Г. П. Худякова

ВОСТОЧНЫЙ ВОПРОС В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

«Если нации не будут жить высшими, бескорыстными

идеями и высшими идеями служения человечеству, а

только будут служить одним своим интересам, то по-

гибнут эти нации несомненно, окоченеют, обессиле-

ют и умрут».

Ф.М.Достоевский.

В мировоззренческих исканиях русских философов проблема сохранения национальной самобытности России, исторически рас-

положенной между Востоком и Западом, получила название «восточного вопроса». В русской философии «восточный вопрос» вбирает,

с одной стороны, взаимоотношение Европы и России, с другой – России и Азии.

Самобытность народа для русских интеллигентов имеет характер проблемы. Проблема «самобытности» русского народа возникла

в противостоянии славянофилов и западников как деление на европейское и национально-русское. Славянофилы, не отрицая высокого

развития Европы, полагали, что тип национального русского развития выше. Суть данного противоположения отлилась в словах: «А он

(тип развития) у России всегда был и впредь будет иной». Иной означает «выше». «Мы имеем дело со своеобразным складом общества,

который... имеет много задатков развития в лучшее устройство скорее, чем остальная Европа, потому скорее, что пойдем иной дорогой.

Истинно национальное направление в том именно и состоит, чтобы сознательно идти этой дорогой, развивая те бытовые особенности,

в которых заключается залог лучшего будущего» [1]. При этом основой бытовых особенностей усматривается особая для русских людей

характерная «народно-психическая подкладка», национальные «нравственные задатки». Славянофильская доктрина в лице своих клас-

сиков говорила о русском национальном быте еще смелее, цельнее, последовательнее. А.С.Хомяков пишет о самостоятельных началах

русской жизни: «Европа боится будущего, как безнравственно проведший жизнь старик боится смерти. Россия страшна ей только пото-

му, что она предполагает в ней присутствие новых начал, способных действовать на будущее» [10. 126]. Философски важно, – пишет

В.В.Зеньковский. – напряженное и даже страстное ожидание Хомяковым, что Православие через Россию может привести к перестройке

всей системы культуры. «Всемирное развитие истории требует от нашей Святой Руси, чтобы она выразила те всесторонние начала, из

которых она выросла» [11, с. 169].

Ф.М.Достоевский – почвенник, близкий к славянофилам, указывает на православие как коренное начало русского духа. Он по-

лагал объективно истинным принцип христианского универсализма и утверждал единство человечества и общечеловеческих идеалов. В

известной речи о Пушкине он говорил, что назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим

русским значит стать братом всех людей, всечеловеком; значит, в конце концов, изречь окончательное слово великой общей гармонии,

братского окончательного согласия всех племен по Христову евангелистскому закону. А противостояние славянофильства и западничес-

тва – это только великое недоразумение. Для настоящего русского Европа и удел великого арийского племени так же дороги, как и сама

Россия.

Речь Ф.М.Достоевского поразила славянофилов абсолютизировавших национальную самобытность России до невозможности

любой формы соединения с Европой. Не умещалась она и в пространстве идеи Хомякова о всемирной задаче России. По Хомякову.

«Россия идет особым путем и, встав по призыву истории «впереди всемирного просвещения», освободит человечество от того односто-

роннего и ложного развития, какое получила история под влиянием латинства, т.е. христианства, односторонне понятого». У Хомякова

сильнее выражена православная самобытность России и историческая роль русского православия. Но речь Ф.М. Достоевского поразила

и западников, считавших православный быт России одряхлевшей патриархальностью. Ведь они полагали единство как продвижение

западных начал к России, забывая при этом, что западные самостоятельные начала тоже самобытные, но только что европейские, т.е. они

проявляли некоторую непоследовательность в порицании понятия самобытности. Огорчив западников и славянофилов. Достоевский

в знаменателе высказывается все-таки за самобытную, «народную психическую подкладку» – в предначертанности России высказать

в человечестве новое слово: «Что же, разве я про экономическую славу говорю, про славу меча или науки? Я говорю лишь о братстве

людей и о том, что ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее пред-

назначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, в художественном гении Пушкина» [3, 148]. Уверенность тона

несколько смягчается вводным словом «может быть» и отсутствием прямой ссылки на видимые Достоевским «следы» непосредственно в

самом «живом» русском трудовом народе. Но в целом указание на национальную самобытность России есть.

К.Н.Леонтьев, который, по мнению Н.Бердяева, «никогда не был славянофилом и во многом был антиподом славянофилов» и

которому, тем не менее, по противоположному мнению Н.О.Лосского. «было суждено стать выразителем идей вырождающегося славя-

нофильства», не усматривал особо самобытных, достойных всемирного подражания, нравственных качеств у русского простолюдина. И

даже в православии он не видел противоположности католическим европейским крестьянам, у которых «на лицах именно то смирение,

которое и в нашем простолюдине в подобных случаях нас трогает». Выражение славянофильства у Леонтьева и. соответственно, призна-

ние все-таки некоторой самобытности России заключается в том, что он видит особенность русского мировоззрения – отчасти «в охотном

повиновении властям, иногда несправедливым и жестоким, как всякие земные власти, отчасти в преданности учению Церкви», о которой

Достоевский даже и не упомянул в своей речи о Пушкине, по верному замечанию Леонтьева. (См.65, 29). Указанное мировоззрение русского

народа составляло, действительно, своеобразие крестьянской России в сравнении с Европой, в которой страсть к «разлитию всемирного

равенства и к распространению всемирной свободы» ведет к тому, чтобы «сделать жизнь человеческую на земле невозможной».

