Краткий исторический очерк

Первые сведения о мордве относятся к середине I тысячелетия н. э. Вперые мордва под названием морденс упоминается у готского историка Иордана, жившего в VI в. В сочинении византийского писа­теля Константина Багрянородного (X в.) названа страна «Мордиа». На­звание «мордва» встречается уже в Начальной летописи и в дальнейшем не сходит со страниц русских летописных сводов.

В настоящее время автохтонность мордвы уже не подлежит сомнению. Изучение древних мордовских поселений и могильников дает воз­можность установить преемственную связь мордвы с более древними мест­ными племенами эпохи бронзы. Это подтверждает мнение ряда исследо­вателей о том, что мордовские племена сложились на базе древних племен Среднего Поволжья. Генетическая связь мордвы с культурой местных племен, в частности с городецкой культурой, которая была распростра­нена в Поволжье с VII в. до н. э. по V в. н. э., отчетливо прослеживается в орудиях труда, типах жилища, технике изготовления гончарной посуды, украшениях и т. д. Наиболее ранние археологические данные, позволяю­щие судить о жизни мордовских племен, относятся к первым векам нашей эры. Жители древних городищ середины I тысячелетия н. э. занимались скотоводством, подсечным земледелием и охотой на пушного зверя. Мно­жество находок железных изделий указывает на сравнительно высокий уровень развития ремесла. В VIII—IX вв. мордовские племена начали переходить к пашенному земледелию.

Некоторые советские ученые (В. В. Гольмстен, Е. И. Горюнова и др.) на основании археологических данных отмечают существование в конце I тысячелетия нескольких групп мордовских племен. Нижнесурская группа занимала северо-западные районы теперешней Чувашской АССР и северо-восточную часть Горьковской обл.; верхнесурская — север Са­ратовской и восточные районы Пензенской обл.; цнинская группа — за­падную часть Тамбовской обл. Еще одна группа мордовских племен, по- видимому, обитала по течению Оки, вдоль территории нынешней Рязан­ской обл. Начиная от устья р. Москвы, вплоть до районов, расположен­ных несколько ниже впадения Мокши в Оку, найдены остатки древних поселений и многочисленные могильники II—VIII вв., обычно называе­мые рязанскими. Их инвентарь имеет много общего с предметами типич­ных мордовских могильников, открытых под Пензой и Тамбовом, на ре­ках Суре и Цне. Сходство прослеживается в обряде погребения, в костюме и украшениях. Именно это племя, по мнению В. В. Гольмстен, было из­вестно его соседям под названием мордвы и с VI в. начало упоминаться в письменных источниках.

Вместе с тем археологические данные свидетельствуют о раннем куль­турном смешении приокских мордовских племен со славянскими. Ран­ние славянские погребения покрывают более древние мордовские мо­гилы.

Старая Рязань, возникшая на месте мордовского городища как славян­ский город, восприняла название его древних насельников. Академик А. А. Шахматов считает несомненным родство слов «Рязань» и «эрзянь». В X в. мордва здесь, по-видимому, ассимилировалась со славянами, так как на этой территории не известны более поздние мордовские могильники. Следы мордовской культуры сохраняются в современной культуре при-

окского населения, в нерусских географических названиях, в особенно­стях старинного женского костюма, типе плетения лаптей, украшениях, орнаменте и т. д. С ассимиляцией приокских мордовских племен их само­название «мордва» было утрачено, и перенесено русскими на всю группу родственных им племен, которые сложились позднее в народ, из­вестный в настоящее время под названием «мордва».

В Начальной летописи упоминается наряду с другими племенами, обитающими на Оке, племя «мурома», родственное мордве, но имеющее свой язык. С конца X в. Муромская земля упоминается в летописи уже как земля Русского княжества.

