Глава 1 введение: экономическая история и экономическое развитие

Почему одни страны богаты, а другие бедны? Этот, казалось бы, простой вопрос составляет самую суть одной из ключевых проблем современного мира — проблемы неравномерного эконо­мического развития. Только проблемы войны и мира, роста наро­донаселения и сохранения благоприятной окружающей среды, яв­ляющейся условием выживания человечества, являются проблема­ми столь же высокого ранга. Из-за неравномерного экономическо­го развития происходили революции и государственные переворо­ты; тоталитарные режимы и военные диктатуры лишали целые страны политической свободы, а многих людей — их личной сво­боды и даже жизни. Миллионы людей умерли ужасной и бес­смысленной смертью от голода, недоедания и болезней — не по­тому, что продовольствие и другие ресурсы в принципе отсутство­вали, а потому, что они не могли быть доставлены нуждающимся. Соединенные Штаты и ряд других богатых стран израсходовали миллиарды долларов в благом намерении помочь своим менее бла­гополучным соседям. Но несмотря на эти усилия, пропасть между уровнем доходов относительно небольшого числа богатых стран и огромного большинства бедных не только сохраняется, но и рас­ширяется год от года.

Ситуация выглядит парадоксальной. Если одни страны бога­ты, а другие бедны, то почему бедные нации не перенимают прак­тические методы и политические меры, которые сделали других богатыми? В действительности такие попытки предпринимались, но в большинстве случаев они не имели большого успеха. Пробле­ма гораздо сложнее, чем она выглядит на первый взгляд. Прежде всего, не существует единого мнения о том, какие именно методы хозяйствования обеспечили богатым странам более высокий уро­вень доходов. Во-вторых, даже если бы такое единое мнение су­ществовало, нет никакой уверенности в том, что схожие методы и схожая политика произведут аналогичные результаты в иных гео­графических, культурных и исторических условиях, которые ха­рактерны для стран с низким уровнем дохода. Наконец, хотя этой проблеме было посвящено множество исследований, учеными пока еще не разработана теория экономического развития, которая могла бы претендовать на универсальность.

12

Существует множество подходов к изучению экономического развития, которые, к счастью, не являются взаимоисключающи­ми. Исторический подход, использованный в этой книге, не имеет целью выработать всеобщую универсально применимую теорию экономического развития. Исторический анализ, в отличие от дру­гих подходов, может сосредоточиться на поиске истоков сущест­вующего ныне неравенства в уровне развития. Правильная иден­тификация истоков проблемы не может сама по себе гарантиро­вать определение эффективного рецепта борьбы с ней, однако, не поставив диагноза, едва ли можно надеяться вылечить недуг. С другой стороны, фокусируя внимание на примерах экономическо­го роста и упадка в прошлом, исторический подход выявляет фундаментальные основы экономического развития, не отвлека­ясь на вопросы об эффективности или желательности конкретных политических мероприятий, направленных на решение текущих .проблем. Другими словами, этот подход способствует объектив­ности и ясности мысли.

Политики и многочисленные эксперты, несущие ответствен­ность за определение и проведение в жизнь политики развития, зачастую игнорируют потенциальный вклад исторического анали­за в решение проблем современности, полагая, что нынешняя си­туация уникальна и, следовательно, история не может ничего дать для ее понимания. Такая точка зрения содержит двойную ошибку. Во-первых, те, кто не обладают необходимыми знаниями"относи­тельно прошлого, не вправе формулировать обобщения о нем. Во-вторых, упомянутая точка зрения отрицает единообразие, сущест­вующее в природе, включая поведение человека и поведение соци­альных институтов; меж тем именно на предположении о таком единообразии основано все научное познание. Такое отношение показывает, сколь легко бывает без учета исторического прошлого принять признаки проблемы за ее причины.

Данная книга предлагается в качестве введения в изучение как экономической истории, так и теории экономического развития. В то же время она ни в коей мере не претендует на всеобъемлющий характер. Существует множество причин для изучения истории безотносительно к возможности использовать ее для решения со­временных практических задач. В свою очередь, для полного по­нимания проблемы экономического развития должны использо­ваться и другие методы изучения, помимо исторического, В этом общем обзоре экономического развития человечества с доистори­ческих времен до наших дней подчеркиваются определенные «уроки истории». Хотя, с точки зрения некоторых историков, их функция состоит в том, чтобы «дать фактам говорить самим за себя», на самом деле «факты» отвечают только на конкретные во­просы, поставленные аналитиком, который имеет с ними дело. Постановка таких вопросов неизбежно включает в себя сознатель-

13

ный или бессознательный процесс их отбора, особенно в таком ко­ротком и обзорном труде, как этот.

Прежде чем мы начнем историческое описание, необходимо дать определение некоторых терминов и сформулировать базовые концепции, полезные для последующего анализа¹. _Vi

Развитые и слаборазвитые страны

В 1990 г. среднегодовой доход на душу населения жителей Со­единенных Штатов составлял приблизительно 21000 долл. В Швейцарии, наиболее процветающей стране Европы, он составлял более 29000 долл. Для Западной Европы в целом средняя цифра составляла свыше 18000 долл. Население этих стран, вместе с Ка­надой, Австралией и Новой Зеландией, составляет менее 14% ми­рового населения, но на их долю приходится примерно 58% миро­вого дохода и более 86% мирового промышленного производства. Если прибавить к ним Японию, то эти цифры возрастут до 16% населения, 70% дохода и 90% промышленного производства. Большая часть остального промышленного производства произво­дилась в бывшем Советском Союзе и социалистических странах Восточной Европы, на которые в совокупности приходится около 8% мирового населения.