К.Н.Леонтьев противопоставляет верующую Россию среднему европейцу, увлеченному стремлением к земному материалисти-

ческому счастью (равнодушно глядящему в лица священников), и его идеологам, тоже не любящим и преследующим Церковь, либерал-

демократам. И он восклицает: «Любить Церковь – это так понятно! Любить же современную Европу, так жестоко преследующую даже у

себя Римскую Церковь. Церковь все-таки великую и апостольскую, несмотря на глубокие догматические заблуждения свои, – это просто

грех!... И как мне хочется теперь в ответ на странное восклицание г. Достоевского: «О, народы Европы и не знают, как они нам дороги»

– воскликнуть не от лица всей России, но гораздо скромнее, прямо от моего лица и от лица немногих мне сочувствующих: «О! Как мы

101

ненавидим тебя, современная Европа, за то. что ты погубила у себя самой все великое, изящное и святое и уничтожаешь и у нас, несчас-

тных, столько драгоценного своим заразительным дыханием!» Если такого рода ненависть «грех», то я согласен остаться во весь век при

таком грехе, рождаемом любовью к Церкви. Я говорю, Церкви, даже и католической, ибо если бы я не был православным, то желал бы,

конечно, лучше быть верующим католиком, чем эвдемонистом и либерал-демократом!!!... уж это слишком мерзко» [3, с. 30-31]. И в этой

ненависти к капиталистическому западу: к одетому в рабочие блузы люду, жаждущему денег, классовой справедливости и равнодушному

к Богу, заслоняющему от них и то и другое, к разночинной публике интеллигентов, пожираемых самовлюбленной гордостью и мировоз-

зренческой идеей либерализации всей планеты и ненавидящих Бога – в этой ненависти К.Леонтьев подобен славянофилам. Но если бы

он знал! – что станется с его «самобытной» в своей вере Россией, когда русский люд, одетый в рабочие блузы, и его разночинные идео-

логи посмотрят в лицо священникам, одни – равнодушно, другие – с ненавистью.

Ортодоксальные представители православных мыслителей России связывают самобытность России с ее православной Церковью

и еще глубже – с национальным духом. К.П.Победоносцев, под редакцией которого вышел в 1896 году «Московский сборник», утверж-

дает резкое отличие национально-русского уклада жизни от западноевропейского. «Истории своей никому нельзя ни переменить, ни

обойти, и сама история, со всеми явлениями, деятелями, сложившимися формами общественного быта, есть произведение духа народно-

го, подобно тому, как история отдельного человека есть в сущности произведение живущего в нем духа» [9, с. 11]. То же самое говорит

К.П.Победоносцев о формах Церкви – у всякой формы, в том числе и у православной, «есть своя духовная подкладка, на которой она

выросла». Касаясь этой самобытной «духовной подкладки» русской православной Церкви, он называет дух любви и безразличного обще-

ния, т.е. устранение сословного различия в стенах Церкви – социально-мировоззренческое качество духа. Духовно-мировоззренческая

настроенность русского народа выразилась, по мнению К.П.Победоносцева, в погребальном обряде и в обращении с телом покойника.

«Нигде в мире, кроме нашей страны, погребальный обычай и обряд не выработался до такой глубокой, можно сказать, виртуозности, до

которой он достигает у нас; и нет сомнения, что в этом его складе отразился наш народный характер, с особенным, присущим нашей на-

туре мировоззрением» [9, с. 24]. Торжественность Церковного обряда в последнюю минуту бытия человеческого так понятна для русской

души. Но иностранец редко понимает ее, потому что она – совсем ему чужая. У нас чувство любви, пораженное смертью, расширяется в

погребальном обряде; у него – оно болезненно сжимается от того же обряда и поражается одним ужасом. К.П.Победоносцев говорит о

русской душе, отличной даже от греков, церковные напевы которых одинаковые с нашими – «русский народ иначе поет их, потому что

положил в них свою русскую душу» [9, с. 21].

Митрополит Иоанн Ладожский, духовный писатель, говорит в пользу доктрины национальной самобытности: «Надо сказать, что...

любая попытка упразднить национальную самобытность народа (будь го под лозунгом «общечеловеческих ценностей» или как-либо ина-

че) является одной из форм богоборчества... Тайна национальности коренится в мистических глубинах народной жизни, являясь одной

из важнейших первооснов человеческого бытия, залогом того духовного единения, без которого немыслимо само существование народа,

общества, государства» [7, с. 201].

