З. Фрейд

Фрейд приходит к выводу, что религиозные догматы — это иллюзии исполнения самых древних, сильных и насущных желаний человечества, секрет их силы — в силе этих желаний. Фрейд сравнивает религию с мас­совым неврозом, который, однако, спасает отдельного индивида от «лич­ного» невроза. Фрейд вновь и вновь повторяет, что альтернативой религи­озному мышлению выступает научное познание.

Мы полагаем, что научная работа по­зволяет что-то

узнать о реальности мира, благодаря чему мы усиливаем

свою власть над ним и тем самым получаем возмож­ность

самим организовать срою жизнь,

3. Фрейд

Одновременно с признанием важности науки и творчества Фрейд вы­двигает требование «любви к людям», которая, по его мнению, должна за­нять место религии и "Представлять собой основную задачу культуры.

Массовая психология

Вопреки сложившемуся стереотипу, что «психоанализ — это лечение неврозов», культурные и общественные феномены не менее привлекали Зигмунда Фрейда. Он рассматривал культуру как совокупность знаний и умений, накопленных человечеством и регулируемых специальными ин­ститутами. Начиная с ранних работ, Фрейд тщательно исследовал психи­ческую природу такого культурного феномена, как религия.

В то же время его внимание привлекали общественные процессы и со­циальные отношения. Фрейд выделял два ведущих типа отношений — сек­суальные инициальные. В работе «Тотем и табу» он писал:

«Те душевные движения, которые принимают во внимание другое лицо, но не избирают его сексуальным объектом, мы назовем социальными»³⁹.

Фрейд рассматривал социальные процессы по аналогии с индивидуаль­ными. Наиболее отчетливо это проявилось в работе, написанной в 921 году, «Массовая психология и анализ человеческого Я». Фрейд подчеркивал:

«Различие между индивидуальной психологией и социальной психологией (или психологией масс), на первый взгляд кажущееся нам столь значительным, при ближайшем рассмотрении теряет почти всю остроту»⁴⁰.

Индивидуальное развитие происходит в контексте отношений с други­ми людьми. В психической жизни одного человека другой всегда учитыва­ется как образец, как объект, помощник и противник. А потому индивиду­альная психология, по мнению Зигмунда Фрейда, с самого начала является социальной.

В зависимости от того, удовлетворяет ли человек свои потребности с помощью или без помощи другого, все душевные акты можно разделить на две группы: «социальные» и «нарциссические». Однако и те и другие относятся к области индивидуальной психологии. Цель массовой психоло­гии состоит в том, чтобы раскрыть природу связи между индивидом и зна­чимыми для него другими людьми.

Для решения данной задачи Фрейд обращается к знаменитому в то вре­мя труду Густава Ле Бона «Психология масс» (1895 год). Написанная 120 лет назад, эта работа не потеряла актуальности и по сей день. Ле Бон дает бле­стящую характеристику толпы — «собрания индивидов». Современные городские жители хорошо знакомы с этим явлением. Толпы безликих про­хожих наводняют город, «орды» футбольных болельщиков взрывают ста­дионы, массы «фанатов» заставляют стонать концертные залы...

Поскольку Фрейд отталкивается от основных положений Ле Бона, имеет смысл познакомиться с данной работой. В «Психологии масс» Ле Бон срав­нивает толпу со сфинксом из античной сказки, подчеркивая, как важно научиться разгадывать ее загадки и понимать законы. Он отмечает, что в большом собрании людей сознательная личность, с ее интеллектом и ин­дивидуальными особенностями, исчезает. Вместо этого образуется единая «коллективная душа». Это означает, что «в толпе» каждый человек испы­тывает схожие бессознательные порывы.

Во-первых, благодаря численности индивид приобретает «сознание не­преодолимой силы», утрачивая при этом чувство личной ответственности за собственные поступки. К тому же нормальное состояние толпы, наткнув­шейся на препятствие, — это ярость.

Во-вторых, в массе индивид становится чрезвычайно внушаемым и склонным к подражанию. Ле Бон объясняет это тем, что толпа мыслит воображаемыми образами, а ее чувства носят преувеличенный характер. На толпу действуют только образы и иллюзии, заблуждение становится ее дви­жущей силой. Ле Бон констатирует:

«Преувеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-либо рассуждениями — вот способы аргументации, хорошо известные всем ораторам публичных собраний»⁴¹.

