Эмпириокритицизм как теоретико- познавательная программа искоренения метафизики

Эмпириокритики унаследовали антиметафизическую установку по­зитивизма Конта, Спенсера и Милля (почему это философское учение часто называют также "вторым позитивизмом"), внеся в нее, однако, весьма существенные коррективы. "Первый позитивизм", расценивая претензии традиционных философских онтологий на роль учения о глу­бинных основах мироздания как необоснованные, предлагал просто- напросто отбросить всякую "метафизику" с пути научного познания и заменить ее совокупностью достижений конкретных, "позитивных" наук ("физикой" в широком смысле слова). (Роль философии ограничива­лась разработкой оптимальных способов упорядочения (классифика­ции) научных знаний и сведением их в удобную для использования систему.) "Второй позитивизм" попытался радикально и навсегда изба­вить науку от опасности любых "метафизических болезней". Для этого считалось необходимым обнаружить в реальном познавательном про­цессе источники метафизических заблуждений ("гносеологические кор­ни метафизики"), а затем "очистить" научное знание от всего того, что этими источниками питается. Представители "второго позитивизма" стре­мились опереться на достижения тогда еще весьма молодой "положи­тельной" науки о человеческом сознании, психологии.

В позитивном же плане, они намеревались критически обобщить практику научного (в первую очередь естественнонаучного) познания, обратив внимание на те эффективные приемы, которые были вырабо­таны в ходе исторического развития положительных наук, и тем надеж­но обеспечить достоверность научных утверждений. Для этого, по их мнению, следовало методично, во всех деталях и вплоть до самых сокровенных истоков проследить путь к результатам, выводам научной мысли, а затем скорректировать его, избавив тем самым научную мысль от напрасных блужданий. Отсюда и то внимание к истории науки, кото­рое наряду с уважением к результатам экспериментальной психологии отличало виднейших представителей этого течения.

В качестве критической программы предлагалось продемонстриро­вать наличие в философских и научных построениях не основанных на опыте (априорных) утверждений, а также "скачков мысли", разрывов в рассуждении, которые недопустимы для подлинной позитивной на­уки. Устранив подобные утверждения и ликвидировав эти разрывы мысли, как считали сторонники второго позитивизма, можно было бы не только очистить науку от метафизических домыслов, но навсегда устранить даже возможность "метафизики". Продолжатели их дела, неопозитивисты (представители "третьей генерации" позитивизма), лю­били называть себя "дворниками при науке", поскольку видели свое предназначение как раз в том, чтобы чистить науку от всякого "мета­физического хлама".

Но такая перемена позиции, при всей критичности отношения этих философов к наследию большинства их предшественников, все-таки не привела их к полному разрыву с глубокими традициями развития евро­пейской культуры. Связь с традицией проявилась хотя бы в том, что теория познания в сочинениях эмпириокритиков отнюдь не стала ис­ключительно служебным средством — орудием ниспровержения мета­физики; напротив, она в определенном смысле заняла место метафизи­ки и слилась с психологией, которая в их концепциях предстала как новое, "позитивное" учение не только о духе, но и о мире. Используя теорию познания, эмпириокритики пошли по пути ретроспекции, попы­тались достичь некоей изначальной целостности, "нейтральной" по от­ношению как к онтологической оппозиции идеального и материального начал, так и к гносеологической оппозиции субъективного и объектив­ного. Это изначальное, "нейтральное" единство, лежащее, по их мне­нию, в истоках познавательного процесса, осуществляемого "земным", человеческим сознанием, фактически заняло в концепции эмпириокри­тиков место прежнего "духа" идеалистической метафизики. Поэтому, например, Мах характеризовал собственную позицию как "теоретико- познавательный идеализм": он и в самом деле создал своеобразную концепцию. В этой концепции идеи — вовсе не самодостаточные обита­тели особого "мира сущностей", который служит основой "мира явле­ний" (таковыми их представляли метафизические онтологические уче­ния), а только содержание знания, т. е. человеческие идеи. Мир чело­веческого сознания — разумеется, тоже идеальный, но более "земной", нежели сфера сущностей в прежних "метафизических" онтологиях¹.