Н.Я.Данилевский, который считается «эпигоном славянофильства и наиболее типичным представителем панславизма»

(Н.О.Лосский). тем не менее противостоит учению славянофилов, которое утверждает, что славянам суждено разрешить общечеловечес-

кую задачу. Он полагает, что этой задачи, в решении которой славянофилы придавали особую роль православию, не существует. Задача

человечества состоит ни в чем другом, как в проявлении в разные времена и разными племенами всех тех сторон, которые лежат вирту-

ально (в возможности, в потенции). В идее человечества Н.Я.Данилевский находит ложным противопоставление общечеловеческого и

национально-самобытного и устраняет его опровержением направленности культурного развития народов к общечеловеческому. Учение,

развиваемое В.Г.Белинским и его последователями, так называемыми западниками, видевшими задачу вырваться из пут национальности

и вывести себя и своих современников в сферу общечеловеческого, показывается Н.Я.Данилевским как ошибочное, потому что в нем под

национальным разумелось не национальное вообще, а «специально-русское национальное», под общечеловеческим же разумели то, что

развивалось на Западе, в противоположность узконациональному русскому, т.е. германо-романское, или европейское. Поводы к смеше-

нию этого европейского с общечеловеческим Н.Я.Данилевский видел, во-первых, в том. что германская философия и французский соци-

ализм, казалось, порвали последние путы национального, даже высокоевропейски национального. Германская философия с презрением

устраняла всё имевшее сколько-нибудь характер случайности и относительности, а социализм думал найти общие формы общественного

бытия, могущие осчастливить все человечество, без различия времени, места или племени. Во-вторых. казалось, что общеевропейское,

прорвавшее национальную ограниченность немецкого, французского, английского, начало уже распространяться и ему недоставало, что-

бы сделаться общечеловеческим, повсеместного развития железных дорог, пароходства, телеграфа, прессы, свободной торговли и т.д.

«Казалось» – потому что на самом деле, пишет Н.Я. Данилевский, никакого прорывания национальной ограниченности не было и быть не

могло, так как Франция, Германия, Англия были только единицами политическими, а культурной единицей всегда была Европа в целом.

Н.Я.Данилевский антропологически и этнографически критикует идею «общечеловеческого». Но не нужно особых усилий уви-

деть, что его суждения полностью совпадают с философской критикой реализма и номинализма, вращаются всецело в границах соот-

ношения общего и специфического, склоняясь к их единству в «отдельном», в качестве которого является тот или иной народ. «Понятие

об общечеловеческом не только не имеет в себе ничего реального и действительного, но оно уже, теснее, ниже понятия о племенном,

или народном, ибо это последнее по необходимости включает в себя первое и сверх того присоединяет к нему нечто особое, дополни-

тельное... Следовательно, общечеловеческого не только нет в действительности, но и желать быть им – значит желать довольствоваться

общим местом, бесцветностью, отсутствием оригинальности» [2, с. 122-123]. Объяснив таким образом, что общечеловеческое суть всего

лишь общий признак в бытии отдельных народов, Данилевский вводит понятие «всечеловеческого» как совокупного бытия всех отде-

льных народов. Всечеловеческое выше всякого отдельно человеческого, или народного, но оно и состоит только из совокупности всего

народного, во всех местах и временах существующего и имеющего существовать; оно несовместимо и неосуществимо в какой бы то ни

было одной народности. Например, даже в объединенной Европе, желает сказать Н.Я.Данилевский. Интересно, что собственно фило-

софской критики, направленной против данного категориального анализа (а он именно категориальный, хотя Н.Я.Данилевский и не упот-

ребляет специальную категориальную терминологию), нет. Охотнее вступают в полемику по поводу выводов, делаемых Н.Я.Данилевским

из антропологических, этнографических, культурно-исторических и естественно-исторических данных (см.: Михайловский Н.К. Записки

профана (1875-1876). Глава XXIV. Россия и Европа).

Н.Я.Данилевский таким образом, в отличие от славянофилов, не подводит под «самобытность» России такое обоснование, как

необходимость обновить весь мир. каковую миссию может выполнить только русский народ в силу своих самобытных национальных

черт. Напротив, национальная самобытность славян, в том числе России, и самобытность других народов гарантирует независимость

102

национально-культурных исторических типов, которые, родившись, поочередно расцветают и затем уходят в историческое небытие,

национальную смерть. В понятии самобытности России Н.Я.Данилевский выходит за границы национально-религиозного начала. Он

рассматривает два. в сущности связанных, уровня: особенности психического строя и особенность культурологической структуры на-

ции. К первым относятся, в отличие от романо-германского характера, ненасильственность, гражданственность (общена-родность) и

внутреннее нравственное самосознание своей «греховности», стремление к самосовершенствованию. Ко второму уровню самобытности

относится четырехосновный характер русской культуры, где развиты все четыре вида деятельности: религиозная, собственно культурная

(художественная, научная, промышленная), политическая, общественно-экономическая. В то время как еврейская цивилизация, гречес-

кая и римская являются одноосновными (развита соответственно религиозная. культурно-художественная, политическая деятельность),

то германо-романская – двухосновной цивилизацией политико-культурного типа, с преимущественно научным и промышленным харак-

тером культуры.