Если взять другой полюс, то среднегодовой доход на душу на­селения в Мозамбике (вероятно, самой бедной стране мира) со­ставляет менее 100 долл., в Эфиопии — около 120 долл., в Индии — около 340 долл., а в Индонезии — около 500 долл. В КНР, население которой составляет более одной трети населения земного шара, среднедушевой доход составляет, по имеющимся оценкам, порядка 350 долл. Доход на душу населения в Латин­ской Америке варьируется от 620 долл. в Боливии до 2540 долл. в Бразилии, хотя последняя цифра постепенно снижается. Табли­ца 1.1 содержит показатели дохода на душу населения в 1989 г. по репрезентативной выборке стран.

В целом в 1990 г. была 41 страна, где доход на душу населе­ния был ниже 500 долл., и еще 53 страны, где средний доход со­ставлял от 500 до 5000 долл. Страны этих двух категорий назы­вают по-разному — «бедные страны», «страны с низким уровнем дохода» и «слаборазвитые страны» (или, как эвфемизм, «менее развитые» или «развивающиеся» страны). Очевидно, что, с уче­том низкого уровня доходов, эти страны бедны, но почему о них можно говорить как о слаборазвитых?

¹ Остальная часть этой главы написана для читателей, не имеющих экономической подготовки. Читатели, имеющие достаточные познания в области экономической теории, могут ее просто пролистать или вообще пропустить.

14

Таблица 1.1

Валовой национальный продукт на душу населения, 1989 г. (в ценах 1989 г.)

Источник: World Bank, World Development Report, 1991. New York, 1991.

Рассмотрение статистических данных о доходе на душу насе­ления является, в лучшем случае, очень грубым способом оценки уровня экономического развития. Прежде всего, эти данные носят приблизительный характер. Более того, по ряду технических при­чин, международное сопоставление данных о доходах особенно ненадежно. Однако существуют другие показатели экономическо­го развития, хотя и менее глобальные или всеобъемлющие, но более наглядные. В Таблице 1.2 представлены некоторые из них. Вследствие высокого уровня смертности ожидаемая продолжи­тельность жизни при рождении в слаборазвитых странах Азии, Африки и Латинской Америки варьируется от 40 до 69 лет, в то время как в Западной Европе и Северной Америке она существен­но превышает 70 лет. Детская смертность особенно высока в бед-

15

ных странах. В свете этих цифр не кажется удивительным, что уровень здравоохранения значительно более высок в богатых странах: в Соединенных Штатах на одного врача приходится при­близительно 470 человек, в Швейцарии около 700, в Австрии — 323, в то время как в Боливии — 1540 человек, в Китае — 20000, а в Эфиопии — 78000! Можно использовать еще более прозаичес­кие показатели: на каждую тысячу человек в США приходится 700 автомобилей, во Франции — 450, в Эквадоре — 41, в Танза­нии — 3, а в Бирме — лишь 1,3.

Таблица 1.2 Показатели экономического развития в некоторых странах

16

* Данные отсутствуют

Источники: World Bank, World Development Report, 1990. New York,1990; World Bank, World Development Report, 1991. New York, 1991; United Nations Demographic Yearbook 1989. New York, 1990.

Рост, развитие и прогресс

В повседневной речи термины рост, развитие и прогресс за­частую используются как синонимы. Однако для научных целей их необходимо различать, даже если различие это носит несколь-

17

ко произвольный характер. Экономический рост определяется в этой книге как устойчивое повышение совокупного производства товаров и услуг в рассматриваемом обществе. В последние десяти­летия его объем измеряется в терминах национального дохода либо валового национального продукта (ВНП). (С точки зрения статистики существует небольшая разница между ВНП и нацио­нальным доходом, который немного меньше, чем ВНП, но в силу ряда причин в нашей книге это различие будет игнорироваться; оба показателя почти всегда изменяются в одном направлении. Иногда используется также другой показатель, валовой внутрен­ний продукт (ВВП). Его величина обычно занимает промежуточ­ную позицию между ВНП и национальным доходом.) Хотя для более ранних эпох данных о национальном доходе не существует, в некоторых случаях можно получить их оценки. В любом случае, даже не имея количественных показателей, на основе косвенных данных, как правило, можно определить, что происходило с вало­вым продуктом в течение какого-либо периода — возрастал ли он, падал или оставался примерно неизменным.

Рост валового производства может иметь место либо в резуль­тате увеличения затрат факторов производства (земля, труд, ка­питал), либо в результате более эффективного использования прежнего объема факторов. Если численность населения возраста­ет, то возможен рост валового производства при неизменном про­изводстве на душу населения. Последнее может даже сократиться, если темп роста численности населения превышает темп роста производства, как это наблюдалось в последние годы в слабора­звитых странах. В интересах сравнения уровней благосостояния об экономическом росте имеет смысл говорить только тогда, когда про­исходит увеличение производства в расчете на душу населения.

Проблемы возникают также при сопоставлении объемов произ­водства в двух различных обществах или в одном и том же обще­стве в разные моменты времени. Тому есть две причины. Как пра­вило, национальный доход и сходные показатели имеют денежное выражение, однако ценность денежных единиц подвержена суще­ственным колебаниям и их сравнение часто сопряжено с серьезны­ми трудностями. В принципе, необходимо построить показатель «реального» дохода, т.е. дохода, который измеряется в единицах постоянной реальной ценности. Мы не будем здесь касаться прак­тических трудностей, связанных с конструированием подобных показателей, но читателю необходимо помнить о них при рассмот­рении сопоставлений, с которыми он встретится в данной книге¹.

¹ Для краткого и не перегруженного техническими деталями знаком­ства с проблемами сравнения реального дохода см. работу: Usher D. Rich and Poor Countries. L., 1966. Великолепный обзор истории вопроса и проблем использования и расчета показателей национального дохода можно найти в работе: Студенский П. Доход наций. Теория, измерение и анализ: прошлое и настоящее. М., 1968.

