4. Почему машина может работать лучше человека?

Вот несколько примеров быстроты и совершенства рабо­ты машины, по сравнению с руками человека.

Опытная прядильщица (значит, с разработанными ре­флексами в своей специальности) на самопрялке, т. е. тоже на более или менее усовершенствованной машине — за целый день работы успевает приготовить не более 3-х грам­мов прочной и тонкой пряжи. На современной машине прядильщица в одну минуту вырабатывает не меньше 300 граммов такой же пряжи.

Ткач на ткацком станке за свой рабочий день вы­рабатывал 30 сантиметров ткани. Теперь один рабочий об­служивает сразу 48 станков и за один час дает 200 метров ткани.

В XVIII веке мастер — специалист своего дела за 10 ча­сов рабочего дня успевал сделать 20 штук булавок. Теперь же машина, под наблюдением одного рабочего изготовля­ет до 1500 булавок в одну минуту. За несколько минут он выполняет годовую работу старинного искусного мастера.

Таков результат машинной работы по сравнению с руч­ной в отношении быстроты выполнения.

В отношении улучшения качества достаточно подумать о делительных машинах, наносящих деления на измери­тельные приборы. Они наносят мельчайшие деления, так называемые микроны, т. е. 0,001 часть миллиметра.

Простым глазом эти деления не видны, их можно рас­смотреть только в микроскоп, и нечего думать наметить их простой рукой. Машина же наносит их совершенно точно, безошибочно и мгновенно.

А что вы скажете об измерительных приборах време­ни (попросту сказать — о часах), отмечающих одну деся­титысячную часть секунды?

Или что скажете о весах, взвешивающих одну сорока­тысячную часть миллиграмма?

Способны ли мы нашими чувствами отметить такие ча­сти времени, или пространства, или веса?

Почему же машина по сравнению с человеком может работать так быстро, точно и вообще совершенно?

Рука человека может делать всё. Она универсальна. Но универсальность всегда сопровождается невозможно­стью быть совершенным.

Рукой можно зачерпнуть воды, поднести ее ко рту и на­питься. Но самая плохая чашка будет служить для этой цели лучше самой лучшей руки. А если дело дойдет до го­рячего, то рука совсем не годится.

Голой рукой тоже можно «разрезать» — хлеб, материю, бумагу... но сколько нужно времени, труда, чтобы «раз­резать» так точно и так ровно, как ножом. А многое «раз­резать» и невозможно, как например дерево. Разломать можно, но это будет слишком грубая «работа» и назвать ее разрезанием никак нельзя.

Но возьмите в руку нож, и всё сделаете без особенно­го труда.

У руки всё есть, но всё очень относительное: и твер­дость есть, но железо, сталь или камень куда тверже ее. И мягкость есть, только мягкость воды или воздуха куда как превосходит руку.

И теплота есть — держа стакан с водой в руках, можно нагреть его. Но огонь это сделает куда лучше и скорее.

И сила есть, но тиски или домкрат гораздо сильнее ее.

Могущество человека не в силе или ловкости его ру­ки, а в том, что он усовершенствовал свою руку, снабдив ее орудиями.

Классическое определение отличия человека от живот­ного: «человек создает себе орудия и пользуется ими». Рука, вооруженная тем или другим орудием, уже приоб­ретает все качества, которых не хватало ей, и делается чуть ли не всемогущей.

Орудие без рук человеческих, само по себе не дейст­вует. Оно не автомат. Но в самом простом из простых ору­дий — как в ноже или молотке — есть качества (как твер­дость, острота, тяжесть), которые в руке человека превра­щаются в автоматически действующие силы.

Вот начало автомата, действующего на пользу человека.

Следующая ступень: автомат, действующий уже сам по себе, без прямого участия руки человека.

Вода инертна, она ничего другого не может делать, как только стоять или течь по наклонной плоскости, т. е. по­просту падать.

И вот хитрый человек устроил так, что она «падает» на лопасти мельничного колеса и этим вращает его.