Всесторонняя деятельность России, однако, у Н.Я.Данилевского несколько механистически представлена. Все четыре вида де-

ятельности рядоположены, выступают как однопорядковые при простом перечислении. Данилевский не принимает во внимание конс-

титуирующее влияние такой пары, как общественно-экономический и религиозный вопрос на прочие виды деятельности. Но это даже

не является методологическим упущением Н.Я.Данилевского, у него просто другая методология – культурологическая. Точно так же не

структурированы у него особенности психического строя. Он не останавливается на соотношении «общенародности» (соборности) и

«стремления к духовному самосовершенствованию» в сознании народа, на их влиянии на все прочие нравственно-психические качест-

ва. Генетическое влияние особенностей психического строя на культурологическую структуру нации представлено во многом на уровне

самоочевидности. В итоге все же ясно, что Н.Я.Данилевский признает действительность так называемой «народной психической под-

кладки», или «духовной подкладки», презентирующей самобытность русской культуры.

Литература по вопросу самобытности не исчерпывается славянофилами и западниками, противниками «самобытности». Образо-

валось, так сказать, новое судилище, перед которым «европейское» и «русское», «национальное» не имели сами по себе ровно никакого

значения – ни положительного, ни отрицательного. К этому направлению относится Н.К.Михайловский. Его доктрина основывается на

самом тщательном отграничении понятия народа от понятия нации. Понятие нации, по Н.К. Михайловскому, порождает сознание нацио-

нальной исключительности, так как основано на вере в какую-то таинственную, непреодолимую силу основ народного быта. Против этой

«народно-психологической подкладки», против действительности «великого чувства, не головного (как идейная любовь к человечеству),

а «физиологического», насквозь проникающего душу и тело и стремящегося подчинить свое эгоистическое «Я» чему-то более широкому,

высшему, к которому человек имеет нравственные обязанности и чему при случае готов жертвовать своей личностью» – и выступает

Н.К.Михайловский как против мифической «самобытной» основы психического строя русского народа. «Нам не указывают, в чем состоят

эти здоровые элементы, да и не смеют указать, потому что это будет во всяком случае произвольно: г. Достоевский будет называть здо-

ровыми одни элементы, «Неделя» – другие, я – третьи и т.д., и с мистической «народной психической подкладкой» в этом разнообразии

не разберешься... Нужен выбор и среди «нравственных задатков народа», потому что там тоже всякое бывает. Укажите мне точку зре-

ния, да не ссылайтесь на русскую народную психологическую подкладку, потому что вы видите, она бесплодна, как весталка» [8, 884].

Но Н.К.Михайловский не выступает вообще против «нравственных задатков» русского народа. Он согласен, что нравственные задатки

простого народа (крестьян) «правдивее, здоровее». Единственное, с чем он не согласен, – с мистическим, кровно национальным истоком

правдивых здоровых задатков русского народа. Высокому нравственному развитию его просто благоприятствовал экономический строй

жизни России, не имеющий товарного хозяйства. Этот порядок не позволяет жить одному члену общественной единицы на счет другого

или, по крайней мере, не дает разыграться такому паразитизму.

Из такой материалистической посылки, когда нравственность народа определяется не мистикой национального духа, а хозяйс-

твенным типом, следует, что правдивые, здоровые задатки не являются абсолютной особенностью русского народа. Товарное хозяйство,

вытеснившее в Европе старый хозяйственный тип, подточило истинное основание нравственности – общественный инстинкт. А в России

– оно еще не успело наложить своего рокового клейма на крестьянство. Михайловский пишет, что раньше старый хозяйственный, об-

щинный тип существовал везде и потому не может быть приурочен к какой-нибудь одной национальности. «Нравственных задатков, не

вытекающих из экономической независимости, нам не нужно, как бы глубоко ни залегали они в особенностях русского народного быта,

как бы ни были они национальны» [8, с. 715].

Если нравственно-политическое состояние Европы сделает те успехи, каких можно ожидать (пройдут каких-нибудь два поколения,

может быть, даже меньше, даже наверное меньше), то «народ» в тесном смысле слова, т.е. не в этнографическом, а в социологическом,

должен представить тот новый элемент, который даст иное течение истории, создаст новый культурно-исторический тип. «И проживет

тогда старая Европа века и века, потому что она помолодеет. Дай Бог, чтобы к тому времени Россия и все славянство не состарились» [Там

же]. Ясно, что Н.К.Михайловский ожидал социалистическую революцию в Европе (а не в России), которая, изменив общественно-эконо-

мический тип, развила бы социально-нравственные качества, способные омолодить Европу, в то время как Россия под грузом меняющих-

ся исторических условий все более деформировала бы свои нравственные задатки от хозяйственного стиля прошлых веков.