18

Вторая проблема связана со сравнением стоимостных объемов производства в двух экономиках, структура которых сильно раз­личается, — например, когда выпуск в одной экономике состоит преимущественно из сельскохозяйственных продуктов, потребляе­мых без промышленной переработки (или после незначительной переработки), а выпуск второй экономики — из готовых промыш­ленных товаров. Эта проблема не имеет простого и определенного решения, но обычно связанные с ней количественные аспекты со­поставления не препятствуют продуктивному анализу.

Экономическое развитие, в том смысле, в котором этот тер­мин употребляется в настоящей книге, означает экономический pocT_t сопровождаемый значительными структурными или органи­зационными изменениями в экономике, такими как переход от замкнутого натурального хозяйства к ориентации на рынок и тор­говлю или рост доли промышленности и сферы услуг в совокуп­ном объеме производства за счет снижения доли сельского хозяй­ства. Эти структурные или организационные изменения могут быть причиной экономического роста, но это вовсе не обязатель­но. Иногда причинно-следственная связь имеет противоположное направление или же оба изменения могут быть результатом каких-то иных перемен внутри или вне экономики. Концепции экономи­ческой структуры и структурных изменений обсуждаются более подробно далее в этой главе.

Экономический рост, как он определен здесь, является обрати­мым процессом, т.е. он может смениться спадом. В принципе эко­номическое развитие также является обратимым, хотя организаци­онные формы и экономические структуры редко возвращаются к прежнему своему состоянию. Чаще бывает, что в течение значи­тельного периода экономического спада появляются определенные формы экономической деградации — возвращения к более про­стым формам организации, хотя и не аналогичным тем, что суще­ствовали раньше.

Экономический рост и развитие обычно рассматриваются как «желательные» процессы, однако в принципе они носят чисто тех­нический характер и могут измеряться и описываться безотноси­тельно к этическим нормам. Не так просто обстоит дело с поняти­ем экономического прогресса, если ему не давать крайне ограни­ченного толкования. В системе координат современной западной этики рост и развитие часто отождествляются с прогрессом, одна­ко связь между ними далеко не всегда столь однозначна. В соот­ветствии с некоторыми этическими доктринами рост материально­го благосостояния рассматривается как фактор, вредный для ду­ховной природы человека. Даже по современным стандартам воз­росшее производство химического, биологического и ядерного оружия, а также использование производственных процессов, от­равляющих окружающую среду, хотя и являются признаками эко­номического роста, едва ли могут восприниматься в качестве при­знаков прогресса.

19

Еще одной причиной, по которой экономический рост и разви­тие не могут быть автоматически приравнены к прогрессу, являет­ся тот факт, что рост дохода на душу населения ничего не говорит нам о распределении этого дохода. Что является «хорошим» или «плохим» распределением дохода — это нормативный вопрос, от­носительно которого экономическая теория может сказать очень мало. Она может дать ответ на вопрос о том, какой вид распреде­ления дохода более благоприятен для роста при определенных ус­ловиях, но с этической точки зрения это равносильно логическому порочному кругу. Исходя из некоторых этических установок, можно сказать, что более низкий, но равномерно распределенный доход на душу населения следует предпочесть высокому среднему доходу, который распределен крайне неравномерно. Однако такие доводы лежат вне сферы внимания данной книги. В дальнейшем проблемы роста и развития будут описываться и анализироваться безотносительно к концепции прогресса.

• я?

•>fjt

Детерминанты экономического развития

Классическая экономическая наука выработала трехчленную классификацию «факторов производства» — земля, труд и капи­тал. (Иногда выделяется четвертый фактор — предприниматель­ство, т.е. усилия или таланты по объединению и организации со­вместного использования трех других факторов.) В любой данный период времени при некоторых допущениях, которые будут опре­делены позднее, объем совокупного производства определяется количеством используемых факторов производства. Такая класси­фикация и различные формулы, которые могут быть выведены из нее (в частности, знаменитый закон убывающей отдачи, о котором будет подробнее сказано ниже), являются неотъемлемой частью современного экономического анализа и чрезвычайно полезны при изучении экономической истории. Однако в качестве концептуаль­ных рамок анализа экономического развития эта классификация является крайне жесткой. Она подразумевает, что предпочтения людей, технология и социальные институты (т.е. формы экономи­ческой, социальной и политической организации, законодательная система и даже религия) являются заданными и фиксированными, или, что в принципе то же самое, не имеют отношения к процессу производства. Однако в историческом плане все перечисленные факторы имеют непосредственное отношение к процессу произ­водства и все они подвержены изменениям. В действительности изменения технологии и социальных институтов представляют собой источники наиболее динамичных изменений в экономике. Таким образом, они также являются важными детерминантами экономического развития.

20

Иными словами, при анализе экономики в любой данный пе­риод времени (экономическая статика) или в последовательные периоды времени, интервалы между которыми невелики (сравни­тельная статика или динамика), допустимо считать предпочтения, технологию и социальные институты параметрами (т.е. константа­ми) системы, в которой ключевыми переменными являются коли­чество и цены традиционных факторов производства. Однако при переходе от краткосрочного экономического анализа к изучению экономического развития эти параметры становятся основными переменными. Следовательно, для анализа экономических измене­ний в исторической перспективе необходима более широкая клас­сификация детерминант роста производства.

Одна из таких классификаций рассматривает совокупное про­изводство в каждый момент времени и темпы его изменения как функцию «населения», «ресурсов», «технологии» и «обществен­ных институтов»¹. Разумеется, эти четыре фактора не являются простыми переменными: каждый из них представляет собой целый кластер переменных. Недостаточно говорить только о чис­ленности населения. Для характеристики экономического поведе­ния населения важно учитывать его половозрастную структуру, биологические характеристики (рост, сила, здоровье), уровень квалификации (позже мы подробнее рассмотрим понятие «челове­ческого капитала»), участие в рабочей силе и т.д.

