закидываю не- воды В озера гру- сти, Иду к последней не- жности Сквозь пыль и гру- бость.   Ищу росинок ис- кристых В садах непра- вды,

Храню их в чаше ис- тины. Беру из пра- ха.   Хочу коснуться сме- лого Чрез горечь жи- зни. Хочу прорезать сме- ртное И знать, что жив я.   Меж цепкого и ле- пкого Скользнуть бы с ча- шей. По самой темной ле- стнице Дойти до сча- стья. 3. Гиппиус, 1909/1910

№ 44 * * *

В тот вечер ворон кра да кра. В ту ночь луна всходила красная. Наутро Ксения вошла В рай отошедшая, желанная.

  В сиянно-утренней красе Стояла белым дымом Ксения. И на столе зажглась свеча. И вновь вошло в меня отчаянье.

  – Зачем пришла? Почто пришла? – Идем со мною на заклание. – Но ты в раю? – Она молчит. Ушла. И был мой день мучителен.

  Куда пойду? Кого спрошу? О храм любви! О храм разрушенный!. – За что томишься? – звал. Кричал. О, Бог! и Ты не запечалился?

И. Рукавишников, 1909/1914

В обычных рифмах тождественны звуки, расположенные (на письме) справа от последнего ударного гласного; в богатых рифмах – также и звуки, расположенные влево от него (опорные, см. № 31—32). Эту тенденцию к «обогащению» звукового состава рифмы Брюсов удачно назвал «левизной в рифме» (политические ассоциации этого термина подсказывают оценочный смысл: «передовой эксперимент»). Если эти левосторонние опорные звуки присутствуют во всех строках, то они уже являются достаточным сигналом рифмы, и тождественность правосторонних звуков становится необязательна. Такие«левосторонние» рифмы(иногда их называют «корневыми») широко употребительны в современной русской поэзии (с середины 1950-х годов), но впервые они появились еще в начале XX в. В стихотворении Гиппиус восприятие их облегчено тем, что все дактилические окончания рифмуют с дактилическими и женские – с женскими; в стихотворении Рукавишникова мужские окончания рифмуют с дактилическими, и от этого они звучат более странно и трудноуловимо. Гиппиус и здесь, печатая свои стихи, располагала строки так, чтобы читателю легче было заметить рифму.

Неточные рифмы № 45 * * *

Вы бежали испуганно, уронив вуалетку, А за Вами, с гиканьем и дико крича, Мчалась толпа по темному проспекту, И их вздохи скользили по Вашим плечам.

  Бросались под ноги фоксы и таксы, Вы откидывались, отгибая перо, Отмахивались от исступленной ласки, Как от укусов июньских комаров.

  И кому-то шептали: «не надо! оставьте!» Ваше белое платье было в грязи, Но за Вами неслись в истерической клятве И люди, и зданья, и даже магазин.

  Срывались с места фонарь и палатка, Все бежало за Вами, хохоча И крича, И только Дьявол, созерцая факты, Шел неспешно за Вами и костями стучал.

В. Шершеневич, [1914]

№ 46 * * *

Небоскребы трясутся и в хохоте валятся На улицы, прошитые каменными вышивками. Чьи-то невидимые игривые пальцы Щекочут землю под мышками.

  Набережные заламывают виадуки железные, Секунды проносятся в сумасшедшем карьере, Уставшие, взмыленные, и взрывы внезапно обрезанные Красноречивят о пароксизме истерик.

  Раскрываются могилы и, как рвота, вываливаются Оттуда полусгнившие трупы и кости, Оживают скелеты под стихийными пальцами, А в небо громами вбивает гвозди.

  С грозовых монопланов падают нá землю, Перевертываясь в воздухе, молнии и кресты. Скрестярукий любуется на безобразие Угрюмый Дьявол, сухопаро застыв.

В. Шершеневич, [1914]

«Как однажды вспыхнувшая спичка не годна для вторичного пользования, точно так же и вторично употребленная рифма не производит своего первоначального блеска», – заявлял Вадим Шершеневич. Избегая банальных рифм, стремясь расширить рифмический словарь, поэты не только ищут экзотических слов и словоформ (№ 29—30), но и меняют правила рифмовки – это тоже позволяет вовлечь в стих еще не использованные в созвучиях слова. С XVIII в. и вплоть до Пушкина допустимыми считались толькоточные рифмы, где совпадали как гласные, так и согласные звуки (а желательно, и буквы): «дорога – порога». С середины XIX в. допустимыми становятсяприблизительные рифмы, где могут не совпадать безударные гласные буквы: «дорога – много», а потом и звуки: «дорога – к Богу». Наконец, в начале XX в. открывается возможность для свободного употребления собственнонеточных рифм, где могут не совпадать и согласные: «дорога – коробка». (Эти три этапа «деканонизации точной рифмы» были выделены и названы В.М.Жирмунским.)

Неточность рифмы достигалась разными способами. Согласные могли: 1) усекаться или добавляться в конце рифмующего созвучия (менее заметно в женских рифмах: «карьере – истерик», более заметно в мужских: «кресты – застыв») или даже в его середине («на землю – безобразие»); 2) заменяться («кости – гвозди»); 3) переставляться («вуалетку – проспекту»); 4) раздвигаться, образуя неравносложную рифму («вышивками – под мышками»). Все эти приемы были экспериментально использованы еще символистами, но в широкое употребление вошли лишь у футуристов; многочисленные примеры можно найти у Маяковского. Вадим Шершеневич был теоретиком и рекламистом раннего русского футуризма, поэтому его упражнения с рифмами осознаннее и систематичнее, чем у других. В первом из приводимых стихотворений все женские рифмы образованы перестановками согласных, а мужские – усечениями конечных согласных; во втором преимущественно используются неравносложные рифмы. Размер стихотворений колеблется между тактовиком и акцентным стихом (№ 147—150).