Глава 4

н ые государства, кочевники Центральной Азии и Китай, гунны и Рим­ская империя, арабы, хазары, турки и Византия и проч.).

Это предопределило двойственную природу «степных империй». Снаружи они выглядели как деспотические завоевательные государст­ва, так как были созданы для изъятия прибавочного продукта извне степи. Но изнутри империи номадов оставались основанными на пле­менных связях без установления налогообложения и эксплуатации ско­товодов. Сила власти правителя степного общества основьшалась на его умении организовьшать военные походы и перераспределять доходы от торговли, дани и набегов на соседние страны.

Кочевники-скотоводы выступали в данной ситуации как класс-этнос и специфическая ксенократическая (от греч. ксено — наружу и кратос — власть) или экзополитарная (от греч. экзо — вне и полития — об­щество, государство) политическая система. Образно можно сказать, что они представляли собой нечто вроде «надстройки» над оседло-земледель­ческим «базисом». С этой точки зрения, создание «кочевых империй» — это частный случай «завоевательной» теории политогенеза. При этом ко­чевая элита выполняла функции высших звеньев военной и гражданской администрации, а простые скотоводы составляли костяк аппарата наси­лия — армии (Крадин 1992; 1996 — здесь же историография вопроса)*.

Вне всякого сомнения, данную политическую систему нельзя считать государством. Однако это не свидетельство того, что такая структура управления была примитивной. Как было показано выше, греческий и римский полисы также не могут считаться государствами. Но как быть с кочевниками, каким термином описать существо их политической системы? Учитывая ее негосударственный характер и развитую иерар­хическую структуру, мной было предложено характеризовать «кочевые империи» как суперсложные вождества (Крадин 1992; 1996).

Суперсложное вождество в форме кочевых империй — это уже реальный прообраз раннего государства, уже реальная модель, прооб­раз раннегосударственного общества. Если численность сложных вождеств измеряется, как правило, десятками тысяч человек, то чис­ленность суперсложного вождества составляет многие сотни тысяч и даже больше (применительно к кочевым империям Центральной Азии в пределах 1—1,5 млн чел.). Данные вождества имели сложную систему титулатуры вождей и функционеров, вели дипломатическую переписку с соседними странами, заключали династические браки с земледельческими государствами и соседними кочевыми империями. С точки зрения соседей, такие кочевые общества воспринимались

\

151

От первобытности к государству

к ак самостоятельные субъекты международных политических отно­шений.

Для них характерны зачатки урбанистического строительства (уже хунну стали воздвигать укрепленные городища, а «ставки» империй жужаней, тюрков и уйгуров представляли собой настоящие города), возведение пышных усыпальниц и заупокойных храмов представите­лям степной элиты. В некоторых суперсложных вождествах кочевни­ков элита пыталась вводить зачатки делопроизводства (хунну), в неко­торых существовала записанная в рунах эпическая история собствен­ного народа (тюрки), а некоторые из подобных кочевых империй (в первую очередь Монгольскую державу первых десятилетий XIII в.) хочется прямо назвать государством.

■■■h

'•<■?

* Более подробно о данной концепции см.: Крадин Н.Н. Структура власти в государ­ственных образованиях кочевников // Феномен восточного деспотизма: структура уп­равления и власти. М., 1993; Он же. Кочевые общества в контексте стадиальной эволюции/' Этнографическое обозрение. 1994. № 1; Он же. Кочевничество в цивилизационном и формационном развитии//Цивилизации. М., 1995. Вып. 3; Он же. Имперская конфедера­ция хунну: социальная организация суперсложного вождества//Ранние формы социаль­ной организации. СПб., 2000.

Ты еще не знаешь, как безнадежно само твое дело. _л Ты еще не знаешь, что враг не столько вне твоих солдату сколько внутри их.