Ресурсы — это то, что в классической экономической науке описывалось термином «земля». Они включают в себя не только количество земли, плодородие почвы и доступные природные ре­сурсы, но также климат, топографию, наличие воды и другие черты природной среды, включая местоположение.

В последние столетия технологические нововведения стали наиболее динамичными источниками экономических изменений и развития. Столетие с небольшим назад автомобиль, самолет, радио и телевидение, не говоря уже о компьютерах и многочис­ленных средствах разрушения, просто не существовали; сегодня же, по мнению некоторых социальных критиков, они грозят за­нять господствующее положение в нашей жизни. Но технологи­ческие изменения не всегда были такими быстрыми. Технологии каменного века на протяжении сотен тысяч лет претерпевали лишь незначительные изменения. Даже сегодня методы сельскохо­зяйственного производства в некоторых частях мира остаются по существу теми же, что и в библейские времена. При неизменном уровне технологий — будь то технологии средневековой Европы или доколумбовой Америки — доступные обществу ресурсы опре­деляют непреодолимый верхний предел его экономических дости­жений. Технологические изменения позволяют расширять эти гра-

¹ В приложении к данной главе приводится простая математическая модель такой классификации.

21

ницы, как путем открытия новых ресурсов, так и путем более эф­фективного использования традиционных факторов производства, особенно человеческого труда. Континентальная часть Соединен­ных Штатов сегодня обеспечивает более чем для 250 миллионов человек уровень жизни, один из самых высоких из когда-либо до­стигнутых в мире. Меж тем до того, как европейцы пришли в этот регион, его жители использовали технологии каменного века, ко­торые едва могли обеспечить жизнь нескольких миллионов чело­век. Население средневековой Европы, технологии которой были гораздо более развитыми по сравнению с технологиями американ­цев доколумбовой эпохи, достигло максимума в 80 миллионов че­ловек к началу XIV в., после чего сократилось до 50 миллионов (или даже меньше) в результате катастрофического демографи­ческого кризиса. Через четыреста лет, после длительного периода устойчивых, но не радикальных технологических и организацион­ных изменений, численность населения Европы выросла примерно до 150 миллионов человек. Сегодня, после более чем двух столе­тий экономического роста, основанного на использовании совре­менной технологии, население Европы составляет более 500 мил­лионов человек, а благосостояние европейцев выросло до такого уровня, которого не могли представить себе их предки, жившие в XIV в. и даже в XIX в.

Взаимодействие населения, ресурсов и технологии в экономике определяется социальными институтами, которые включают в себя также ценности и взгляды людей. (Этот комплекс перемен­ных иногда называют «социокультурным контекстом» или «ин­ституциональной матрицей» экономической деятельности.) На макроуровне (например, на уровне национальной экономики) чаще всего рассматриваются такие институты, как социальная структура общества (абсолютная и относительная численность, экономический базис и подвижность социальных классов), приро­да государства и политического режима, идеологические или ре­лигиозные убеждения доминирующих групп или классов и основ­ной массы населения (если между ними есть различия). Кроме того, может возникнуть необходимость учитывать множество ин­ститутов более низкого уровня, таких как добровольные ассоциа­ции (деловые компании, профессиональные союзы, фермерские группы), система образования и даже структура семьи (родовой или атомарной) и механизмы, ответственные за формирование ин­дивидуальных и общественных ценностей.

Одна из функций этих институтов состоит в том, чтобы обес­печить элементы преемственности и стабильности, без которых об­ществу угрожает дезинтеграция. Однако выполнение этой функ­ции может прийти в противоречие с требованиями экономического развития, сковывая человеческий труд, препятствуя рационально­му использованию ресурсов (вспомним о священных коровах в Индии) или сдерживая инновационную активность и распростра­нение технологий. Однако возможны и институциональные инно-

22

вации, результаты которых могут быть схожи с результатами тех­нологических инноваций с точки зрения более эффективного или интенсивного использования материальных ресурсов, человечес­кой энергии и талантов. Историческими примерами могут служить такие институциональные инновации, как организованные рынки, чеканка монеты, патентное право, страхование и различные формы организации производства, такие как современная корпо­рация. В последующих главах будет рассмотрено множество дру­гих примеров институциональных инноваций.

Полное перечисление всех социальных институтов, оказываю­щих воздействие на функционирование экономики, заняло бы много страниц, а их взаимодействие с другими переменными явля­ется наиболее трудным и наименее изученным аспектом экономи­ческой истории. Однако всякая попытка постичь природу и прин­ципы (modalities) экономического развития безотносительно этой проблемы обречена на провал. При современном уровне знаний отсутствует какой-либо систематический априорный подход, кото­рый мог бы быть использован для изучения этих институтов в их связи с экономической деятельностью. Как следствие, студент или исследователь должен в каждом случае определить круг институ­тов, относящихся к изучаемому им вопросу в контексте специфи­ческой проблемы или тематики, и затем пытаться проанализиро­вать природу их взаимодействия с другими, чисто экономически­ми переменными.

Ученые марксистского направления заявляют, что они нашли ключ к пониманию не только процесса экономического развития, но и эволюции человечества. Согласно их взглядам, главным фак­тором является «способ производства» (приблизительно соответ­ствующий технологии в используемой нами схеме); все осталь­ное — социальная структура, природа государства, доминирую­щая идеология и т.д. — это не более чем надстройка. Движущей силой развития является классовая борьба за контроль над сред­ствами производства. Хотя некоторые аспекты марксистского ана­лиза полезны для понимания экономической истории, его система является чрезмерно упрощенной, а в руках практиков она приоб­рела крайне догматизированный характер. Один из самых слабых ее пунктов с учетом той роли, которая отводится способу произ­водства, заключается в том, что она не дает удовлетворительного объяснения процессу технологических изменений. Ошибка марк­сизма состоит и в предположении, что экономический базис явля­ется единственным фактором, определяющим характер социаль­ных институтов.