Вероятно, перспектива социалистической революции в Европе и явилась той питательной средой, которая инициировала идею

различия «народа» как трудового субстрата, носителя труда, и «нации» как духовной субстанции, с неопределенными и в этом смысле

мистическими глубинами, следствием чего явилось отрицание абсолютной духовно-нравственной особенности народа, выразившееся

терминологически в отказе от «самобытности» и обвинении в «самохвальстве» ее апологетов. Но ясно и то. что Н.К.Михайловский не

отрицает относительного во времени нравственного превосходства русского народа – задатков от экономического типа. Но что мешает

ему называть эти свойства самобытностью в ограниченном значении, в смысле фактического имеющегося отличия от других наций, так

сказать, относительной самобытностью?

Война «самобытников» и неприятелей самобытности (из этого лагеря Н.К.Михайловский) – это война за генезис, за происхож-

дение наличных духовных качеств русского народа. В зависимости от понимания генезиса получаются либо глашатаи самобытности,

либо такие же яркие отрицатели ее. Происходит это потому, что одно понимание генезиса отличительных нравственных свойств русского

народа делает их невозможными для других, скажем, западных народов ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем: делает невозмож-

ным международное духовное единство – единство России и Европы, разве что окажется прав Достоевский, и западные народы примут

спасительное для них духовное превосходство русского народа. Другое понимание генезиса отличительных нравственных свойств рус-

ского народа признает эту отличительность условной, временной. Потому что, сложись бы в прошлом такие же исторические условия на

Западе, как и в России, то и европейские народы выработали бы в себе под их формирующим воздействием точно такие же качества. И не

известно будущее – может быть, такие благоприятные формирующие условия на Западе еще впереди. Но противники сходятся в том. что

103

исторически наличные нравственные свойства русского народа отличаются в лучшую сторону от Европы. Славянофилы «патриотически»

усматривают в этом непреходящее, из глубины Божественной тайны проистекающее превосходство русской нации. Противники их не

признают духовного превосходства русских, не зависящего от временных счастливых исторических условий. коренящегося в мистичес-

ких глубинах прикровенной тайны происхождения народа.

Но для нас независимо от этого представляет интерес признаваемый обоими противниками исторически наличный факт духов-

но-нравственной особенности русского народа, не заботясь о характере генезиса этой особенности. Потому что каковы предельные

основания факта: трансцендентальные или опытно-исторические? – это вопрос метафизический, вечный, а решение его отдано истори-

ей на потребность исторически меняющегося общественного самосознания. Исторически обоснованным, т.е. доступным историческому

анализу, является уровень, фиксируемый в опытно-теоретическом единстве, но никак не интуитивно-умозрительный, свойственный для

философии метафизической. На данном уровне и следует оперировать понятием «самобытность», которая в уровневом контексте значит

не более опытно-исторически фиксируемых нравственно-мировоззренческих особенностей русского народа в актуально сравнительном

аспекте. Глубокое прошлое России и Европы оставим трансцендентальной тайне, а далекое их будущее – грядущей истории, не порываясь

утверждать здесь чье-либо превосходство.

Не субъективный произвол, а какая-то роковая историческая закономерность в судьбе России заставляет размышлять о русской

самобытности. И потому рефлексия философов о «русской идее» (Достоевский, Соловьев, В.Иванов, Бердяев, И.Ильин и др.), о «русском

мировоззрении» (Франк, Аксаков, Самарин), о «русском духе», о «русской душе» (Лосский, Бердяев, Солоневич, Иванов), о «лице России»

(Федотов), о «русском православном сознании» (П.Новгородцев) и т. д. – вряд ли заслуживают термина «мифотворчество», которым

называют эти поиски самобытности иные современные исследователи историко-философской мысли в России. Это не мифотворчество.

Это ответ философов на действительную общественную потребность в поисках самобытности России. Ей всегда было необходимо найти

оптимальное соотношение между курсом на приобщение к общечеловеческим духовным ценностям и естественным желанием сохранить

свою национальную и историческую самобытность. Так что обращение к теме «русского» в философии общественно необходимо и лишь

отчасти является средством самовыражения и самоутверждения некоторых излишне политизированных авторов. Но объективная связь

философской проблематики с политическими волнениями общественного духа общеизвестна и особенно характерна для философии

России, тесно соединенной с жизнью. Естественно, что интерес к самобытности России сильнее всего проявляется в кризисные, перелом-

ные моменты ее развития, – чтобы отличить истинную самобытность от национализма и шовинизма.