Человек мог бы и сам вращать мельничное колесо, сво­ими руками. Но для вращения более или менее громозд­кого колеса одного человека было бы недостаточно, пона­добилось бы собрать 4—6—8 человек.

И как много лишних и каких трудных движений они должны были бы делать, чтобы некоторое время, и к то­му же очень плохо, вращать это огромное колесо!

Вода же, не делая никаких лишних движений, а толь­ко падая, вращает колесо ровно, сильно, беспрерывно и неустанно, хоть сутки, хоть целый год.

Для всякого хорошего автомата типично именно то, что в нем нет ничего лишнего, а только то, что действитель­но необходимо для его действия.

Автомат не универсален. Он ограничен, он специален, он узок в своей деятельности. Колесо только и делает, что вращается. Но делает это оно так совершенно, как толь­ко может делать это колесо при всех этих условиях.

Человек же, при всей своей универсальности, что бы он ни делал, будет применять массу ненужных, не имею­щих прямого назначения для этого дела движений.

Мастерство рабочего и ремесленника в том главным образом и заключается, чтобы меньше делать ненужных, не идущих прямо к делу движений и действий.

Хорошая же машина совсем их не делает. Другое пре­имущество автомата — быстрота. Быстрота движений жи­вого существа (животного и человека) очень ограничена. Замедленность эта зависит от многих физиологических и психологических причин.

Быстрота же движения мертвого автомата почти не име­ет предела. Вот первый попавшийся пример: веретено но­вейшей прядильной машины делает 10000 оборотов в ми­нуту. Чтобы с достаточной ощутительностью представить себе это, — вообразите колеса паровоза, вращающиеся с та­кой скоростью, — тогда ваш поезд мчался бы со скоростью свыше 3500 километров в час. Быстрота движений чело­века замедляется еще тем, что человек наблюдает — за сво­ими движениями, контролирует их и этим тормозит их, не дает им такой беспредельной свободы.

Машине же нет надобности «следить» за своей рабо­той — там это достигается другим путем, там всё происхо­дит автоматически. Если, например, давление пара в кот­ле настолько увеличилось, что дальнейшее его увеличение грозило бы разорвать котел, — на этот случай имеется пре­дохранительный клапан, который при предельном давлении сам собою открывается и этим выпускает излишний опасный пар.

По этому принципу сконструировано большинство ре­гуляторов, будь они хоть самые сложные. Так машина са­ма себя регулирует, сама о себе «заботится». Но эта «за­бота» ничуть не мешает ходу действия машины.

Кроме этих причин, благодаря которым машина имеет возможность превосходить человека в той или другой от­веденной ей области, — есть немало и других.

Нам нет надобности углубляться пока в это. Нам важ­но понять, что есть действительные и достаточные причи­ны, благодаря которым действия машины могут быть до­ведены до такого совершенства и сложности, что по сво­им результатам будут казаться сверхъестественными.

Но, восхищаясь машиной, не следует приходить в уны­ние от ограниченности возможностей человека.

Не говоря о будущем, взгляните хотя бы на настоящее. Сходите в цирк, полюбуйтесь на всех наших «Каро» и «Стеш», побывайте на концерте какого-нибудь подлин­ного виртуоза-музыканта — слушайте, наслаждайтесь, но кроме эстетической радости от музыки успейте все-та­ки присмотреться и к пальцам артиста. Загляните на за­вод и понаблюдайте там за искусными, ловкими, согласо­ванными движениями рук первоклассного рабочего. И по­сле всего этого вы повеселеете.

Если и теперь самобытным и, можно сказать, «кустар­ным» способом человек доводит свои «автоматы-машины» почти до непонятной, невероятной тонкости, точности, сложности и безотказности, — чего же можно ждать дальше?

Вот если углубиться в это дело и поисследовать все тай­ные уголки нашей природы, — голова идет кругом — до ка­ких чудесных открытий мы доберемся и во что превратим человека!