Несколько схожая, но менее идеологизированная теория рас­сматривает экономическое развитие как результат перманентного столкновения или борьбы между технологическими изменениями и социальными институтами. В соответствии с этой теорией, кото­рую иногда называют институционалистской, технология является движущим, прогрессивным элементом, в то время как институты

23

сопротивляются переменам¹. Эта теория дает множество блестя­щих примеров проникновения в суть процесса исторических изме­нений, но она также воспринимает технологические изменения как автоматический или квазиавтоматический процесс и придержива­ется чрезмерно упрощенного взгляда на взаимосвязь между инсти­тутами и технологией. Подобно марксистской теории, она рас­сматривает конечный результат как однозначно детерминирован­ный. На самом деле, как покажут последующие главы, взаимодей­ствие институтов, технологии, ресурсов и населения носит слож­ный и разнонаправленный характер и ни в коей мере не может считаться детерминированным.

' • .' П*... ' . ' ,' " V

Производство и производительность

Производство — это процесс, посредством которого производ­ственные факторы объединяются для получения товаров и услуг, необходимых населению. Результаты производства могут изме­ряться в физических единицах (или в единицах рассматриваемых услуг) или в стоимостном — т.е. денежном — выражении. Можно сравнить, скажем, урожай двух яблоневых садов путем сравнения количества яблок, собранных в каждом из них. В то же время аналогичное сравнение урожая яблоневого сада и апельсиновой рощи будет иметь гораздо меньше смысла. Для содержательного сравнения в этом случае необходимо перевести физические едини­цы измерения в стоимостные путем умножения соответствующего количества яблок и апельсинов на их цены, чтобы определить их общую стоимость.

Производительность — это отношение полезного результата производственного процесса к объему использованных факторов производства. Как и в случае производства, данный показатель может быть измерен в физических единицах — например, х буше­лей пшеницы с акра земли, у пуговиц в человеко-час — или же в стоимостных показателях. Для измерения совокупной факторной производительности, т.е. показателя производительности всех факторов производства, могут быть использованы только стои­мостные показатели.

Производительность факторов производства зависит от множе­ства обстоятельств. Один участок земли может быть по естествен­ным причинам плодороднее другого. Некоторые рабочие могут быть сильнее или квалифицированнее, чем другие. Производи­тельность капитала отчасти является функцией от технологии, ко­торую он воплощает: механический трактор (в исправном состоя-

¹ Всеобъемлющее изложение аргументов этой теории содержится в работе: Ayres С. The Theory of Economic Progress. Chapel Hill, NC, 1944; 1978.

24

нии) гораздо производительнее, чем упряжки рабочих быков ана­логичной стоимости, а гидроэлектрический генератор намного производительнее, чем обладающие аналогичной стоимостью меха­нические колеса, приводимые в движение энергией падающей воды. Более того, определенные комбинации факторов производ­ства увеличивают производительность. Например, плодородие почвы может быть увеличено за счет использования удобрений — одной из форм капитала. Рабочие, снабженные соответствующими машинами, работают более производительно, чем те, кто работают голыми руками или с помощью примитивных орудий. В большин­стве случаев труд грамотных рабочих более производителен, чем труд неграмотных.

Это соображение приводит нас к наиболее важной комбинации факторов производства, а именно, к концепции человеческого ка­питала. Человеческий капитал (но не рабский, хотя рабов в свое время также рассматривали в качестве капитала) является резуль­татом инвестиций в знания и способности или умения людей. Эти инвестиции могут принимать форму обычного школьного образо­вания или профессиональной подготовки (высшее образование — это значительное вложение в человеческий капитал), производст­венного ученичества или «обучения на рабочем месте» (т.е. прак­тики). Как бы ни приобретался человеческий капитал, различия в его уровне на душу населения между наиболее и наименее разви­тыми странами являются одним из решающих и важнейших эко­номических показателей.

Эмпирические исследования в последние десятилетия недву­смысленно показывают, что рост вложений традиционных факто­ров производства лишь в небольшой степени объясняет увеличе­ние выпуска в экономически развитых странах. Другими словами, производительность всех факторов производства выросла в огром­ной степени. Чем объясняется этот рост? Выдвигались различные ответы на этот вопрос. Очевидно, что наиболее важными причи­нами являются прогресс технологии, совершенствование экономи­ческой организации на макро- и микроуровне (включая так назы­ваемую «экономию на масштабах производства») и особенно воз­росшие инвестиции в человеческий капитал. Темпы роста произво­дительности были особенно поразительными на протяжении пос­ледних ста лет, однако, как будет показано в последующих гла­вах, они были значительными на протяжении всей документиро­ванной истории человечества, и даже ранее.

В данном контексте будет полезно рассмотреть несколько по­дробнее так называемый закон убывающей отдачи, который может быть более точно определен как закон убывающей предельной про­изводительности. Простой гипотетический пример проиллюстриру­ет его значение. Представим себе поле площадью 100 акров (точ­ные размеры не имеют значения). Один рабочий, используя дан­ную технологию, будь то простую или сложную, способен произ­вести, скажем, 10 бушелей зерна. Привлечение к обработке земли

25

второго рабочего позволяет организовать простое разделение труда, в результате которого производство более чем удвоится, — например, до 25 бушелей. Таким образом, предельный продукт второго рабочего составит 15 бушелей. Третий рабочий может под­нять выпуск еще больше, до 45 бушелей, а его предельный продукт составит 20 бушелей, и так далее. Иными словами, чем больше ра­бочих привлекается к обработке поля, тем более высоким оказыва­ется их предельный продукт, но этот процесс имеет свои границы. По их достижении, чем больше рабочих привлекается к обработке поля, тем больше они мешают друг другу, вытаптывают посевы и урожай и т.д.; в результате предельный продукт сокращается. В этом и состоит смысл закона убывающей отдачи.

