2. Грамматические тропы (алеотеты): риторический вопрос, гипофора, тропы, связанные с формой числа, наклонения

Грамматические тропы (алеотеты)—это перенос­ные использования грамматических форм. Каждый из глаголов в высказыва­нии«Пришел, увидел, победил» имеет одну форму — фор­му единственного числа прошедшего времени мужского рода, а следовательно, указывает на то, что действие было совершено не самим говорящим и не слушателем; точно так же строка из стихотворения Н. Заболоцкого«Звезды, розы и квадраты...»содержит одинаковые грамматичес­кие формы — существительные множественного числа. Как и обычные слова, грамматические формы имеют зна­чения, одни из которых являются типичными (прямыми), а другие — вторичными, необычными (переносными).

Как и обычные тропы, тропы грамматические делают речь изобразительной. Усиливают они и выразительность речи, но в этом отношении сильно разнятся между собой. Некоторые из них, утратив экспрессию, стали привычны­ми, вошли в этикетные формулы (как обращение на «Вы»). Особое место среди грамматических тро­пов занимает риторический вопрос: оправдывая свое наи­менование, он очень широко используется в риторике.

В качестве примера мы уже приводили риторичес­кий вопрос—высказывание в форме вопроса, которое не предполагает ответа(например, потому, что у оратора уже готов ответ, который он выскажет аудитории сразу же после вопроса, — или ответ, который очевиден для аудитории):

«Что ж, возвратимся к тому, о чем уже говорили, и спросим: каким же пороком был мечен единственный сын, чтобы внушить отцу нелюбовь? Да выходит, что никаким! Так, значит, был сумасбродом отец, ненавидя­щий без причины свое порожденье? Да нет, его ум отли­чался твердостью и постоянством. Ну вот мы и видим, что если не был ни сумасбродом отец, ни сын конченным человеком, то не было и причины — ни у отца для нена­висти, ни у сына для преступления»(Цицерон).

Здесь лишь необходимо добавить, что риторический вопрос нередко используется в том случае, если говоря­щий по каким-то причинам не может или не хочет выс­казать мысль прямо, хотя и нуждается в том, чтобы ауди­тория поняла, что он хочет сказать. Ярким примером такого использования риторического вопроса является следующий фрагмент из речи академика Д. С. Лихачева на I Съезде народных депутатов СССР:

«Вчера в обеденный перерыв я ходил в реставраци­онные мастерские Кремля, лазил по железной пристав­ной лестнице на чердачное помещение. Интересно, кто из министров культуры ходил в эти мастерские? Я ду­маю, что и забраться туда им было трудно».

Еще один грамматический троп, стоящий близко к риторическому вопросу, — это гипофора. Так называливопрос, который оратор произносит не для того, чтобы не отвечать, а для того, чтобы представить ход своей мысли.

В качестве примера возьмем фрагмент из одной речи Цицерона и из речи русского юриста А. Ф. Кони:

«О чем же мне раньше взывать? Или откуда на­чать свою речь? Какой или чьей просить помощи? Бес­смертных богов или римский народ о заступничестве? Или вас, от которых сейчас все зависит?» (Цицерон).

«Если лектор начнет с того, что Калигула был сы­ном Германика и Агриппины, что родился в таком-то году, унаследовал такие-то черты характера, так-то и там-то жил и воспитывался, то... внимание вряд ли бу­дет зацеплено. Почему? Потому что в этих сведениях нет ничего необычного и, пожалуй, интересного для того, чтобы завоевать внимание» (А. Ф. Кони).

Вопросы Цицерона не требуют ответа, при их помо­щи он показывает свою растерянность и свои колебания. Вопрос, который ставит А. Ф. Кони, связывает утвержде­ние и его объяснение.

Наконец, помимо предварения мысли, риторический вопрос может выполнять и иные роли. В частности, в ри­торическом вопросе форма вопроса используется для выражения обычного утверждения или отрицания:

«Так надо ли теперь напоминать о неприятных впечатлениях, которые эти события могли бы породить? Надо ли снова приводить в волнение Париж и давать аристократии возможность использовать смуту для того, чтобы она поднялась после недавно испытанного поражения?» (М. Робеспьер).

В приведенном отрывке вопросов, которые действи­тельно требовали бы ответа, нет: ответы и без того ясны. Ясно, что напоминать о неприятных впечатлениях не надо, что не надо приводить в волнение Париж и давать арис­тократии возможность использовать смуту в своих це­лях. Однако, если выразить эти мысли в обычной утвер­дительной форме, эффект напряжения и эмоционального накала пропадет.