В-третьих, действия индивида в толпе импульсивны и некритичны. Бла­годаря этому «толпа легко становится палачом, но так же легко она идет на мученичество».

В-четвертых, толпа инстинктивно стремится к рабству. Всегда готовая восстать против слабой власти, толпа раболепствует перед силой,

«Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов, подчиняющих ее себе, а не на стороне добрых властителей».

Кроме того, толпа питает священное уважение к традициям и бессозна­тельный ужас — к различного рода новшествам. В традициях выражаются идеи, потребности и чувства целого народа, его прошлого. Поэтому толпа разных стран имеет различия в своих верованиях и поступках, которые необходимо знать и учитывать. Народы медленно подготавливаются к вос­приятию каких-либо идей. Если наступает расцвет этих идей, значит, вре­мя подготовило их.

Идеи — это дочери прошлого и мате­ри

будущего и всегда рабыни времени,

Г. Ле Бон

Нужны целые века для образования какого-либо политического режи­ма, поддержанного народом, и столетия для его изменения.

Таким образом, толпа управляется бессознательными инстинктами. Она не рассуждает. Ее убеждения принимают форму веры, близкой религиоз­ному чувству. Чтобы убедить толпу, необходимо обращаться к ее чувствам, а не рассудку. Для этого сначала следует понять чувства, воодушевляющие толпу. Затем — показать, что разделяешь эти чувства. И наконец, с помо­щью ярких образов постараться изменить переживания толпы в нужном направлении.

Тот, кому все это удается, становится героем. Герой (Цезарь, Александр, Наполеон), которому поклоняется толпа, поистине для нее Бог. Его при­казы не оспариваются, но, напротив, сопровождаются слепым повинове­нием.

Для толпы нужно быть богом или ничем.

Г, Ле Вон

Обаяние вождя (его магнетическое очарование) и его член создают в душе толпы ту грозную силу, которая называется верой и содействует пре­вращению человека в абсолютного раба своей мечты. Ле Бон пишет:

«Боги, герои и догматы внушаются, но не оспариваются; они исчезают, как только их подвергают осуждению».

Например, преступления толпы всегда вызваны сильным внушением, и индивиды при этом убеждены, что исполняют свой долг.

Чтобы увлечь массу людей на решительные и быстрые действия, напри­мер взятие баррикад, лучше действовать посредством личного примера. Для того же, чтобы толпа прониклась идеями, необходимо потратить время, в течение которого вновь и вновь утверждать, повторять и заражать. При этом чем более кратко утверждение, чем более оно лишено доказательнос­ти, тем большее влияние оно оказывает на массы.

«После того как мы сто, тысячу раз услышали, что лучший шоколад — это

шоколад X, нам начинает казаться, что мы слышали это с разных сторон, и

мы, в конце концов, совершенно убеждаемся в этом»⁴².

Ле Бон 120 лет назад наглядно демонстрировал нам, что в человеческой психологии с тех пор мало что изменилось.

Отмечая необходимость убеждения, Ле Бон также подчеркивает важ­ность понимания чувств толпы и ее бессознательных стремлений.

Истинной тиранией может быть толь­ко тикая,

которая бессознательно действу­ет надуши,

так как с ней нельзя бороться.

Г. Ле Бон

Поэтому «прислушивание» к мнению народных масс составляет глав­ную заботу печати и правительства. Это особенно важно в условиях изби­рательной борьбы. Избиратель хочет, чтобы льстили его тщеславию и угож­дали его стремлениям. Поэтому:

«...чтобы подействовать на избирателя, нужно осыпать его самой нелепой лес­тью и, не стесняясь, давать ему самые фантастические обещания!»

Раскрывая характер массовой души, Ле Бон приходит, в сущности, к пси­хоаналитическому выводу о бессознательной природе социальных процес­сов. Предвосхищая последующие научные открытия, Ле Бон заявляет, что «правительства управляют душой расы в форме наследственных остатков и массовых идеалов».

Неудивительно, что работа Ле Бона чрезвычайно заинтересовала Зиг­мунда Фрейда. Отталкиваясь от этих идей, Фрейд предложил свою, соб­ственно психоаналитическую концепцию масс. По мнению Фрейда, в массе индивид попадает в условия, разрешающие ему «устранить вытеснение бессознательных первичных позывов». Он пишет:

«Масса импульсивна, изменчива и возбудима. Ею почти исключительно руково­дит бессознательное»⁴³.