Теперь перенесем рассуждения этого простого примера на все общество. Мы помним, что наш пример предполагает наличие фик­сированного объема ресурсов (100 акров земли) и неизменность технологии (отсутствие инноваций, увеличивающих производи­тельность). Если в определенный момент времени общество имеет недостаточную численность населения по отношению к своим ре­сурсам, его население и доход на душу населения могут некоторое время расти даже в отсутствие технических или институциональ­ных изменений. Однако впоследствии, когда будет достигнуто пол­ное использование ресурсов, рост численности населения приведет к сокращению предельной производительности, а следовательно, и к падению реальных доходов членов общества. В такой ситуации решить проблему могут лишь значительные технические или инсти­туциональные инновации, повышающие производительность.

В 1798 г. Томас Мальтус, английский священник, ставший экономистом, опубликовал свой знаменитый «Опыт закона о на­родонаселении». В этой книге он предположил, что численность населения имеет тенденцию расти «в геометрической прогрессии» (например, 2, 4, 8...), в то время как производство продовольст­вия будет расти «в арифметической прогрессии» (1, 2, 3...). На этом основании он заключил, что при отсутствии моральных огра­ничений, таких как целибат и позднее вступление в брак (он не предвидел появления искусственных контрацептивов), и «пози­тивных» ограничителей роста численности населения (таких, как войны, голод и эпидемии), закон убывающей отдачи обрек бы большинство людей на уровень жизни, соответствующий простому прожиточному минимуму. Сейчас, спустя почти 200 лет, представ­ляется, что Мальтус был неправ, — по крайней мере в том, что касается индустриальных стран. Фактором, который не предвидел Мальтус, стало появление множества повышающих производи­тельность технологических и институциональных нововведений, которые постоянно препятствуют действию закона убывающей от­дачи. Однако для многих стран Третьего мира — беднейших из бедных — теория Мальтуса все еще соответствует горькой реаль­ности.

26

Экономическая структура и структурные изменения

Экономическая структура (не путать с социальной структурой, хотя они и связаны между собой) характеризует соотношение между различными секторами экономики, особенно тремя сектора­ми, известными как первичный, вторичный и третичный¹. Первич­ный сектор включает в себя деятельность, обеспечивающую полу­чение продукции непосредственно из природы: сельское и лесное хозяйство, рыболовство. Вторичный сектор охватывает деятель­ность, обеспечивающую преобразование или переработку природ­ных продуктов, — т.е. промышленность и строительство. Третич­ный сектор, или сфера услуг, имеет дело не с продуктами или сы­рьем, а с услугами. Услуги бывают самые разнообразные, от до­машних и бытовых (приготовление пищи, работа домашних слуг, парикмахерские услуги и т.д.) до коммерческих и финансовых (услуги розничных торговцев, коммерсантов, банкиров, брокеров и т.д.), профессиональных (услуги врачей, адвокатов, учителей) и правительственных (услуги почтовых служащих, чиновников, политиков, военных и т.д.). (Существуют, однако, некоторые спорные случаи. Например, горнодобывающая промышленность логически принадлежит первичному сектору, но часто ее относят ко вторичному. Сходным образом, с содержательной точки зрения транспорт представляет собой одну из отраслей сферы услуг, но его также часто относят ко вторичному сектору. Охота, являвшая­ся наиболее важной отраслью первичного сектора в эпоху палео­лита, сейчас рассматривается как отдых, — т.е. деятельность, свя­занная с потреблением, а не с производством.)

На протяжении тысячелетий, с эпохи ранних цивилизаций до периода, начавшегося менее столетия тому назад, сельское хозяй­ство было основным занятием для подавляющего большинства на­селения земли. Как свидетельствуют данные таблицы 1.2, такое положение дел сохраняется и сейчас в странах с невысоким уров­нем дохода. Это обусловлено тем, что при крайне низком уровне производительности простое выживание людей требовало сосредо­точения всех усилий на производстве продуктов питания. Не­сколько столетий назад, по причинам, которые будут рассмотрены в последующих главах, производительность в сельском хозяйстве начала расти, сначала медленно, затем быстрее. По мере ее роста все меньше рабочих стало необходимо для производства продук­тов питания, и все больше людей могли заняться другой произво-

¹ Пионерной работой по проблематике экономической структуры яв­ляется книга: Clark С. Conditions of Economic Progress. L., 1940; 1957. Саймон Кузнец внес большой вклад в разработку соответствующей кон­цепции; см. особенно: Kuznets S. Modern Economic Growth: Rate, Struc­ture, and Spread. New Haven, 1966; The Economic Growth of Nations: Total Output and Production Structure. Cambridge, 1971.

27

дительной деятельностью. Так начался процесс индустриализа­ции, который продолжался с конца Средних веков до середины XX в. (так было в Западной Европе и Северной Америке; в боль­шей части остального мира он все еще продолжается). Доля рабо­чей силы, занятой в сельском хозяйстве, в наиболее развитых промышленных странах к концу XIX в. сократилась с 80 — 90% совокупного населения до 50%, а в настоящее время составляет менее 10%. Соответственно, доля дохода (или доля ВНП), произ­водимая в сельском хозяйстве, сократилась, хотя в абсолютных показателях совокупная стоимость сельскохозяйственного выпуска многократно выросла.