Так П.Струве утверждает «национальную культуру», «русскую культуру», следовательно, и национальную, но мы не встретим у него

аутентичного смысла термина «самобытная». Дело в том, что Струве не видит духовного истока русской культуры. Источником любви к

национальному является у Струве «национальный эрос», равносущий в каждой национальности. Это обыкновенный буржуазно-демокра-

тический либеральный национализм. Не зря в своем учении о национальном государстве Струве полагает необходимость войны (точка

зрения временного правительства, членом которого он был). Национальный эрос – мистический исток национализма, любви к Родине,

к ее культуре, а вот метафизический, априорный исток самой русской культуры, делающей ее суверенной в кругу прочих национальных

культур, Струве (сторонник социологической точки зрения) отрицает. Национальная культура, в том числе и русская философия, по Стру-

ве, есть производное переменчивых исторических условий. То есть в метаморфозах исторического процесса европейская культура может

стать такой, как русская, а русская такой же. как европейская. Теряется понятие «самобытности», полагающее русскую национальную

культуру неповторимой.

Ф.М.Достоевский отмечал, что при начале всякого народа, всякой национальности идея нравственная всегда предшествовала

зарождению национальности, ибо она же и создавала ее. Исходила же эта нравственная идея всегда из идей мистических, из убежде-

ний, что человек вечен, что он не простое земное животное, а связан с другими мирами и с вечностью. Эти убеждения формулировались

всегда и везде в религию, в исповедение новой идеи, и всегда, как только создавалась новая религия, тотчас же создавалась граждански

новая национальность. Такое религиозное, нравственное начало объемлет. зиждет и сохраняет организм национальности. Для него и

живет гражданская формула нации, ибо и создалась она для того только, чтоб сохранять религию и нравственность как первоначально

полученную драгоценность. Гражданское общество должно дорожить верой своего народа, его нравственными идеалами. Самосовер-

шенствование в духе религиозном в жизни народов есть основание всему, ибо самосовершенствование и есть исповедание полученной

религии, а гражданские идеалы сами, без этого стремления к самосовершенствованию, никогда не приходят, да и зародиться не могут.

Из религиозного воззрения народа рождаются принципы его гражданской жизни. Несмотря на сложность и противоречивость граждан-

ской жизни, ее грубый утилитаризм, экономизм, политиканство, народ и его государство вопреки всему остаются жить, пока остается

нетронутым, чистым этот религиозно-нравственный принцип, царящий над всеми этими дурными и грубыми страстями, и исправительная,

примиряющая сила его снова нисходит победоносно на отуманенных людей.

Но К.Н. Леонтьев уже в XIX веке сомневался в чистоте национального принципа русского народа, и прежде всего русской ин-

теллигенции. Он говорил об опасности вырождения православного принципа жизни в другие, например, в принцип экономической ути-

литарности, как мы видим это у столь многих социальных реформаторов, или в принцип политический. Утратив чистоту национального

принципа, народ и его культура обречены на медленное вырождение. «Мы, русские, с нашими серо-европейскими, дрябло-буржуазными

подражательными идеалами, с нашим пьянством и нашей бесхарактерностью, с нашим безверием и умственной робостью сделать какой-

нибудь шаг беспримерный на современном Западе стоим теперь между этими двумя пробужденными азиатскими мирами, между свире-

по-государственным исполином Китая и глубоко мистическим чудищем Индии, с одной стороны, а с другой – около все разрастающейся

гидры коммунистического мятежа на Западе, несомненно, уже теперь «гниющем», но тем более заразительном и способным сокрушить

еще многое предсмертными своими содроганиями. Спасемся ли мы государственно и культурно?» Заблудшей русской интеллигенции К.Н.

предпочитает азиатов, он говорит, что интеллигенцию собственно русскую не следует предпочитать иноверцам. У всех иноверцев наших

охранительные начала крепче, чем у нас. Либерализм вышел именно из христианских стран, а не из гор Кавказа или Мекки. К мусульман-

ским народам либерализм присоединяется трудно.

И тогда К.Н.Леонтьев в поисках спасения самобытности России обращает свой взор на Восток: «Живя в Турции, я скоро понял

ужасную вещь: я понял с ужасом и горем, что благодаря только туркам и держится еще многое истинно православное и славянское

на Востоке. Я стал подозревать, что отрицательное действие мусульманского давления, за неимением лучшего, спасительно для наших

славянских особенностей и что без турецкого презерватьивного колпака разрушительное действие либерального европеизма станет

сильнее...». Но в то же время он опасается подавления России Азией. «Я стал бояться, что мы не сумеем, не сможем, не успеем вовремя

заменить давление мусульманства другой, более высокой дисциплиной – дисциплиной духа, заменить тяжесть жесткого ига суровым

внутренним идеалом: унизительный и невольный страх агарянский свободным страхом Божиим. о котором сказано: «Даруй мне по бла-

годати Твоего страха страшиться» [5, c. 415].

