3.5.2. Го­су­дар­ст­во и дес­по­тия

В лю­бой ци­ви­ли­за­ции су­ще­ст­ву­ет пуб­лич­ная по­ли­ти­че­ская власть. Од­на­ко типы публично-вла­стной организации в деспотических и правовых ци­ви­ли­за­ци­ях про­ти­во­по­лож­ны (см. 4.2.). И ес­ли властная организация правовой ци­ви­ли­за­ции – это го­су­дар­ст­во, то­гда про­ти­во­по­лож­ный тип, деспотия яв­ля­ет­ся ан­ти­го­су­дар­ст­вом.

Деспотия, деспотический способ интеграции сообщества исключают свободу человека по отношению к коллективу, сообществу. Здесь люди действуют не самостоятельно, а повинуясь власти, в рамках отношений пове­ления-подчи­нения. Здесь все соци­альное бытие политизи­ровано, власть управляет экономикой и культурой, власть определяет общественное развитие.

В ци­ви­ли­за­ции правового типа сообщество интегрируется не столько политической властью, сколько отношениями обмена, в которые вступают свободные индивиды – субъекты права. В таком сооб­ще­стве хотя бы часть его чле­нов сво­бо­дна и может су­ще­ст­во­вать относительно не­за­ви­си­мо от политической власти. Ин­сти­туты по­ли­ти­че­ской (государственной) вла­сти соз­да­ются здесь для ре­ше­ния об­щих дел свободных членов сообщества – при этом у них остается некоторая сфера их частной жизни, хозяйственной и духовной, свободная от государственного управления.

Причем ра­бы и дру­гие не­сво­бод­ные в исторически не­раз­ви­той ци­ви­ли­за­ции право­го ти­па про­сто ис­клю­че­ны из по­ли­ти­че­ских от­но­ше­ний, они пред­став­ля­ют со­бой объ­ек­ты соб­ст­вен­но­сти ча­ст­ных лиц, но не объекты государственно-политического управления. По­ли­ти­че­ское гос­под­ство над не­сво­бод­ны­ми как раз и означает дес­по­тизм. Так, кресть­яне-об­щинники, быв­шие основной производительной силой в древ­не­восточных дес­по­тиях, были не­сво­бод­ны по­ли­ти­че­ски, но они не при­над­ле­жали ча­ст­ным ли­цам, не яв­ля­лись объ­ек­та­ми соб­ст­вен­но­сти. Их хозяйственная деятельность управ­ля­лась бюрократическим ап­па­ра­том.

Сущ­ность го­су­дар­ст­вен­но-организованного сообщества – это обес­пе­че­ние личной сво­бо­ды, безо­пас­но­сти и соб­ст­вен­но­сти. Си­ла го­су­дар­ст­ва за­клю­ча­ет­ся не в том, что власть спо­соб­на огра­ни­чи­вать сво­бо­ду, а в том, что она спо­соб­на эф­фек­тив­но защищать сво­бо­ду, дей­ст­вуя в пре­де­лах, ус­та­нов­лен­ных пра­во­вы­ми за­ко­на­ми.

Раз­ли­че­ние го­су­дар­ст­ва и дес­по­тии, как и раз­ли­че­ние пра­вовых и правонарушающих за­ко­нов, это от­нюдь не изо­бре­те­ние Но­во­го вре­ме­ни. Такое различение возникло еще в древности и существует постольку, поскольку теоретическая мысль отражает реальную противоположность двух типов вла­стной организации – правового (государственно-правового) и силового. Так, еще древ­не­гре­че­ские мыс­ли­те­ли не толь­ко раз­ли­ча­ли так называемые пра­виль­ные и не­пра­виль­ные фор­мы го­су­дар­ст­ва, но и про­ти­во­пос­тав­ля­ли го­су­дар­ст­во как дос­ти­же­ние ци­ви­ли­за­ции ан­тич­но­го по­ли­са и дес­по­тическую организацию власти в вар­вар­ских странах.

При этом ти­ра­ния как одна из неправильных форм в пред­став­ле­нии гре­ков не оз­на­ча­ла не­пре­мен­но со­ци­аль­ное зло, в то время как в со­вре­мен­ном язы­ке в по­ня­тие ти­ра­нии од­но­знач­но вкла­ды­ва­ет­ся не­га­тив­ный смысл, и не­ред­ко ти­ра­ния ото­жде­ств­ля­ет­ся с дес­по­ти­ей. В эпоху античного полиса ти­раном назы­вался пра­витель, который приобретал власть не по за­ко­ну, пра­вил во­пре­ки за­ко­нам, ус­та­нов­лен­ным до не­го, нарушал обычаи. Но при этом тиран мог установить и такой порядок, который граждане считали спра­вед­ли­вым.