Иначе говоря, в массе свободно проявляются бессознательные поры­вы. При этом интеллектуальная деятельность индивида тормозится, а эффективность (чувственность) усиливается. Человек как бы спускается на несколько ступеней вниз «по лестнице цивилизации». Он уподобляется одновременно и примитивному человеку, и ребенку.

Ссылаясь на исследования Мак Дугалла, Фрейд разделяет поведение неорганизованной массы (толпы) и высокоорганизованной массы (орга­низации). Зигмунд Фрейд задается вопросом: «Что необходимо для созда­ния жизнеспособной организованной массы?» Для «подъема душевной жиз­ни массы» требуется выполнение нескольких условий. Важно, чтобы группа была постоянной и не распадалась в течение длительного времени. Целе­сообразно, чтобы отдельные индивиды имели четкое представление об организации в целом (ее правилах, достижениях и целях), а также имели выраженное эмоциональное отношение к ней. Также необходимо, чтобы у организации были отношения с другими группами, основанные на конку­ренции и борьбе. Важную массо образующую роль играют обычаи и тради­ции. Наконец, внутри самой группы должны быть четко распределены функции и роли. (Таковы секреты внутреннего PR по Зигмунду Фрейду.)

В целом главную роль в процессе образования массы, по мнению Зиг­мунда Фрейда, играет внушение. Внушение становится возможным постоль­ку, поскольку в массе проявляются самые разнообразные эмоциональные связи между людьми связи Фрейд считает проявлением либидо — энер­гии первичных позывов. Он отмечает, что либидо имеет

«...отношение ко всему... что можно обобщить понятием любовь: половая любовь, любовь к себе, любовь к родителям, любовь к детям, дружба и вообще любовь ко всем людям... преданность конкретным предметам и абстрактным идеям»¹".

Следовательно, в форме всевозможных эмоциональных связей либидо составляет «сущность массовой души». Иначе говоря, люди в массе объе­диняются силой Эроса.

На при мере двух высокоорганизованных, издавна существующих масс — Церкви и войска — Фрейд раскрывает особую роль вождя (как мы бы сейчас сказали — лидера). В обеих искусственных массах есть главный который любит всех одинаково, вернее, порождает иллюзию равной любви. Зигмунд Фрейд отмечает:

«...от этой иллюзии зависит все; разрушьте ее — и тотчас же распадутся и церковь, и войско»⁴⁴.

Отдельный человек связан через либидо не только с другими членами (братьями), но и с вождем. Лидер является заменой отца. Связь индивидов с ним является даже более важной для массо образования, чем связь друг с другом. Если разрывается связь с вождем, как правило, разрушаются и вза­имные связи между массовыми индивидами.

Согласно Зигмунду Фрейду, наряду с либидными связями в массе всегда наблюдаются агрессивные импульсы и готовность ненавидеть. Агрессивные импульсы могут разрушить массу. Этого не произойдет, если агрессию на­править на внешнего врага. Агрессивные влечения также можно превратить в альтруистические порывы — в борьбу за идею или благо собратьев.

Таким образом, бессознательные (любовные и агрессивные) позывы массы находят свои объекты. Но кроме либидной «занятости объектом», действуют и другие механизмы эмоциональных связей в массе. Наиважнейшая из них — идентификация — бессознательное отождествление себя с другим объектом.

Идентификация рассматривается в психоанализе как самое раннее про­явление эмоциональной связи. Если при объектном (сексуальном) выбо­ре проявляется желание обладать объектом, то при идентификации — же­лание быть таким же. При идентификации «Я» перенимает качества объекта. К человеку, с которым идентифицируются, не испытывают агрес­сии — его жалеют, ему помогают. В массе, когда все равны и все одинаково любимы «вождем», индивиды идентифицируются друг с другом, что и по­рождает ощущение единого целого.

Положения Фрейда хорошо объясняют более поздние социальные фе­номены «культа личности». Например, культ личности Сталина был осно­ван на его имидже «отца всех времен и народов» — строгого, но справед­ливого и неподкупного, одинаково любящего всех своих детей. Следует признать, что культ личности имеет не только негативные последствия, одновременно он способен усиливать процессы интеграции в обществе. Культ личности приносит людям выраженную психологическую выгоду: он дает идеалы, чувство защищенности и единства. Это, в свою очередь, порождает эйфорию триумфа и могущества.

С механизмами объектного выбора и идентификации, по мнению Фрей­да, также связаны такие эмоциональные процессы, как влюбленность и гипноз.