Одновременно с сокращением доли рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве, увеличивалась доля рабочей силы во вторич­ном секторе, хотя и не пропорционально: типична ситуация, когда в промышленно развитых странах в обрабатывающей промышлен­ности и связанных с ней отраслях занято 30 — 50% рабочей силы, а остальная ее часть распределена между первичным и третичным секторами. По мере роста доли рабочей силы во вторичном секто­ре увеличивалась и доля дохода, производимого в этом секторе.

Взаимосвязанные сдвиги в долях занятой рабочей силы и до­хода, производимого в двух упомянутых секторах, представляют собой важнейшие примеры структурных изменений в экономике. Примерно с 1950 г. наиболее развитые в хозяйственном отноше­нии страны испытывали дальнейшие структурные изменения, ко­торые характеризуются переходом ведущей роли от вторичного сектора к третичному.

Как можно объяснить эти структурные изменения? Сдвиг от сельского хозяйства ко вторичному сектору включал в себя два главных процесса. Со стороны предложения, рост производитель­ности дал возможность, как уже говорилось, производить то же самое количество продукции с использованием меньшего количе­ства рабочей силы (или производить больше продукции при том же количестве рабочей силы). Со стороны спроса, вступила в силу модель человеческого поведения, которая описывается т.н. законом Энгеля (по имени Эрнста Энгеля, немецкого статистика XIX в.; не путать с Фридрихом Энгельсом, соратником Карла Маркса). Закон Энгеля, сформулированный на основании резуль­татов исследования многочисленных семейных бюджетов, гласит, что с ростом доходов потребителя сокращается доля его расходов на продукты питания. (Это, в свою очередь, может быть связано с законом убывающей предельной полезности: чем больше единиц данного товара человек имеет, тем меньше он ценит каждую до­полнительную его единицу.)

Второе структурное изменение, происходящее в настоящее время, — относительный сдвиг от товарного производства (и по­требления) к сфере услуг — представляет собой естественное следствие закона Энгеля: по мере роста дохода спрос на все това­ры повышается, но не так быстро, как доход. При этом расширя-

28

ется спрос на услуги и досуг, который частично замещает спрос на товары.

Изменения в технологии, сопровождающиеся ростом произво­дительности, и изменения вкусов потребителей являются главны­ми причинами этих структурных изменений, однако их непосред­ственной движущей силой являются обычно изменения относи­тельных цен (и заработной платы). Это также справедливо при­менительно ко многим другим экономическим изменениям, таким как рост новых отраслей и упадок старых, перемещение производ­ства из одного географического района в другой. Цены на товары и усл:уги определяются взаимодействием предложения и спроса, как можно прочесть в элементарных учебниках по экономике. Вы­сокая относительная цена свидетельствует, что предложение от­стает от спроса; низкая относительная цена свидетельствует о про­тивоположном. Как правило, факторы производства перемещают­ся в такие сферы использования, где их вознаграждение макси­мально, т.е. туда, где их цены самые высокие. Важность относи­тельной редкости и относительных цен как движущих сил эконо­мических изменений станет очевидной на примере исторических явлений, рассмотренных в данной книге.

Логистические кривые экономического роста

В обычном словоупотреблении термин логистика (logistics) относится к организации снабжения больших групп людей, напри­мер, армии. Однако схожий термин — логистическая кривая — используется и в математике; она напоминает растянутую букву S и иногда называется S-кривой. Биологи также называют ее кри­вой роста, поскольку она достаточно точно описывает рост многих популяций животных, например, мух-дрозофил в закрытом кон­тейнере при неизменном снабжении пищей. Кривая описывает две фазы роста, причем фаза ускоренного роста предшествует фазе за­медленного роста. С математической точки зрения логистическая кривая асимптотически приближается к горизонтальной линии.

' ' Рис. 1.1

Было замечено, что логистическая кривая описывает многие социальные явления, в частности изменение численности населе­ния. В истории Европы за длительными периодами роста числен­ности населения следовали периоды относительной стагнации и даже падения его численности. Первый период роста начался в

29

IX или X в.; максимальные темпы роста численности населения наблюдались, вероятно, в XII в. В XIII в. они стали постепенно снижаться, а затем рост численности населения был резко пре­рван Великой чумой 1348 г., когда Европа потеряла порядка трети своего населения (а возможно, и больше). После столетия относительного застоя примерно с середины XV в. численность населения опять начала увеличиваться, достигнув наивысших тем­пов роста в XVI в. и опять стабилизировалась (или даже несколь­ко снизилась) в XVII в. К середине XVIII в. вновь начался про­цесс роста, на этот раз гораздо более быстрого; он продолжался небывало высокими темпами до тех пор, пока не был прерван ми­ровыми войнами и другими бедствиями первой половины XX в. Есть свидетельства начала четвертой логистической кривой, на этот раз в мировом масштабе, после окончания Второй мировой войны.

Хотя точные количественные данные отсутствуют, похоже, что рост численности греческого населения между IX и V вв. до н. э. также может быть описан логистической кривой, как и рост чис­ленности населения Средиземноморья в эпоху pax romana (при­мерно 50 г. до н. э. — 200 г. н. э.). Некоторые ученые полагают, что три периода роста численности населения Европы, о которых шла речь выше, фактически носили общемировой характер и были связаны с изменениями климата. Например, динамика чис­ленности населения Китая, по всей видимости, была параллельна изменениям численности европейского населения. Об особеннос­тях роста численности населения в более ранние эпохи нам из­вестно еще меньше, но, как мы увидим в главе 2, численность на­селения современного Ближнего и Среднего Востока определенно выросла после перехода к земледелию в период неолита, а чис­ленность населения долин великих рек (Нил, Тигр и Евфрат, Инд и Хуанхэ) также быстро росла после перехода к ирригацион­ному земледелию.

