2. Механизмы, обеспечивающие эффективность психотерапии

Господа коллеги, уверены ли вы, что точно представляе­те себе значение слова «психотерапия»? По многолетнему опыту проведения обучающих семинаров по различным вопросам психотерапии и просто общения с коллегами рис­кнем предположить, что далеко не все задумывались об этом. Все прекрасно знают, что произошло оно от двух греческих слов — «psyche», что обозначает «душа», и «therapeia», что переводится как «уход, забота, лечение». Но почему-то ста­ло вполне привычным считать, что объединение этих двух корней должно переводиться как «лечение души». Но ведь не переводим же мы «криотерапию» как «лечение холо­да», а «гирудотерапию» — как «лечение пиявок»] С точки зрения этимологии все слова, имеющие подобную струк­туру, на первом месте имеют корень, обозначающий сред­ство, а вовсе не его предмет. Для процесса лечения души существует совсем другое слово — «психиатрия». Проис­ходит это слово также от двух греческих корней — «псю-хе» и «иатриа», тоже переводящегося как «лечение». Но из аналогии со словом «педиатрия», где корень «педос» обо­значает «дитя», становится ясным, что в подобных словах на первом месте стоит корень, подразумевающий именно предмет лечения. Так что придется нам смириться с тем, что психотерапия — это совсем не «лечение души», а «ЛЕ­ЧЕНИЕ ДУШОЙ».

Если вы полагаете, что этот этимологический экскурс понадобился нам из чистой любви к словесным построени­ям, то вы ошибаетесь. Потому что такое понимание самого термина «психотерапия» дает нам, например, возможность сформулировать представление о принципиальном меха­низме психотерапевтического воздействия — иными сло­вами, определить, каким образом в результате взаимодей­ствия «психотерапевт —клиент» происходит изменение ситуации, которую клиент изначально предъявил как про­блемную.

В самом деле, что такого терапевтического имеется в душе психотерапевта, что в итоге ее взаимодействия с клиентом возникает какой-то позитивный результат в жизни после­днего?! Попробуем предложить следующее объяснение.

Наверное, наиболее общее деление всех возможных кли­ентских проблем — это деление их на проблемы в отноше­ниях с другими людьми и проблемы в отношениях с самим собой. Заметим, что речь здесь идет в основном о клиент­ском видении собственных жизненных затруднений, пото­му что с точки зрения психотерапевта первопричина лю­бых межличностных проблем все равно будет лежать в об­ласти отношений человека с самим собой.

Что происходит в процессе психотерапии, если клиент пришел с жалобой на сложности в отношениях с другими людьми или, иначе говоря, в отношениях с окружающим миром? Мир, окружающий клиента в его реальной жизни, чрезвычайно сложен, многогранен и многослоен; иногда этот окружающий мир «настроен» вступать с ним во взаи­модействие, а иногда нет; иногда мир настроен к нему дру­желюбно, иногда — недружелюбно, а иногда — и вовсе индифферентно; у этого окружающего мира существуют свои намерения, особенности, интересы и предпочтения — и поэтому разобраться в своих отношениях с этим беско­нечно сложным и непредсказуемым окружающим миром становится для клиента просто-таки неразрешимой зада­чей. Психотерапевт в этой ситуации оказывается для кли­ента некоей упрощенной моделью окружающего мира — к тому же моделью, изначально нацеленной и настроенной (причем настроенной благожелательно) на взаимодействие Именно с ним. Химик не исследует весь имеющийся в мире объем воды, а использует для ее исследования одну или не­сколько ее молекул. И летчик для обучения своему слож­нейшему ремеслу сначала работает на тренажерах, всего лишь имитирующих самолетовождение. И школьнику строение атома объясняют на простейшей схеме, а не по­средством использования сложнейшей техники, которая позволила бы ему своими глазами увидеть протоны и нейт­роны. Одним словом, речь идет о понимании и освоении сложных процессов на их моделях. В роли именно такой модели окружающего мира, сосредотачивающей в себе его наиболее значимые свойства, и выступает психотерапевт для клиента. Во взаимодействии с такой моделью клиент получает возможность осознавать, осмыслять, анализиро­вать и критически оценивать свои привычные способы вза­имодействия с окружающим миром в целом, находить и осваивать новые, более эффективные варианты взаимо­действия.

Если же клиент приходит, будучи недовольным своими отношениями с самим собой, психотерапевт опять-таки ока­зывается моделью — но на этот раз моделью самого клиен­та. Точнее, моделью той внутренней сущности клиента, ко­торую можно назвать «Я, смотрящий на самого себя со сто­роны» или, проще говоря, рефлексирующим «Я». Ведь суть процесса рефлексии в том и состоит, чтобы в результате рас­смотрения различных вариантов понимания собственных действий, реакций, мотивов, чувств и мыслей находить та­кой, который позволяет человеку наиболее эффективно вы­страивать свою жизненную стратегию. Можно сказать, что одной из причин — возможно, важнейшей — существова­ния проблем в отношениях человека с самим собой и являет­ся нарушение самого процесса рефлексии. Оговоримся — не возникновения, а продолжения существования проблем, поскольку совершенно ясно, что большинство внутрилич-ностных проблем человека возникают в том нежном воз­расте, когда рефлексии еще и в помине быть не может — просто по уровню развития такая способность человеку еще не положена. Изменению же ситуации в дальнейшем пре­пятствует именно недостаточность способности к рефлек­сии — если рефлексию понимать не просто как процесс раз­мышлений о себе самом, а как целенаправленный процесс, приводящий к появлению какого-то нового знания. Причем речь идет о таком новом знании, которое позволяло бы че­ловеку совершить адекватное действие, невозможное прежде, до того как ситуация была им конструктивно ос­мыслена.

Вот эту-то функцию и помогает осуществлять психоте­рапевт, предлагающий клиенту различные варианты соб­ственного видения его внутренней ситуации. Самое инте­ресное состоит в том, что такого рода «внешняя рефлек­сия» оказывается терапевтичной независимо от того, верные ли версии выдвигает психотерапевт. Достаточно того, что у клиента запускается процесс примеривания на себя различных точек зрения на те или иные обстоятель­ства его внутренней жизни. Изначально болезненность переживаний клиента в основном и обеспечивалась сверх­значимостью единственного ведомого ему видения ситуа­ции. В процессе психотерапии за счет расширения поля возможных точек зрения на ситуацию значимость каждой из них неизбежно снижается, а чисто детский исследова­тельский интерес к ситуации растет — ведь и в самом деле становится непонятным, какая же точка зрения верная?!

И достигается все это всего-навсего за счет пластичного, естественного, адекватного самой ситуации общения с кли­ентом способа существования того самого профессиональ­ного инструмента психотерапевта — его души, что бы ни понимать под этим понятием.