Нередко можно встретить непрямое использование вопросительных форм в разных сочетаниях. В примере:

«Что должны предпринять люди, уполномоченные спасти республику? Не должны ли они добраться до источника зла и уничтожить заговорщиков?» (М. Ро­беспьер)

Сначала используется гипофора (оратор задает вопрос самому себе), а затем сам оратор отвечает на этот вопрос. Поэтому ответ он дает не в форме утвердительного (или отрицательного) предложения, а в форме вопроса. Второй вопрос в ответе уже не нуждается.

Риторический вопрос — прекрасный способ демонст­рации сомнений колебаний:

«Быть или не быть? Вот в чем вопрос...»(Шекспир);

Очень распространенными являются грамматические тропы, связанные с формой числа. Здесь можно выде­лить несколько разновидностей.

1. Множественное поэтическое. Такие формы, каквремена (вместо обычного «время») илинебеса (вместо «небо») звучат торжественно, а потому придают речи не­сколько возвышенный оттенок.

1) «Программа Виктору Степановичу не понрави­лась настолько, что оне позволили себе передать свои чувства руководству телекомпании» (В. Шендерович);

2) «Он пришел с таким видом, что они недовольны. Они с большой буквы, всея Руси и Тернополя» (Л. Петрушевская).

2. Множественное скромности широко применяет­ся в научном дискурсе:«Мы присоединяемся к мнению тех ученых, которые полагают, что ...». Как и в случае с местоимением «вы», эти формулы не экспрессивны, а этикетны.

3. Множественное крестьянское является разновид­ностью множественного скромности:«Мы люди темные, ничего в этом не понимаем...»

4. Множественное величия используется в этикет­ных формах царских обращений(«Мы, Николай I...»), а вне их звучит пародийно. В целях насмешки часто упот­ребляют во множественном числе местоимение третьего лица —«они»вместо «он». Еще более насмешливо зву­чит«оне».

Переносные употребления могут быть присущи и формам наклонения и времени глагола. Как правило, таким употреблениям присуща большая выразительность, нередко они звучат немного необычно. Можно выделить:

1. Повелительное наклонение, типично выражающее волеизъявление, может быть использованов значении сослагательного наклонения, которое обозначает нереаль­ное, но возможное (желательное или нежелательное) дей­ствие:«Не пожалей он денег, все сложилось бы иначе»(вместо: «Если бы он не пожалел денег...») Этот грамма­тический троп как бы сокращает расстояние между мо­ментом речи и описанным в ней действием.

2. Изъявительное наклонение, обозначающее действие, которое имело, имеет или будет иметь место, может упот­реблятьсяв значении повелительного наклонения, кото­рое выражает волеизъявление:«Пойдешь, найдешь его и заставишь вернуться»(вместо «Пойди, найди его и зас­тавь вернуться»). Этот троп придает речи оттенок катего­ричности.

3. Сослагательное наклонение, обозначающее нереаль­ное действие, может быть использованов значении повели­тельного наклонения, обозначающего волеизъявление:«Шел бы ты подальше»(вместо «Иди-ка ты подальше!») В подобных выражениях экспрессия создается за счет того, что подчеркивается желательность того действия, соверше­ния которого говорящий требует от слушающего.

Лекция №7. Фигуры и амплификации

План

7.1.Фигуры

7.1.1. Фигуры убавления: эллипсис (контекстуальная элизия и зевгма), асиндетон (бессоюзие), апосиопезис (умолчание), просиопезис

7.1.2. Фигуры прибавления: геминация, полисиндетон (многосоюзие), гомеология и гомеотелевтон, синтаксический параллелизм, период, эпимона, анафора, эпифора, стык, кольцо, эпанафора, хиазм

7.1.3. Фигуры размещения: инверсия, гипербатон, парентеза, парцелляция, синтаксическая аппликация

7.2. Амплификации

7.2.1. Амплификации, основанные на сходстве: сравнение, развернутая метафора, аллегория, притча (антаподозис)

7.2.2. Амплификации, основанные на смежности: гипаллага, развернутая метонимия (парадигма)

7.2.3. Амплификации, основанные на контрасте: антитеза, градация, оксюморон, коррекция, астеизм

7.2.4. Амплификации, основанные на тождестве: плеоназм, регрессия

7.2.5. Грамматические амплификации

7.3. Дискретные фигуры: звукоподражательные фигуры (аллитерация, ассонанс, ономатопея, звуковой символизм), паронимические фигуры (инструментовка, каламбур, какэмфатон, деформация идиомы)

1. Фигуры

Фигурой в риторике называют необычный, особый оборот речи, который придает речи выразительность и изобразительность. Под этими необычными оборотами понимают всевозможные повторы, пропуски и переста­новки слов.