Другой виднейший представитель эмпириокритицизма, Р. Авенари­ус, тоже не измышлял метафизических гипотез, а исследовал формиро­вание и содержание действительного — т. е. не претендующего на абсо­лютность, а реального знания, которое возникает и развивается в про­цессе человеческой жизни. Но, по мнению Авенариуса, метафизика на­столько укоренилась в сознании людей в силу традиции, настолько слилась с подлинными знаниями, что стала серьезной помехой прогрес­су науки. Поэтому ее следует возможно быстрее устранить — с помо­щью гносеологической критики. Отсюда и само название "эмпириокри­тицизм", т. е. философия критического опыта: ведь его задача — кри­тика опыта, "зараженного" метафизикой.

Стратегия критической философии Авенариуса и Маха, в принципе, проста: как гласит старая восточная мудрость, "надо преследовать лже­ца до истока лжи". Достаточно, де, детально проследить весь познава­тельный процесс, при этом руководствуясь нормами, общепринятыми в позитивной (опытной) науке, не позволяя увлечь себя "призраками" универсальных объяснений, связанных с априорными предпосылками. Это значит, что теория познания должна представлять собою адекват­ное описание познавательной деятельности (прежде всего, разумеется, процессов научного мышления). Отсюда, и внимание эмпириокритиков к истории науки' Э Мах был не только выдающимся физиком, но также одним из первых историков этой науки, положивших в основание реконструкции процесса ее развития свою философскую концепцию.

Правда, две (по меньшей мере!) априорных предпосылки в програм­му эмпириокритиков, поставивших целью борьбу с любыми априорны­ми предпосылками, все же "просочились" Первая — убеждение в том, что познавательный процесс начинается с ощущений, и потому весь опыт, в конечном счете, может быть редуцирован к чувственному опы­ту. Вторая — что никаких скачков (или, если угодно использовать философскую терминологию, качественных изменений) в познаватель­ном процессе быть не должно: в их концепции это запрещено фунда­ментальным законом развития всякого знания— законом экономии мышления, наследником принципа непрерывности, провозглашенного представителем "первого позитивизма", Дж. Ст. Миллем. Поэтому Мах и Авенариус определяли понятие как "общее представление" и, следо­вательно, не усматривали принципиальной разницы между чувственной и рациональной ступенями в познавательном процессе. По их мнению, никаких ступеней в этом непрерывном процессе быть не должно, и потому понятия отличаются от представлений только большей общно­стью и иной функцией в организации опыта. В результате такой опера­ции, кстати, понятие было лишено специфического ореола, ранее окру­жавшего "идеальное": ведь границы между раздражимостью, ощущени­ем, восприятием, представлением и понятием, согласно концепции эмпи­риокритицизма, весьма условны.

В концепциях эмпириокритиков биология — "позитивная" наука о жизни, как ее понимали в конце прошлого века, предстала в роли нового лидера естествознания, и даже заявила претензии на роль новой фундаментальной, иногда прямо-таки универсальной науки, сродни пре­жней философии. Заметим, что биологию тех лет нелегко четко отгра­ничить от психологии, физиологии, анатомии и т.п Повторяя недав­нюю историю механики и физики, она представала тогда как общая наука о жизни: когда механическая и физическая картины мира уходи­ли в прошлое, им на смену приходила биологическая картина мира. Вселенная многим философам казалась уже не механизмом, а гигантс­ким организмом; традиционный аналитический подход, который можно назвать элементаристским (изучить объект — значит, исследовать его состав, выяснить, из каких частей, или элементов, все состоит) уступал место противоположному подходу, при котором на первый план выдви­гался принцип целостности.

Эмпириокритики сделали и еще один радикальный шаг в трактовке предмета и задач философии: они покусились на "великий основной вопрос философии", вопрос о соотношении духа и материи, представив поток чувственного опыта как некую нейтральную "субстанцию мира". Чтобы понять логику этого шага, нужно более детально познакомиться с эмпириокритической концепцией жизни, в которой слиты воедино и картина мира, и гносеологическая концепция Наиболее четко она пред­ставлена в сочинениях Р. Авенариуса.