Сведения о дальнейшей этнической истории мордвы крайне скудны, они сводятся лишь к отрывочным сообщениям арабских писателей и русских летописцев. Из письма хазарского царя Иосифа, датируемого X в., из­вестно, что в эпоху расцвета Хазарской державы мордовские племена нахо­дились в зависимости от нее и, подобно многим другим племенам, платили хазарам дань. В том же письме Иосифа упоминаются многие народности Поволжья, в частности племена буртасы и арису. О буртасах писали ара­бы, упоминаются они и в «Слове о погибели Рускыя земли» (XIII в.), и в русских грамотах XVI—XVII вв. В настоящее время наименование на­рода буртасы утрачено, и вопрос об их этнической принадлежности являет­ся спорным. Одни исследователи причисляют их к тюркоязычным народам, другие видят в буртасах племя угорского происхождения, наконец, тре­тьи сопоставляют их с мордвой-мокшей, считая, что «мокша» — это само­название группы племен или народности, которая была известна ее восточ­ным соседям под названием буртасов.

Племя арису, или арта, сопоставляется лингвистами с названием «эр­зя». Однако об арте, или арисе, арабские писатели сообщают очень не­многое, так как они не поднимались по Волге дальше владений булгар и плохо знали землю арты. Все же имеются данные, свидетельствующие о том, что эта земля лежала на пути из владений булгар в Киевскую Русь. Путь этот проходил по Волге, Оке, через водораздел Оки и Днепра и далее вниз по Днепру. Как указывают древние памятники, эрзя зани­мали южную часть теперешней Горьковской обл. с центром, где ны­не находится г. Арзамас, название которого явно связано с этнонимом «эрзя».

Различия в культуре мокши и эрзи по археологическим данным на­чинают прослеживаться уже с VI—VII вв. Вместе с тем эти племена, обо­собившись, продолжали сохранять тесные связи, близость культуры и языка.

В IX—XII вв. мордовские земли находились между двумя крупными государственными объединениями: с северо-востока и востока они при­мыкали к стране волжских булгар, на западе были ограничены течением Оки и граничили с землями древнерусского Киевского государства. С юга открывались просторы степей для кочевых орд. Устье Оки являлось пре­красным стратегическим пунктом, здесь князем Юрием Всеволодовичем в 1221 г. был основан Нижний Новгород, который стал форпостом Русского государства, опорным пунктом русской колонизации и базой для про­движения во владения булгар и мордовские земли.

Западное Поволжье, населенное мордовскими племенами, мало-помалу включалось в состав земель, которые были обложены данью русскими кня­зьями. Мордва оказывала упорное сопротивление, скрываясь в лесных дебрях или открыто выступая против русских войск и организуя походы на Нижний Новгород. Тем не менее основная часть приокской мордвы- эрзи и муромы — племени, близкородственного мордве, к началу XII в. прочно слилась с русским сельским населением. Связи с русскими про­слеживаются в хозяйстве (земледелии), материальной культуре (жили­ще, одежде, украшениях) и языке. В то же время племена, жившие в бассейне верхней Цны и Мокши, Суры и Пьяны, подпали под вли­яние булгар.

Несмотря на скудные известия русских летописей, все же можно соста­вить представление о жизни мордовских племен в XII и XIII вв.

К этому времени у мордвы в основном завершился процесс распада ро­довой общины, на смену которой в связи с развитием пашенного земледе­лия пришла сельская, или соседская, община.

Однако еще долго продолжали сохранять свою силу патриархально- родовые отношения.

Ограниченность документов и материалов не позволяет пока полно­стью осветить вопрос о формировании феодальных отношений у мордвы. Однако А. П. Смирнов и некоторые другие ученые придерживаются пра­вильной, на наш взгляд, точки зрения, предполагая, что у мордвы к IX—XII вв. уже появилась феодальная верхушка, которая имела связи с феодальной верхушкой своих соседей. В богатой усыпальнице булгар найдено погребение мордовки. Летопись упоминает о мордовских князьях Пургасе и Пуреше, живших в XIII в. Пуреш (мокша) был союзником рус­ского князя Юрия и выступал вместе с ним против эрзи, предводительст­вуемой Пургасом, который находился в вассальной зависимости от булгар.

Мордва была оседлым земледельческим народом. Зиму она проводила в селениях и жила в избах. Селения были окружены пашнями и выгонами для скота. Летом мордва жила в легких постройках около полей или на своих лесных бортевых и охотничьих угодьях, в зимницах, которые, как можно полагать на основании упоминания о них в некоторых документах,, представляли собой поселения, близкие по типу к хуторам или заимкам. Для защиты от внешних врагов мордва строила окруженные высоким ты­ном городки, а в лесах устраивала «тверди» — убежища, в которых укры­валась от неприятеля, покидая дома и имущество.