Отношение к вождю очень напоминает влюбленность. И то и другое связано с переоценкой объекта любви. Происходит «идеализация» ("сексу­альная переоценка) вождя или лидера. В этом случае:

«Объект служит заменой никогда не достигнутого собственного "Я"

В крайних случаях влюбленности, говорит Зигмунд Фрейд, объект на­чинает полностью занимать место «Я» - идеала. Различие между идентифи­кацией и влюбленностью Фрейд характеризует так:

«...при идентификации объект занимает место "Я", при влюбленности — место идеала "Я"»⁴⁵.

Далее Фрейд проводит параллель между влюбленностью и гипнозом. В си­туации гипноза мы видим то же смиренное подчинение, уступчивость, от­сутствие критики в отношении гипнотизера, что и в отношении объекта любви. Гипнотизер представляет «Я»-идеал, т. е. «единственный объект; по­мимо которого никто другой не принимается во внимание». Таким образом, «гипноз есть та же влюбленная самоотдача», которая, в отличие от влюблен­ности, исключает сексуальное удовлетворение. При этом гипнотизер, давал приказание заснуть, «занимает место родителей», пробуждая ту часть арха­ического наследия, которая проявлялась по отношению к родителям.

Аналогично влюбленности и гипнозу, индивиды в массе ставят на мес­то своего «Я»-идеала один и тот же объект — вождя. Благодаря общей свя­зи с вождем индивиды идентифицируются друг с другом. В то же время эмоциональные связи в массе не связаны с сексуальным удовлетворением.

Фрейд проводит параллель между массо образованием и первобытной ордой. Он указывает, что человек в массе становится похож на «животного первобытной орды», возглавляемой праотцом. Зигмунд Фрейд вновь об­ращается к идеям, высказанным в работе «Тотем и табу» (1912 год), и при­ходит к обобщающему тезису: «праотец — это идеал массы»,

Он — сверхчеловек. Индивиды любой массы нуждаются в иллюзии, что все они в равной степени и справедливо любимы вождем. Человек отказы­вается от своего «Я» - идеала и заменяет его фигурой вождя. При этом вождь не обязан любить и на самом деле, напротив, он должен быть «нарциссичным, уверенным в себе и самостоятельным».

Поскольку каждый человек создает свой «Я» - идеал по различным об­разцам, постольку каждый человек присутствует во многих массовых ду­шах — своей расы, национальности, класса, веры и т. д. Когда «Я» и «Я»-идеал совпадают, это переживается как чувство триумфа, если же раз­рыв между ними слишком велик, возникает чувство вины или неполно­ценности.

Зигмунд Фрейд отмечает, что в массе индивид подчиняется множеству запретов и ограничений. Однако эти запреты специально снимаются во время праздников.

«Праздники изначально представляют собой не что иное, как запрещенный законом эксцесс, и именно это освобождение придает им характер веселья», — утверждает Фрейд⁴⁶.

В конце работы Фрейд ставит чрезвычайно сложный вопрос: «Когда из первобытной массы стало выделяться индивидуальное сознание?» и отве­чает на него следующим образом: «...когда от массовой психологии чело­вечество стало переходить к психологии индивидуальной».

Фрейд дает ответ на поставленный им вопрос в контексте собственного мифа о первобытной орде. По мнению Фрейда, праотец орды для каждого был идеалом. После того как сыновья объединились и убили отца, они ис­пытали страстную тоску по нему. Эта тоска побудила отдельного индивида фантазийно восстановить себя в роли отца. На основе этого поэтом был создан героический миф, в котором герой убивает отца в образе тотемис­тического чудовища. Как раньше отец был идеалом мальчика, так теперь герой мифа заменил идеал для «Я». Зигмунд Фрейду приходит к выводу:

«Миф, таким образом, является тем шагом, при помощи которого отдельный индивид выходит из массовой психологии».

Историки психоанализа отмечают, что в размышлениях о массе и вожде прослеживается аналогия с самим психоаналитическим движением. Будучи великим индивидуалистом, ради победы нового учения Фрейд был вынуж­ден взвалить на себя бремя вождя. Его отношения с соратниками напоми­нают внутренне драматичные отношения «праотца с сыновьями». Подобно ситуации в древней орде, многие ученики Фрейда восстали прошв его от­цовской власти. В результате этого последователи психоанализа, объединен­ные идеями Зигмунда Фрейда, сохраняют часть вины, которую можно пога­сить лишь путем просветительской работы во благо человечества.