Од­ни ан­тич­ные мыс­ли­те­ли счи­та­ли луч­шей фор­мой го­су­дар­ст­ва мо­нар­хию, дру­гие – де­мо­кра­тию, од­ни счи­та­ли худ­шей ти­ра­нию, дру­гие – ох­ло­кра­тию. Но все это бы­ли фор­мы пуб­лично-властного об­ще­ния сво­бод­ных (от­но­ше­ния сво­бод­ных и не­сво­бод­ных, ра­ба и гос­по­ди­на не вклю­ча­лись в го­су­дар­ст­вен­но-пра­во­вое об­ще­ние). Да­же при ти­ра­нии под­вла­ст­ные ос­та­ва­лись в той или иной ме­ре сво­бод­ны­ми и свер­га­ли ти­ра­на, за­щи­щая свою сво­бо­ду.

И со­всем по-дру­го­му гре­ки оце­ни­ва­ли ор­га­ни­за­цию вла­сти у вар­ва­ров: вар­вар­ские на­ро­ды в сво­ем раз­ви­тии не дош­ли до го­су­дар­ст­вен­но-пра­во­во­го об­ще­ния, до ци­ви­ли­за­ции и куль­ту­ры гре­че­ско­го по­ли­са. Они не зна­ют, что та­кое по­ли­ти­че­ская сво­бо­да, они не­сво­бод­ны и жи­вут в ус­ло­ви­ях дес­по­тии, у них нет го­су­дар­ст­ва. Власть дес­по­та над под­дан­ны­ми – это не го­су­дар­ст­вен­ная власть. У под­дан­ных дес­по­та нет и не мо­жет быть прав по от­но­ше­нию к вла­сти. Пе­ред дес­по­том все рав­ны, а имен­но рав­ны ну­лю.

Цивилизации дес­по­тического типа преобладали в эпоху до­ин­ду­ст­ри­аль­но­го, аг­рар­но­го об­ще­ст­ва. Но в эпо­ху ин­ду­ст­ри­аль­но­го раз­ви­тия деспотия оказалась не­кон­ку­рен­то­спо­соб­ной по от­но­ше­нию к го­су­дар­ст­вен­но-пра­во­вым сис­те­мам. Правда, дес­по­тизм умеет при­спо­саб­ли­вать­ся к ус­ло­ви­ям ин­ду­ст­ри­аль­но­го об­ще­ст­ва. В ХХ в. воз­ник­ла но­вая фор­ма дес­по­тизма – то­та­ли­та­ризм. Вна­ча­ле то­та­ли­тар­ные ре­жимы уста­нови­лись в Рос­сии, Ита­лии и Гер­ма­нии – как ре­акция на кризис индустриаль­ного развития в этих странах, а за­тем и в не­ко­то­рых ази­ат­ских стра­нах – как мо­дер­ни­за­ция тра­ди­ци­он­ной дес­по­ти­че­ской вла­сти. Стра­нам Вос­точ­ной Ев­ро­пы то­та­ли­та­ризм был на­вя­зан Со­вет­ским Сою­зом, за­няв­шим их в хо­де вто­рой ми­ро­вой вой­ны, так что эти стра­ны от­но­си­тель­но лег­ко из­ба­ви­лись от то­та­ли­та­риз­ма по­сле кру­ше­ния со­вет­ской им­пе­рии. В Гер­ма­нии и Ита­лии то­та­ли­тар­ные ре­жи­мы бы­ли унич­то­же­ны в хо­де вто­рой ми­ро­вой вой­ны за­пад­ны­ми дер­жа­ва­ми-по­бе­ди­те­ль­ницами. То­та­ли­тар­ные ре­жи­мы, со­хра­ня­ющие­ся в бо­лее или ме­нее жестком виде в Китае, в Се­вер­ной Ко­рее, на Ку­бе и в не­ко­то­рых дру­гих стра­нах, по­сте­пен­но и закономерно раз­ла­га­ют­ся.

То­таль­ная (все­объ­ем­лю­щая) власть яв­ля­ет­ся ан­типодом го­су­дар­ст­вен­но-правовой вла­сти. Так что не мо­жет быть “то­та­ли­тар­но­го го­су­дар­ст­ва”. На­при­мер, так называемое Со­вет­ское го­су­дар­ст­во лишь ими­ти­ро­ва­ло го­су­дар­ст­вен­но-пра­во­вые фор­мы. За­ко­но­да­тель­ст­во то­та­ли­тар­ных сис­тем в об­щем и це­лом яв­ля­ет­ся не­пра­во­вым, про­из­воль­ным, си­ло­вым, хо­тя в не­ко­то­рых сфе­рах об­ще­ст­вен­ной жиз­ни, в ог­ра­ни­чен­ной ме­ре мо­жет со­хра­нять­ся или ис­поль­зо­вать­ся пра­во­вое ре­гу­ли­ро­ва­ние. Но в лю­бой мо­мент то­таль­ная власть спо­соб­на от­бро­сить лю­бой за­кон и при­бег­нуть к от­кры­то­му на­си­лию, тер­ро­ру. Эта власть унич­то­жа­ет сво­бо­ду, и хотя она до­пус­ка­ет “лич­ную потреби­тельскую соб­ст­вен­ность” населения, не га­ран­ти­ру­ет ее⁹.