С развитием феодальных отношений происходила консолидация мордов­ских племен в народность. На ее формирование оказали влияние славян­ские племена, а затем древнерусская народность.

Мокша и эрзя с давних пор сознают себя как один народ. Этому способствовали торговые связи, общий тип хозяйства, близость терри­тории и необходимость совместно обороняться от набегов хазар, печенегов, булгар. К началу XIII в. процесс консолидации мордовских племен уси­лился, но потом был заторможен монголо-татарским нашествием.

В XIII—XIV вв. мордовские племена находились под властью мон­голов. На юге мордовских земель, среди лесов по р. Мокше, монголами был основан улусный город Мухши (современный Наровчат). Создание административного центра повлекло за собой проникновение в край мон­голо-татарской знати. Естественно поэтому, что на южной группе морд­вы — мокше — сильнее, чем на эрзе, сказалось влияние татарской, более южной культуры. Поселения татар возникли здесь еще во времена Золо­той Орды.

Монголо-татарское влияние прослеживается в инвентаре мордовских могильников XIV в.—в украшениях, типичных для золотоордынских го­родов Поволжья, в обряде погребения и т. д.

По-иному складывались исторические судьбы мордвы-эрзи. В середине XIV в. суздальский князь Константин Васильевич, перенеся свою сто­лицу из Суздаля в Нижний Новгород, начал расширять границы своих владений. Мордва-эрзя оттеснялась от берегов Оки и Волги в леса, а на ее месте поселялись выходцы из Суздальского княжества. Русские вла­дения распространялись все дальше в глубь мордовских земель. Северная группа мордвы-эрзи к концу XIVв. окончательно утратила свою самостоя­тельность и стала данницей русского князя, а Нижний Новгород, упро­чив свое положение, приобрел большое экономическое значение.

С ростом политической мощи Москвы мордовские князья изменили' свою ориентацию и стали поддерживать московского князя. Вовремя осадьг Казани мордовские отряды участвовали в ликвидации татарских засад.

После падения Казанского ханства (1552 г.) мордовские земли вошли в состав Русского государства. Для мордвы это было единственным спа­сением от опустошительных набегов кочевых племен. С целью обороны степных границ Московское государство начало строить засечные черты и укрепленные города. Под влиянием экономически и культурно более развитого русского народа ускорился процесс перехода мордвы к более прогрессивным формам производства, были восприняты от русских неко­торые элементы материальной и духовной культуры, расширилось про­никновение в мордовскую среду русского языка, что способствовало ук­реплению экономических связей с соседним русским населением и обога­щению мордовского языка. Вместе с тем усилился процесс колонизации русскими мордовских земель. Около городов, построенных на мордов­ских землях, образовывались деревни русских поселенцев. Возникли де­сятки монастырей, занимавшиеся распространением христианства среди мордвы, они владели большими земельными угодьями. Жалованные от московского государя земли и угодья получали также служилые люди из- татар, мещеры и самой мордвы.

К началу XVIII в. высшую прослойку в мордовском обществе состав­ляли мурзы и тарханы, приравненные в правах к русским служилым лю­дям. Они владели обширными поместьями и крестьянами и не платили податей. Мурзы назначались в походы, несли станичную и сторожевую- службу. Впоследствии многие из них крестились, закрепили за собой вот­чины и вошли в состав русского дворянства (Мордвиновы и др.). В даль­нейшем большая часть служилого местного дворянства измельчала иг сильно обеднела.

Одной из повинностей, ложившихся тяжелым бременем на нерусские народы Поволжья, в том числе на мордву, было так называемое лашман- ство. С 1718 г. все работы Казанского адмиралтейства по заготовке кора­бельного леса были возложены на коренное население Поволжья. С каж­дых девяти душ мужского пола в возрасте от 15 до 60 лет брали на осен­нее и зимнее время двух человек — конного и пешего. Если требовались работники на год, брали с 25 человек одного конного и двух пеших. Та­кой отрыв работников на долгое время разорял крестьянское хозяйство.

