Глава 4

От первобытности к государству

135

ва были обнаружены и у многих других народов гор: древних горцев Йемена, в средневековой Швейцарии и северной Испании, в Албании, Черногории, у горских народов Атласа, Афганистана, Восточных Гима­лаев.

Правда, обращение к параллелям с другими подобными обществами показывает более широкие вариации политического устройства. В тибето-бирманских обществах выделяются подобные ифугао общины с развитой внутренней стратификацией (качины, чанг) и, условно говоря, «аристокра­тические» общины с властью наследственных вождей (чины). Изучая осо­бенности политогенеза у горских народов Кавказа, исследователи пришли к мнению о чрезвычайной пестроте форм политической организации в этом регионе. Наряду с монархиями (Грузия, Авария) здесь бытовали «ари­стократические» (с наследственной властью — адыги, карачаевцы), «демо­кратические» (с выборной властью — часть адыгов) и так называемые воль­ные (прямая демократия) общества (Нагорный Дагестан). Такое многооб­разие привело ряд советских ученых к необходимости выделения особо­го варианта развития — «горского» феодализма.

Более приемлемый вариант объяснения специфики горских об­ществ был основан на политической теории Шарля Луи Монтескье (1689—1755). Согласно закону Монтескье, размеры общества коррели-руются с типом политического режима. Для маленьких обществ харак­терна республика, для средних — монархия, для больших — деспотия. В такой позиции есть своя логика, поскольку значительная территория действительно предполагает большие административные усилия власти (единственное бросающееся в глаза исключение — США). Небольшая территория позволяет населению обеспечивать эффективный контроль за «управителями», препятствовать отдельным лицам монополизации политической власти, а в случае необходимости — ввести прямое де­мократическое правление. Придерживающийся этой идеи М.А. Агла-ров (Агларов 1988) проводит прямые аналогии между общинными порядками Нагорного Дагестана и древнегреческими полисами. Агла­ров выделил два варианта дагестанских горских общин: дисперсные джамааты (общины), состоящие из нескольких небольших деревушек, и возникшие в результате синойкизма* урбанизированные джамааты. Джамааты объединялись в «вольные общества», последние составля­ли общий «союз» или «конфедерацию» вольных обществ Нагорного Дагестана.

Другие исследователи (Ю.Е. Березкин, А.В. Коротаев и др.) настаи­вают на еще большей распространенности «полисного» варианта разви­тия. Березкин убедительно доказал, что альтернативная вождеству со­циально-политическая организация была характерна не только для гор­ских народов. Он сопоставляет археологическую модель вождества с данными раскопок ряда доисторических обществ Передней Азии и

* Синойкизмом в Древней Греции называлось объединение нескольких поселений в один полис.

Туркменистана. Просчитав возможную численность населения этих об­ществ, он приходит к выводу, что численность их населения соответст­вует численности населения типичных вождеств. Однако археологиче­ские критерии чифдомов в этих культурах отсутствовали: вместо ие­рархической системы поселений — дисперсное расселение общин; вме­сто резкой грани между элитой и простыми общинниками — слабое проявление имущественного и/или социального неравенства; вместо мо­нументальной храмовой архитектуры — множество небольших (семей­ных?) мест для отправления ритуалов. Ю.Е. Березкин находит этноис-торические аналогии в обществе апатани Восточных Гималаев (Берез­кин 1994; 1995; 1995а).

А.В. Коротаев (Коротаев 1995) дополнительно привлек внимание к так называемым горским обществам в связи с проблемой «греческого чуда». Он показал, что децентрализованные политические системы гор­ских сообществ имеют принципиальное сходство с греческими полиса­ми. Коротаев значительно расширил список подобных полисам обществ историческими и этнографическими примерами из Европы, Африки и Азии. Демократический характер политической организации горских об­ществ, полагает Коротаев, следует считать закономерным. Это было обусловлено рядом взаимосвязанных причин. Небольшие размеры обществ предполагали прямое участие всех членов общества в полити­ческой жизни (закон Монтескье). Пересеченный рельеф не способство­вал объединению общин горцев в более крупные иерархические струк­туры (например, в вождества), а также препятствовал подчинению гор­цев равнинным государствам соседей. Подобную защитную роль от соседей могли выполнять не только горы, но и болота (Белоруссия), моря, пустыни, безжизненные территории, а также сочетание тех и других (Карфаген, средневековая Исландия, Дубровник, Запорожская Сечь и подобные ей «вольные общества»). Разумеется, Коротаев призна­ет, что одна только эта причина не может объяснить феномен «грече­ского чуда», равно как и то, что далеко не все горские общества были демократическими (например, империя инков). Однако, вне всякого сомнения, особенности демократического устройства ряда древнегрече­ских полисов основываются именно на вышеперечисленных закономер­ностях.

Из всего этого вытекают еще два важных следствия. Во-первых, не только горские, но и другие небольшие политии, защищенные естествен­ ными барьерами, могут создавать неиерархические формы правления. Это позволяет сделать вывод, что параллельно с созданием иерархиче­ ских обществ (вождеств и государств) существует другая линия социаль­ ной эволюции — неиерархические общества. Все это дает основание пред­ положить, что социальная эволюция является многолинейной (Korotayev 1995; 1996; Коротаев 1997; 1998; 1998а; 1999; Бондаренко 1998; Бондарен- ко, Коротаев 1999; Bondarenko, Korotayev 2000; Kradin, Korotayev, Bondarenko et al. 2000; Крадин, Коротаев, Бондаренко, Лынша 2000). Суть данного явления хорошо выразил Эрнст Геллнер. ,

136