3. Рефлексы, их значение

Большинство процессов, протекающих в нас, лежит вне фокуса нашего сознания, и мы о них даже и не подозре­ваем, — они совершаются рефлекторно.

Причем так называемые безусловные рефлексы — бо­лее просты и прямолинейны, а рефлексы условные — более сложны и тонки. Они могут быть настолько сложными и настолько тонкими, что иной раз почти невозможно до­гадаться, что они не разумный сознательный человеческий поступок, а только рефлекс — т. е. чисто физиологический ответ на внешнее воздействие. Так же как, последив за по­летом новейшего самолета, за последовательными и целе­сообразными его движениями, если не знаешь всех его се­кретов, непременно подумаешь, что это поступки живого мыс­лящего пилота, а не реакции мертвой машины — автомата.

Зачем же так устроено в природе, что многое из нашей деятельности уходит из сознания и совершается без наше­го вмешательства и даже ведома?

В этом огромный смысл. Не будь этого — не только не было бы никаких достижений ни в области науки, искус­ства и чего там хотите, а просто мы не могли бы жить, су­ществовать. Возьмем самое простое наше действие — ходь­бу. Вспомните, сколько надо внимания, труда, воли ре­бенку, чтобы сделать свои первые шаги, — у него нет никакой к этому сноровки, никакой привычки. Но учти­те при этом, что мамаша уже водила его за ручки, так что ноги он уже кое-как переставлял по земле и какая-ника­кая да прогулка уже была им сделана, и не одна.

И то, все-таки первый самостоятельный шаг — страш­ное дело. Сначала он держится за стул, за кровать и око­ло них переставляет ноги...

Зачем это всё? Чтобы выработались навыки, чтобы воз­никла сама собой сноровка, чтобы образовались рефлек­сы, которые будут переставлять его ноги, сохранять равно­весие, регулировать силу напряжения ножных и других мышц и вообще координировать все движения его тела в од­ном действии — ходьбе.

Мы идем и не думаем о сохранении равновесия, о переставлении ног и прочем десятке всяких тонкостей и случай­ностей, которые бывают при ходьбе: встречный ветер, на дороге камень или лужа, неудобная обувь и проч. Всё делается само собой: обходится лужа, делается наклон на­встречу ветру, осторожнее ступаем на ногу в плохой обуви, а сами мы заняты оживленной беседой со своим спутником.

И точно так же со всеми другими нашими действиями — сначала они проделываются осторожно, робко — ничего в них еще неизвестно, они все проходят под наблюдением сознания, а потом делаются «по привычке», т. е. рефлекторно, как бы сами собой, и разгружают от излишних за­бот наше сознание.

Если бы не было этих наших помощников, этих неутоми­мых и исполнительных работников — у нас не было бы ни­каких навыков. Каждое движение наших рук, каждый шаг наших ног был бы «первый» и требовал всей нашей силы внимания и воли. Мы во всю жизнь не научились бы ничему и не сделали бы ничего: мы были бы всё вре­мя заняты переставлением ног и первыми шагами. Мы почти не двигались бы, не говорили, не мыслили и даже не пили и не ели.

Теперь же всякое дело, как физическое, так и психиче­ское, которое так или иначе может быть замеханизировано, после 2—3 повторений передается в область рефлексов и исполняется автоматически. А мы тем временем можем заниматься тем, что не укладывается в рамки автоматич­ности, привычки и непроизвольности.

Это одно благо, которое дарует нам рефлекторность. Но есть и другое, не менее ценное.

От повторения с каждым разом автоматическое дейст­вие протекает всё легче и легче, глаже и глаже, быстрее и быстрее, становится всё совершеннее и совершеннее.

Первые дни своих пешеходных подвигов ребенок еще еле держится на своих ногах; но скоро он стоит и ходит уже легко; потом бегает, прыгает, танцует и может дойти до того, что будет танцевать, стоя на бегущей лошади или на проволоке под куполом цирка. Т. е. делать такие слож­ные и трудные вещи, какие без помощи рефлекторной де­ятельности, а только силою одного своего сознания, он ни­когда бы делать не смог.

И таким образом, как вся жизнь наша, как наше личное развитие, так и весь прогресс наш, во всем его обхвате и глу­бине, начиная с быта и кончая высшими философскими до­стижениями был бы невозможен без рефлексов. Он и обя­зан-то своим пребыванием на свете не чему другому, как именно этой способности к рефлекторной деятельности.

И даже самое сознание может развиваться и совершен­ствоваться только благодаря тому, что существует и дей­ствует рефлекторный аппарат.

Во-первых, этот аппарат разгружает сознание от нео­писуемой и непомерной работы. Во-вторых, материал, ко­торый получает сознание, делается всё более и более пол­ным, более сложным, более точным.

Не будь этого, и получай сознание всё один и тот же материал для своей работы, — оно бы топталось на месте, без единого шага вперед.

Какова наша внесознательная деятельность? Только ли она рефлекторная или еще какая — при настоящем состо­янии науки, как психологии, так физиологии и рефлексо­логии, пока еще трудно сказать.

Какова бы она ни была, но неоспорим факт, что она обладает исключительной способностью к стойкости и к бы­строму усовершенствованию.

Проделанное один, два раза движение уже само стре­мится к повторению, возникшая в воображении картина вновь и вновь возвращается, чтобы утвердиться прочнее.

А при повторении сознание делает свои поправки и до­полнения, — они тоже входят в дело, и так рефлекторное движение раз от разу очищается от излишнего не идуще­го к делу сора. А также избавляется от своих ошибок, де­лается всё точнее и точнее. А так как сознание в этот ре­флекторный акт, идущий гладко, уже почти не вмешива­ется, то акт этот механизируется, делается всё легче и легче, протекает все быстрее и быстрее, точность его становится всё совершеннее и совершеннее и в конце концов доходит до машинной быстроты и точности, т. е. почти мгновенной.

Сознание, видя, что делать больше ему тут нечего, что можно целиком положиться на помощника, совсем отхо­дит в сторону к своим делам, и автомат действует вполне самостоятельно.