После первой ревизии (1724 г.) мордовское население было причислена к государственным крестьянам и уравнено в правах с русским тягловым крестьянством. Оно должно было давать рекрутов, посылать артели на постройку Петербурга, на строительство флота и другие работы, уплачи­вать в казну ямские деньги, нести обязанности ямской службы и т.п. Мордов­ское население, жившее на землях дворцовых вотчин, с образованием уде­лов (1797 г.) стало числиться крестьянами удельного ведомства. Некото­рая часть мордвы была приписана к винокуренным, поташным и красиль­ным заводам для выполнения в определенный срок заводских работ, которые засчитывались за подати. Часть местного населения стала мона­стырскими крестьянами. Наконец, значительную группу среди мордвы составляли крепостные барские крестьяне; по данным десятой ревизии (1858 г.), их насчитывалось до 20%.

Крепостные крестьяне находились в очень тяжелом положении. Кроме подушной подати, которая взималась в одинаковом размере как с удель­ных, так и с монастырских крестьян, они должны были платить оброк помещику, размеры которого, по словам И. Т. Посошкова, достигали очень больших размеров: «рублев по восемь или малым чем меньше». Особенно притесняли крестьян бурмистры (барские управляющие) ж старосты.

Часть мордовского населения, уравненная в правах с русскими госу­дарственными крестьянами, фактически находилась в более бесправ­ном положении, чем русские крестьяне. Купцам было запрещено тор­говать в мордовских селениях, ввозить туда оружие и военные припасы. Мордва могла покупать необходимое лишь в городе и то в ограниченном количестве. Запрещение изготовления и ввоза металлических изделий, частей земледельческих орудий, предметов домашнего обихода искусствен­но консервировало применение деревянных орудий, деревянной посуды и других примитивных бытовых предметов.

Мордва не имела права поселяться в городах, а могла жить там лишь •ограниченное время и в небольшом числе. Вследствие этого мордовс­кое население сосредоточивалось почти исключительно в сельских местно­стях.

Чрезвычайно остро для мордвы стоял земельный вопрос. Лучшие зе­мельные и лесные угодья раздавались русским помещикам, которые, организуя на этих землях крепостные хозяйства, строили мельницы, по­ташные и винокуренные заводы, насильно переселяя сюда крепостных крестьян из различных районов России. Мордва сгонялась со своих искон­ных земель, переселялась в другие районы. Помещики травили луга, косили сено и хлеба, отбирали скот, не позволяли мордве заниматься пчеловодством и охотой на ее наследственных угодьях.

Результатом таких притеснений и непосильных обложений явилось полное разорение мордовского населения и запустение его земель. Мордва покидала свои исконные земли, уходила в зимницы, скрывалась в лесах, шла через Самарскую луку в Заволжье в поисках свободной земли. Мордовские поселки возникали в Саратовской, Уфимской губерниях и даже в Сибири.

Одной из главных задач колониальной политики царизма в Поволжье являлась полная ассимиляция местных народностей путем внедрения православия и уничтожения национальной культуры.

Уже после покорения Казанского ханства одной из забот Ивана IV было обращение «инородцев» в православие. Миссионерская деятельность усилилась в XVII в. во времена патриарха Никона. Но особенно боль­шой размах массовое крещение мордвы получило в середине XVIII в., с учреждением «конторы новокрещенских дел», проводившей работу сре­ди поволжских «инородцев». Ревностные служители церкви крестили мордву целыми деревнями и даже волостями. Нижегородский епископ Дмитрий Сеченов в течение двух лет (1740—1742 гг.) успел окрестить более 17 тыс. человек. Методы крещения были двоякого рода. С одной стороны, продолжали применяться еще старые приемы прямого насилия, когда мордву заставляли креститься силой оружия и угрозами; с дру­гой стороны, крестившимся обещали материальные льготы: освобожде­ние от подушных сборов, рекрутчины и заводских работ на определен­ное количество лет, кроме того, новокрещенным выдавали некоторую сумму денег и одежду.