104

Но вместе с тем нависла угроза со стороны Европы, с ее активным стремлением сделать весь мир единым, универсальным и

безликим. Мусульманский мыслитель того времени Гаспралы писал, что прямой расчет европейцев – сеять недоверие и вражду к России

среди мусульман, выставлять ее истребителем и беспощадным врагом ислама и западной культуры. Европейцы ловко и систематически

эксплуатируют недоразумения в отношениях между мусульманами и русскими. Недоразумение это роковое и чрезвычайно выгодно для

Европы. Грабить экономически весь Восток, держась на дружеской ноге, и ослаблять Россию периодическими войнами с мусульманами,

снаряженными и вооруженными западными друзьями, – вот политика, от которой Запад ничего не теряет. Таким образом, активность Ев-

ропы является не просто идеологической, она может вылиться в военное насилие. К.Н.Леонтьев пишет, что на розовой воде и сахаре не

приготовляются такие коренные перевороты: они предлагаются человечеству всегда путем железа, огня, крови и рыданий. Россия долж-

на в этом прогрессе подчиниться Европе, или она должна устоять в своей отдельности, но. опираясь на деспотизм Азии. И К.Н. Леонтьев

верит, что соединенные тогда в одной высокой цели народы Востока выступят дружно в спасительную и долгую, быть может, духовную,

быть может, и кровавую борьбу с огрубением и анархией, в борьбу для обновления человечества. Ибо славяне одни не в силах решить

этого ужасного и великого вопроса. И если мы уйдем от него, то не уйдут от него эти бедные дети наши, которые растут теперь на наших

глазах. Вот это «великая идея, вот это настоящий восточный вопрос, за который, пожалуй, и стоит страдать и жертвовать жизнью и всем

достоянием».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Газета «Неделя». – 1876 – Май.

2. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М: Книга, 1991.

3. Достоевский Ф.М. Дневник писателя 1877 г. /Достоевский Ф.М. М. Полн. собр. соч. – М: Наука, 1984. – Т. 26.

4. В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. – М.: Логос. 1997.

5. Леонтьев А.Н. Восток. Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). – М.:

Республика. 1996.

6. Леонтьев К.Н. Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 гг. / Творчество Достоевского в русской мысли. – М.: Книга. 1994.

7. Митрополит Иоанн Ладожский. Русь соборная. Очерки христианской государственности. – СПб: Царское дело, 1996.

8. Михайловский Н.К. Записки профана // Михайловский Н. К, Сочинения. – СПб: Русское богатство, 1987. – Т. 3.

9. Победоносцев К.П. Русские философы. Конец XIX – середина XX века. – М.: Книжная палата. 1994.

10. Хомяков А.С. Политические письма 1848 года// Вопросы философии. – 1991. – № 3.

11. Хомяков А.С. Сочинения. – M., 1990. – Т. 1.

105

Abstracts

Gavrilyuk V. V., Shevchenko G. V., Moskvina N. R.

Foundation of system of monitoring education quality by means of training aids

In the authors’ opinion, the problem of measuring the influence of education through training must be solves by means of organizing

the monitoring of the educational process quality where the complex approach should be determinant.

Kononova T. M.

Sociological conception of the XXI-century personality formation

The authors assumes that in the present developmental stage of the Russian society, the person plays an important role, but does not

always solve socially significant problems or does not act in national or social interests, but in his/her personal, selfish interests. This makes

arise the problem of formation of a new kind of personality, which would meet the needs of the present and potential development of Russia.

Khamzina G. R.

Centrographical approach to investigation of settled structures

The author examines the centrographical approach to the investigation of territorial entities. On the base of the theoretical analysis

of existing conceptions, the author makes a range of conclusions concerning the problem “center-periphery”

Yarkova Y. N.

Culturology of entrepreneurship as an investigation program

The author examines the investigating approaches to studying the culture of entrepreneurship that formed in the Russian intellectual

culture.

Andronova I. V., Bakshun N. R.

Resources capacity of oil sector in economy and ways of its decrease

The article is devoted to the questions of resources capacity of oil and gas sector strategically important for the Russian economy. The

authors investigate the ways of decreasing the industrial need in resources on the base of organizing the services of resources management in

oil and gas extracting structures.

Barbakova K. G.

Concept of power and real power : theoretical discourse

The article is devoted to the concepts of power and administration and also presents an overview of various approaches to the problem

of power.

Belonozhko M. L., Genin V.

International co -operation practice in education under integration

The authors touch upon the issues of an active incorporation of home educational system into the world educational space and also

raise essential problems preventing the Russian higher education establishments from developing their international co-operation.

Osipova L. B.

Professional training as a warranty of stable development of oil and gas region

The author quotes the results of the sociological investigations and makes conclusions on their base.

Skipin M. N.

Innovative infrastructure in higher education

The author assumes that an education establishment forms a single educational space where there is a close connection between a

teacher and a student. Such space, inventory and infrastructure provide with the opportunity to train a specialist that, in future, will be able to

apply new technologies in his/her activity.

Tarasevich V. I.

Essential directions of tourism development and its influence on regional economy

The strategy of the development of tourism in Tyumen region proceeds from the following reasons: 1) the political and social stability

of the region; 2) the considerable economic and social-cultural potential; 3) the advantageous geographical location; 4) the developed

transport infrastructure,

As well as advantages in the development of regional tourism, there are some problems: unsufficient quantity of hotels, collision

between the urbanization and recreation of the intensive and industrial development of the region and etc.

