Четвертая часть путь художника

Отдел первый ПОДСОЗНАНИЕ, РЕФЛЕКСЫ, АВТОМАТИЗМЫ

1. О силе дерзости

«Стихия творчества», «святая сила», «божественный гла­гол», «огонь вдохновения»...

Огонь... с каким недоумением и ужасом смотрели на него первобытные люди, наши предки. Трепетали, покло­нялись ему, высшему существу — богу!..

Прошли века, и он — двигает наши поезда, пароходы, носит нас по воздуху, взрывает горы, вертит колеса на­ших фабрик, освещает и согревает города, наши скромные комнаты и, наконец, зажигает нашу папиросу.

Такова сила человеческого проникновения. Мы уже знаем, что это не существо, не бог, не стихия (как пони­мал ее пещерный человек). Для нас это — процесс — хими­ческая реакция с выделением света и тепла.

А наш собственный «огонь», сидящий в нас, — озарение, вдохновение, интуиция, талант, гений, — что он такое?

Наше отношение к этому огню — почти как у первобыт­ных народов: не знаем, трепещем и преклоняемся. Да это еще туда-сюда, а то просто грубо и глупо смеемся и с на­глой самоуверенностью тупого невежды на всё плюем и всё отрицаем: и проще, и не требует никакого усилия мысли.

Дерзость... история человечества двигалась только дер­зостью. Разве не дерзость — переплыть на скорлупке оке­ан и открыть там новые страны, как Колумб? Не дерзость свести молнию на землю (Франклин)⁵⁸, двигать огнем и водой машины, летать по воздуху на стальных крыль­ях, думать о перелете на другие планеты, мечтать о все­общем мире и братстве?

Дерзость, но дерзость во имя прекрасного и беспредель­ного.

Давайте и здесь, без излишних ахов и охов, без излиш­него трепета или, хотя бы и с трепетом, но попытаемся все-таки выследить, изловчиться и ухватить за хвост этот таинственный небесный огонь.

Иногда он мал — нельзя ли увеличить его? Слаб — нель­зя ли раздуть его? Появляется тогда, когда ему заблаго­рассудится, — нельзя ли вызывать его в любое время, ког­да нам нужно? Идет, куда несет ветер, — нельзя ли направ­лять его...

Нельзя ли овладеть и сделать его своим орудием?

Одно только надо иметь в виду: раз мы станем на этот путь — будем готовы ко всему. Соберем все наше мужест­во, чтобы не терять самообладания даже при самых нео­жиданных разоблачениях.

2. Качества и техника

Стеша Герцог...^* Что случилось с ней? Как могла она так переделать себя? И в чем заключается эта переделка?

Прежде всего, под влиянием верной тренировки у нее до крайней степени развились некоторые качества, кото­рые до того времени находились в самом зачаточном со­стоянии (так же как и у всех нас, обычных людей). Глав­ное из них — тонкость ощущения равновесия.

Коснись каждого из нас — на ее месте мы почувствуем потерю равновесия только тогда, когда уже слишком позд­но и нет возможности выровняться, — когда мы уже падаем.

Так было и с ней в начальной стадии ее обучения, — когда она чувствовала не уклонение от равновесия, а свое падение и хваталась за веревки. Теперь же невозможно се­бе и представить ту тонкость, с какой она ощущает малей­шее, самое ничтожное отклонение от равновесия.

Кроме того, у нее появилась и развилась техника. Техни­ка нахождения и удержания равновесия. Она заключается в воспитанных и перевоспитанных рефлексах, координиру­ющих все движения тела в связи с удержанием равновесия.

Под влиянием верной тренировки как тонкость ее специ­фического восприятия, так и техника достигли такой высо­кой степени развития и изощрения, что, например, не толь­ко чувствует она малейшее отклонение от равновесия, но по некоторым признакам — только ей одной ощутимым, ее утонченная нервная система предвидит вперед прибли­жающуюся опасность потери равновесия. И рефлекторно принимает заранее соответствующие и точные меры.

Можно ли думать, что как ее восприятие, так и техника протекают в плане сознательности и рассудка? Конечно, нет. Разве она могла бы следить «путем хорошо собранного вни­мания» за десятком, а может быть и сотней тончайших фи­зических, психических и физиологических показателей? И трезвым рассудком успевать все отмечать, взвешивать, соображать, сочетать, а потом решать и действовать?

Тут ведь не 3, не 4, да, пожалуй и не 5, не 6 шариков, а больше. Да ко всему еще и смертельная опасность...

Тут тоже, как Каро, надо включиться во всю эту «движущуюся систему» как часть ее, и только стараться «не мешать ей».

Тогда образовавшиеся от долговременной тренировки рефлексы вступят в привычную им работу и равновесие будет сохраняться как бы само собой.

Теперь перекинемся на другое.

Во вчерашней газете «Известия» (за 10/1 1945 г.) по­мещена статья академика Б. Юрьева «Прогресс современ­ной авиации». В ней много материала, подходящего к на­шему вопросу. Например, там так описывается новейший самолет «Летающая крепость».

«Внутреннее оборудование таких самолетов напомина­ет сложную лабораторию. Повсюду приборы. Работа лет­чика, бомбардира, штурмана и стрелка производится с их помощью необычайно точно и быстро.

На старых машинах летчик должен был следить за десятком приборов и управлять шестью ручками. Теперь он задает лишь обороты мотору, а специальный автомат управляет всеми этими ручками с помощью электричест­ва, учитывая высоту и скорость полета, температуру во­ды и масла, регулирует зажигание, шаг винта, включает нагнетатель, вентилирует кабину, поддерживает в ней на высоте постоянное давление и т. д. В любой момент лет­чик может включить автопилот и бросить управление самолетом. Он может даже выйти из своей кабины. Ав­топилот будет точно вести самолет по заданному кур­су на заданной высоте. При этом машина может лететь в сплошном тумане, ночью, когда кругом ничего не видно».

Это что-то такое чудесное, чудесней, пожалуй... чем сама Стеша! То все-таки человек, а тут — машина и с такой тон­костью восприятия!.. Десятки точнейших и тончайших приборов. Все связаны друг с другом и в конце концов — автопилот, который может сам без участия летчика не только сохранять равновесие, но и вести самолет точно по заданному курсу на заданной высоте, не считаясь ни с тем­нотой, ни с погодой!

Сказка! Чудо! Для нас сейчас тут дело не в том, что это «чудо» и что такая машина существует, а в том, что ее работа очень напоминает собою работу Стеши Герцог. Напрашивается вопрос: а не по тому ли приблизительно плану происходит все и в Стеше?

Что в результате ее огромной упорной работы вся ее эквилибристика стала рефлекторной, — это несомненно. Но из сравнения с этим автопилотом можно думать, что и у нее этих рефлекторных аппаратов образовалось не один, а много — один другого тоньше и каждый со своей специ­альностью. А кроме всего, есть какой-то один — централь­ный, куда сходятся отовсюду все нити.