Ритмика 6-ст. Ямба № 90 Пиры

Пью горечь тубероз, небес осенних горечь И в них твоих измен горящую струю, Пью горечь вечеров, ночей и людных сборищ, Рыдающей строфы сырую горечь пью. Исчадья мастерских, мы трезвости не терпим. Надежному куску объявлена вражда. Тревожный ветр ночей – тех здравниц виночерпьем, Которым, может быть, не сбыться никогда. Наследственность и смерть – застольцы наших трапез. И тихою зарей – верхи дерев горят – В сухарнице, как мышь, копается анапест, И Золушка, спеша, меняет свой наряд. Полы подметены, на скатерти – ни крошки, Как детский поцелуй, спокойно дышит стих, И Золушка бежит – во дни удач на дрожках, А сдан последний грош, – и на своих двоих.

Б. Пастернак, 1913, 1928

№ 91 Второй фортепианный сонет

Над ризою белою, как уголь волоса, Рядами стройными невольницы плясали, Без слов кристальные сливались голоса, И кастаньетами их пальцы потрясали… Горели синие над ними небеса И осы жадные плясуний донимали, Но слез не выжали им муки из эмали. Неопалимою сияла их краса. На страсти, на призыв, на трепет вдохновенья Браслетов золотых звучали мерно звенья, Но, непонятною не трогаясь мольбой, Своим властителям лишь улыбались девы, И с пляской чуткою, под чашей голубой, Их равнодушные сливалися напевы?

И. Анненский, [1904]

№ 92 Нежить

Из вычурных кувшинов труб щуры и пращуры в упругий воздух дым выталкивают густо, и в гари прóжилках, разбухших, как от ящура язык быка, он – словно кочан капусты. Кочан, еще кочан – все туже, все лиловее – не впопыхах, а бережно, как жертва небу, окутанная испаряющейся кровию, возносится горé: благому на потребу. Творца благодарят за денное и нощное, без воздыханий, бдение – слепые чада. И домовихой рыжей, раскорякой тощею (с лежанки хлопнулась), припасено два гада: за мужа, обтирающего тряпкой бороду (кряхтел над сыровцем) – пройдоху-таракана, и за себя – клопа из люльки, чуть распоротой по шву на пузе, – вверх щелчком швыряет рьяно. Лишь голомозый – век горюет по покойнице: куда запропастилась? – чахнущий прапращур мотает головой под лавкой, да – в помойнице болтается щуренок: крысы хлеб растащат. <...>

В. Нарбут, [1912]

№ 93 В Москве

Как на бульварах весело средь снега белого, Как тонко в небе кружево заиндевелое! В сугробах первых улица, светло затихшая, И церковь с колоколенкой, в снегу поникшая. Как четко слово каждое. Прохожий косится, И смех нежданно-радостный светло разносится. Иду знакомой улицей. В садах от инея Пышней и толще кажутся деревья синие. А в небе солнце белое едва туманится, И белый день так призрачно, так долго тянется.

Н. Крандиевская, [1913]

Метрическая схема 6-ст. ямба – : после 3-й стопы обязательная цезура, переломное место строки. Если предцезурный слог ударный (мужская цезура), то опорными ритмическими точками становятся это и последнее ударение, и стих как бы раскалывается на две симметричные половины: «Надежному куску / объявлена вражда...» Если на предцезурном слоге пропущено ударение (дактилическая цезура), то опорными становятся ударения на 2-й, 4-й и 6-й стопах, цезурный разлом ощущается слабее, и стих звучит не двучленным, а как бы трехчленным ритмом: «Неопалимою сияла их краса...» Первый ритм звучит более четко и сухо, второй – более изысканно и гибко. (А по-вашему?)

Первое из приведенных стихотворений, о духовных пиршествах и дневной бедности художников, написано сплошь на мужских цезурах и двучленном ритме; второе, о пальцах над клавиатурой фортепьяно, – почти сплошь на дактилических цезурах и трехчленном ритме (какую композиционную роль здесь играет ритмический перебой – две строки с мужскими цезурами?), Третье стихотворение, в нарушение всех традиций, вообще не соблюдает цезуры, поэтому в его 6-ст. ямбе нет опорных ударений, ритм становится трудно уловимым, и стих кажется тяжел и громоздок. Это перекликается с его нарочито грубой тематикой (избяная нечисть приносит в печной трубе жертву небу) и затрудненной лексикой (щуры– избяная нечисть, архаизмгорé– вверх,сыровец– недоготовленный квас,голомозый– растрепанный, и др.); такой стиль был вообще характерен для В. Нарбута.

Четвертое стихотворение стоит особняком: цезура в нем сдвинута и стоит не после 3-й, а после 4-й стопы, а перед ней – дактилическое окончание. Инородность подчеркнута тем, что весь стих тоже имеет дактилическое окончание, тогда как обычно 6-ст. ямб пользуется только женскими и мужскими окончаниями. Метрическая схема стих Крандиевской – . При желании его можно считать чередованием 3- и 2-ст. ямбов с дактилическими окончаниями, записанными в одну строку, или 5-ст. ямбом с двусложным наращением после цезуры. Это не единственный случай двойственной интерпретации стихов такого рода. В№ 107мы увидим сдвоенные 5-ст. ямбы И. Северянина: «И ты шел с женщиной, – не отрекись. Я все заметила, – не говори...» – их тоже можно считать как 5-ст. ямбом с цезурой после 3-й стопы, так и 4-ст. ямбом с двусложным наращением после цезуры.