In 2005 «The Region Budget Programme», aimed to increase the number of foreign tourists in the region and to improve money and

equipment foundation, to train qualified personnel and also to form a positive image og the region as international tourist centre, was designed

to develop further the regional tourism.

The main tasks of achievement of given purposes and expected results from the realisation of mentioned above Programme are

formulated in this work.

So, the development of tourism in Tyumen region will allow to increase benefits of budgets of all levels and currency revenues, to create

new vacansies. It will contribute to both the development of branches, connected with tourism and investments.

106

Fomichev I. Y.

Ethics of informal administration

The author analyzes the changes having taken place in the national ideology and forms of activity, as well as in education, and comes

to the conclusion that informal administrative impacts become a particular factor in the present organization.

Shalin V. V.

Bologna process for training the staff of Russian Ministry of Home Affairs

The author believes that the question of training highly professional staff remains relevant for the education establishments of the

Russian Ministry of Home Affairs, as the present law system must work to prevent fears, to provide people’s security and to maintain tolerance

in the regions in service.

Dmitrieva N. M.

About necessity and importance of patriotic education in formation of the specialist ’s

The author notes the necessity of the youth’s patriotic education, as nowadays the present atmosphere of people’s social and personal

life is abundant with political information that influences significantly the youth’s vital aims and values.

Kerimov K. S.

Conflictogenic factors of inter -ethnic relationship in northern region

The article presents some results of the social monitoring in the period of 1993-2003 devoted to the inter-ethnic relationship.

Shagovoy V. N.

Sociological en quiry of procedural status of crime victims (federal and regional levels )

The article is devoted to different aspects of sociological and judicial research of the procedural status victims of crime in Russian

Federation.

Sherbakov G. A.

Globalization in Tyumen region inhabitants ’ opinion

The article presents the results of social monitoring in 2004.

Garkusha A. I.

Social forecast of Tyumen inhabitants ’ consumer behavior in experts ’ opinion

In order to investigate the specific traits of Tyumen inhabitants’ consumer behavior, the author carried out an expert poll of social

management subjects, aiming at forecasting the consumer behavior on the local market.

Kosintseva T. D.

Professional choice of students

The article presents the results of the research works that were carried out in Tyumen State Oil and Gas University since 2003 till 2005

in connection with the problems of students’ professional choice.

Mekhrishvili L. L.

Phenomenon of self -transcendence in categories of social policy

The article is devoted to analysis of concept «self-transcendence» from the point of view of politic’s and society’s researchers.The

special attention is given to the questions which is correlating with the mechanism of society’s existence regulation

Ryabov I. V.

Foreign experience of solving social issues at enterprises with use of sociological researches

The author investigates the foreign experience of solving social issues at enterprises with use of sociological researches.

Ustinova O. V., Kolmakova A. V.

Indicators of poverty level in Russia and Tyumen region

The article presents the results of research of poverty levels in Russia and in Tyumen region. The authors compares different social

indicators to define the real place of people’s incomes in Tyumen region among the other population in Russia.

Khayrullina N. G.

Modern condition economic of region

The article presents the results of a survey dealing with the problem of preserving the traditional activities of indigenous peoples as a

result of the economical alterations having begun in 90-s.

Balyuk N. A.

To the problem of reconstruction of the territorial and landscape structure of KMAD as a base of vitality of traditi -

onal communities personality

The author examines the conditions for providing an optimal module of aborigines’ activity, which is based on the traditional nature

management presenting a relevant problem taking into account active technogenic processes.

107

Vello L. P.

Traditional lifestyle of indigenous peoples of North : its importance for preserving and developing the ethnos

The author dwells upon the relevant problems of indigenous peoples of Tyumen North connected to their traditional lifestyle. The

conclusion made states the need in adaptation and incorporation of some new activities into the traditional lifestyle of northern indigenous

peoples.

Garabazhiy V. A.

Role of students ’ creativity in culture formation of higher education establishments

In order to reveal the social problems of low efficiency of creativity development programs suggested by higher education establishments,

the author carried out a sociological survey among the students of Tyumen higher education establishments, the results being presented in

the article.

Korzhova S. B.

Stereotypes of ethnic identification of the youngsters

The article presents the results of a sociological poll carried out among the students of Tyumen region in 2005, aiming at determining

existing social stereotypes of inter-ethnic relationship.

Ryabchikova Z. S., Khayrullina N. G.

Investigation of ethno -linguistic processes in northern region

In order to undertake efficient measures to develop ethno-languages and ethno-cultures, to preserve the ethnic environment producing

traditional values, and to accustom to these values the generations of indigenous peoples of North, the scientists carried out a sociological

investigation, its results being presented in the article.

Khudyakova G. P.

Oriental issue in Russian philosophy

In the article the author analyzes ideological approaches of the Russian philosophers to the investigation of the problem of the

national singularity of Russia, in particular of F.M. Dostoevsky, K.N. Leontyev, N.Berdyayev, N.Y. Danilevsky, P. Struve, etc. The author notes that

the national singularity, according to the Russian philosophers, was treated as a problem.

108