Фигуры выполняют две основные функции. С одной стороны, они повышают выразительность текста. Для срав­нения приведем две фразы:

Иван принес много книг.

Иван принес много-много книг.

Эти фразы пусть немного, но отличаются по своему воздействию на слушателя. Поскольку во второй фразе присутствует повтор («много-много»), она выглядит более выразительной, живой, естественной, эмоциональной. Чи­тая эту фразу, мы невольно произносим ее с особой ин­тонацией. Именно так должен говорить человек, который испытывает какие-то чувства в связи с тем, что он говорит.

С другой стороны, фигуры еще более важны в связи с понятием изобразительности. Все фигуры выразительны, но выразительны одинаково — все фигуры изобразитель­ны, однако каждая из них изобразительна по-своему. В отношении изобразительности фигуры представляют со­бой своего рода синтаксические диаграммы чувств. Рассмотрим примеры.

Нетерпению, стремлению перескочить через время и обстоятельства соответствуют пропуски слов: «Скорее! Все — за мной!».

Навязчивому, повторяющемуся чувству соответству­ют повторяющиеся слова. Устойчивое возмущение ложью заставляет А. Солженицына трижды в коротком отрезке текста повторить слово «лгут»:

«Значит, заведомо знают, что лгут? Да, вкруговую знают, что лгут, — и лгут!».

Колебание, оговорки заставляют говорящего переби­вать самого себя. А потому перебоям в чувстве соответ­ствуют перебои в словесном выражении:

«Я думаю (если я только не ошибаюсь), что теперь мы добрались до главного».

Следует также учитывать, что специфика фигур бо­лее ярко проявляется в устной, а не в письменной речи. По крайней мере, в письменном тексте особая организа­ция сообщения заметна, однако не так сильно, как в тек­сте произносимом. Дело в том, что при быстром чтении полностью утрачивается ин­тонация отдельных предложений, тогда как произносимая речь всегда имеет интонацию.

Вопрос о сущности фигуры не так прост, как может показаться. Прежде всего, термин «фигуры» в риторике употреблялся непоследовательно и даже противоречиво. Так, древние риторы называли фигурами не только фигу­ры в собственном смысле этого слова, но и тропы, то есть считали тропы особой разновидностью фигур. Существует два основных понимания фигур, которые противостояли друг другу на протяжении практически всей истории риторики. В узком смысле фигурами называют такую органи­зацию речи, которая воспринимается как необычная, от­клоняющаяся от стандарта. Впервые эту мысль высказал, по-видимому, Квинтилиан.

Впоследствии эта точка зрения была подвергнута критике. В частности, оказалось, что обычная речь так же насыщена фигурами, как и речь ораторская или поэти­ческая, но при этом вряд ли можно утверждать, что она отклоняется от стандарта: в чем воплощен стандарт, как не в обычной речи? Наиболее серьезным аргументом, по­жалуй, является то, что если послушать речь торговок на рынке, то можно обнаружить в ней огромное количество фигур, которые эти люди употребляют совершенно нео­сознанно.

По этой причине было предложено и другое определение фигуры: фигура — это языковое средство, которое косвенно передает те или иные впечат­ления или переживания говорящего. Здесь имеется в виду следующее различие. Сказать о том, что ты возбужден, — это совсем не то же самое, что говорить, выражая возбуж­дение своим поведением. С точки зрения фигур речь рас­сматривается как такое косвенное выражение. Например, в речи возбуждение может проявляться в виде повторов, большого количества восклицаний, эмоционально-окра­шенной лексики. Оратор может использовать эти сред­ства намеренно для того, чтобы «изобразить» (или даже имитировать) возбуждение и передать необходимые чув­ства слушателям.

Отрицание представления о фигурах как отмеченной, выделенной речевой организации привело к необходимо­сти признать, что в широком смысле любая речь фигу­ральна. А такая точка зрения также приводит к пробле­мам, поскольку фигуры вообще не выделяются, не имеют того, чему их можно было бы противопоставить. Однако следует учитывать, что неумелое и неуместное упот­ребление фигур встречается в речах нередко.

Фигуры в риторике принято делить на три большие группы.

Первая группа фигур — это фигуры убавления. В основе этих фигур лежит пропуск какого-то значимого компонента высказывания. Это также создает ощущение необычности речи.

Вторая группа фигур — это фигуры прибавле­ния. Их сущность заключается в повторе тех или иных компонентов высказывания. Обычно такими повторяемы­ми компонентами являются слова и словосочетания, хотя вполне можно представить себе и случаи, когда повторяются части слов или целые предложения.

Третья группа фигур — это фигуры размещения. В них коммуникативные эффекты достигаются за счет того, что компоненты высказывания располагаются в нео­бычном, неестественном порядке.