Вне зависимости от того, описывается ли рост численности на­селения логистической кривой или нет, существуют и другие его аспекты, интригующие ученых. Несомненно, что каждый период роста численности населения в Европе сопровождался экономи­ческим ростом в том смысле, что и совокупное производство, и производство на душу населения увеличивались. (Если выпуск на душу населения оставался постоянным в условиях роста числен­ности населения, то валовой выпуск, конечно, должен был вырас­ти; однако мы с полной уверенностью можем говорить о том, что выпуск на душу населения также увеличивался.) Это полнее всего доказано для третьей логистической кривой и для зарождающейся четвертой, по которым имеется много статистических данных. Но сохранилось также много косвенных свидетельств подобных про­цессов в период первой и второй логистических кривых.

Гипотеза о том, что экономический рост сопровождал рост чис­ленности населения, подтверждается не вызывающими сомнения

30

фактами как территориальной, так и экономической экспансии ев­ропейской цивилизации в периоды ускоренного роста численности народонаселения. В течение XI, XII и XIII вв. европейская циви­лизация распространилась из места своего зарождения между Луарой и Рейном на Британские острова, Иберийский полуост­ров, Сицилию и южную Италию, в Центральную и Восточную Ев­ропу и даже, в период крестовых походов, в Палестину и Восточ­ное Средиземноморье. В конце XV и в XVI вв. морские экспеди­ции, географические открытия и завоевания привели европейцев в Африку, бассейн Индийского океана и в Западное полушарие. Наконец, в XIX в. в результате миграции, завоеваний и аннексий европейцы утвердили свою политическую и экономическую геге­монию по всему миру.

Есть также свидетельства, что условия жизни простых людей становились более трудными в фазах спада первых двух логисти­ческих кривых (в первой половине XIV в. и в XVII в. соответствен­но), что указывает на снижение или, по крайней мере, стагнацию уровня доходов на душу населения. В период третьей логистичес­кой кривой возможности широкомасштабной эмиграции из Европы в конце XIX — начале XX в. временно облегчили положение масс; но даже при таком положении дел многие страны пережили ло­кальные продовольственные кризисы, среди которых самым жесто­ким был голод в Ирландии в 1840-х гг. В свете всего сказанного сделанное в фазе ускоренного роста численности населения третьей логистической кривой замечание Адама Смита о том, что положе­ние рабочего является наиболее благополучным в «прогрессирую­щем» обществе, тяжелым в экономике с нулевыми темпами роста и бедственным в период спада, получает новое значение.

Еще одним важным обстоятельством является то, что финаль­ные фазы всех логистических кривых и соответствующие им пе­риоды стагнации или депрессии сопровождались усилением соци­альной напряженности, ростом гражданских беспорядков, а также вспышками необычайно жестоких и разрушительных войн. Конеч­но, войны и беспорядки случались и в другие времена, и у нас нет явных теоретических оснований для утверждения, что падение темпов роста численности населения должно было привести к кри­зисам в международных отношениях. Возможно, войны были про­сто случайными событиями, которыми заканчивались периоды роста численности населения, который к тому времени уже начи­нал замедляться. Однако этот вопрос заслуживает дальнейших ис­следований.

Несомненно, было бы большой натяжкой предположить, что наиболее значительные периоды интеллектуального и культурного брожения также были как-то связаны с логистическими кривыми роста численности населения. Тем не менее, примечательно, что периоды ускоренного роста численности населения Европы сопро­вождались всплеском интеллектуального и художественного твор­чества, за которыми следовало распространение определенных

31

форм монументальной архитектуры — строительство средневеко­вых соборов и барочных дворцов, возрождение готики в XIX в. В древности периоды «Золотого века» Греции и Рима, и даже еще ранее — Месопотамии и Египта — были периодами роста числен­ности населения и заканчивались гражданскими и междоусобными войнами (Пелопоннесская война, упадок Рима).

Конечно, творческие усилия человека не ограничиваются опре­деленными историческими периодами, так же как и его деструк­тивные действия. Истоки Ренессанса восходят к великой депрес­сии позднего Средневековья, а «столетие гениев», связанное с именами Галилея, Декарта, Ньютона, Лейбница и Локка, охваты­вало время спада темпов роста численности населения и «перехо­да» между второй и третьей логистическими кривыми роста чис­ленности населения Европы. Возможно, что периоды кризисов, когда рушится установившийся порядок, могут стимулировать лучшие умы к переоценке доктрин, занимающих господствующие позиции в различных областях. Однако такие глобальные выводы не входят в круг вопросов, рассматриваемых в настоящей книге.

Возможное объяснение корреляции между ростом численности населения, его стагнацией или упадком и движением доходов может быть найдено путем анализа взаимодействия базовых де­терминант экономического развития, о которых говорилось выше. Как указывалось, при данном уровне технологии доступные обще­ству ресурсы устанавливают предел его экономических достиже­ний, включая численность населения. Технологические измене­ния, обеспечивающие рост производительности и открытие новых ресурсов, отодвигают этот предел, тем самым создавая возможнос­ти для дальнейшего роста численности населения. Однако в отсут­ствие дальнейших технологических изменений общество в конеч­ном итоге сталкивается с феноменом снижения отдачи и достигает нового предела роста производства, и численность населения вновь перестает расти (или падает), пока новая «эпохальная ин­новация» (термин Саймона Кузнеца, лауреата Нобелевской пре­мии в области экономики; см. главу 8) опять не увеличит произ­водительность и не приведет к открытию новых ресурсов. На рис. 1.2 представлено упрощенное изображение взаимосвязи между численностью населения и эпохальными инновациями.

Рис. 1.2 32

32 Эта гипотеза будет проверена на эмпирическом материале в последующих главах, в которых будет предпринята попытка объ­яснить экономическое развитие в исторической перспективе.