7.1.2. Фигуры прибавления: геминация, полисиндетон (многосоюзие), гомеология и гомеотелевтон, синтаксический параллелизм, период, эпимона, анафора, эпифора, стык, кольцо, эпанафора, хиазм

Фигуры прибавления — главное средство придания речи уверенности, демонстрации стабильности чувства. По характеру выражаемых чувств фигуры прибавления не противостоят фигурам убавления. Главное впечатление, которое они создают, это впечатление поспешности, быст­роты, готовности к действию, энергичности.

Фигуры прибавления следует использовать в том случае, когда необходимо подчеркнуть неизменность чув­ства, которое испытывает говорящий. С этой точки зре­ния в фигурах прибавления кроется мощная сила. На первый взгляд, повтор слова кажется избыточным. За­чем говорить «Сюда, сюда надо было вкладывать сред­ства!» вместо того, чтобы сказать «Средства надо было вкладывать сюда»? Ведь необходимое значение вполне можно выразить при помощи второго предложения: все необходимое в нем есть. Однако второе «сюда» очень важно, поскольку указывает на интенсив­ность чувств, охвативших говорящего, на его полную убеж­денность в своей правоте. Вместо него в риторическом «подстрочнике» фразы следовало бы написать: «Именно сюда надо было вкладывать средства. И это обращает на себя внимание. Я даже говорить спокойно об этом не могу». Вот какую примерно гамму чувств передает вто­рое «сюда»!

Фигуры прибавления можно разделить на две разно­видности. Во-первых, это фигуры неупорядоченного по­втора; в них повтор имеет место, но он никак не привя­зан к месту в конструкции. Во-вторых, это фигуры упо­рядоченного повтора, в которых элементы повторяются в строго фиксированных позициях конструкции. В отли­чие от фигур неупорядоченного повтора, в фигурах упо­рядоченного повтора на первый план выступают сообра­жения симметрии. Будем опираться на этот признак в дальнейшем.

Сначала рассмотрим фигуры неупорядоченного по­втора: 1) геминацию, 2) полисиндентон, 3) гомеологию и гомеотелевтон, 4) синтаксический параллелизм, 5) период и 6) эпимону.

1. Самое распространенное явление повтора — геми- нация, то есть многократный повтор одного и того же слова или словосочетания.

И утро длилось, длилось, длилось (А. Блок).

Этот пример прекрасно демонстрирует изобразитель­ность фигур: повтор одного и того же глагола создает впечатление бесконечно долгого (с точки зрения говоря­щего) утра и прекрасно передает чувства говорящего. Прелесть фигуры отчасти состоит в том, что создаваемое ею впечатление далеко не всегда можно точно передать словами. Еще один пример повтора — знаменитая фраза Льва Толстого: «Не могу молчать и не могу, и не могу». Имен­но повтор и передает интенсивность чувства, которое пе­реживает Толстой, для которого молчание стало просто невыносимым.

Необходимо иметь в виду, что любой повтор должен использоваться осознанно. Помимо повторов, которые придают речи выразительность и изобразительность, су­ществуют и так называемые повторы вынужденные, ко­торые не передают никаких дополнительных смыслов и тонких мыслей, но обнаруживают беспомощность говоря­щего, застрявшего на одном слове просто потому, что вто­рое все никак не приходит ему в голову. Если оратор не хочет создавать впечатление человека, которому нечего сказать или который не владеет языком, ему необходимо обратить внимание на то, насколько уместно использует­ся повтор.

2. Геминацией называют только повтор полнозначных слов — слов, которые отсылают к объектам внеязыковой действительности. Применительно к повтору союзов употребляют термин «полисидентон» (многосоюзие). Многосоюзие придает речи торжественность, приподнятость. Вызвано это тем, что многосоюзие широко использовалось в языке Библии.

Вот пример многосоюзия из защитительной речи С. А. Андреевского:

«Откуда-то изнутри в Андрееве поднялась могучая волна, которая захлестнула собой и разум, и сердце, и совесть, и волю, и память о грозящем законе».

3. Повторяться могут не только отдельные слова или словосочетания, но и части слов (мор­фемы: корни, приставки, суффиксы). Повтор приставок, корней и суффиксов называют гомеологией, повтор окон­чаний — гомеотелевтоном.

Прекрасным примером гомеологии являются неко­торые стихотворения русского поэта Серебряного века Велимира Хлебникова. Хлебников известен прежде все­го благодаря своему словотворчеству — придумыванию новых слов. Конечно, подавляющее большинство изобре­тенных им слов так и остались явлением поэтического языка, однако некоторые из них (например, слово «лет­чик») закрепились. А одно из стихотворений Хлебнико­ва построено на гомеологии — повторе корня «смех»:

О, рассмейтесь, смехачи.

О, засмейтесь, смехачи.

Что смеются смехами,

что смеянствуют смеялъно,

О, засмейтесь усмеялъно.

О, рассмешниц надсмеялъных —

смех усмейных смехачей.

О иссмейся рассмеяльно,

смех надсмейных смеячей.

Особенность гомеологии состоит в том, что она акцен­тирует, актуализирует значение соответствующей части слова (а приставки, корни и суффиксы имеют значение точно так же, как и целые слова, правда, оно более абст­рактное, более общее). Например, в следующем фрагмен­те из стихотворения Б. Окуджавы на первый план высту­пает представление о полном поглощении чем-то, полном растворении в чем-то — а все благодаря повтору приставки за-:

Любовь такая штука,

в ней так легко пропасть,

зарыться, закружиться, затеряться...

В заключение необходимо отметить, что гомеология лежит в основе многих закрепившихся в языке выраже­ний: «ливмя лить», «криком кричать», «кишмя кишеть» и т. д. Несмотря на их закрепленность в языке, такие выражения обладают большей выразительностью и изоб­разительностью, а потому оратор также может использо­вать их в своей речи.

4. Еще одна форма повтора — это синтаксический параллелизм. Его сущность состоит в повторе одинако­вых или, по крайней мере, аналогичных синтаксических конструкций:

«Цены растут, инфляция галопирует, власть не вы­полняет обещания».

В этом примере (заголовке газетной статьи) в рам­ках синтаксического параллелизма объединены три оди­наковые конструкции «подлежащее + сказуемое». По­втор этой конструкции придает заголовку динамичность.

Синтаксический параллелизм достаточно близок к грамматическим тропам. Напомним, что грамматические тропы — это использование грамматических фигур в пе­реносном, не свойственном им значении. Сходство между ними заключается в том, что они в одинаковой степени опираются не на значение слова, а на грамматическую форму. В синтаксическом параллелизме повторяется не одно предложение, а одна конструкция, реализованная в разных предложениях, то есть общая схема, которая ле­жит в основе предложений.

Обычно в рамках синтаксического параллелизма объе­диняются достаточно короткие конструкции. Это обус­ловлено тем, что параллелизм длинных предложений, включающих большое количество членов, далеко не все­гда бросается в глаза. Однако это не означает, что такой параллелизм невозможен. Для синтаксического параллелизма достаточно, чтобы все конструкции, которые в него входят, имели хотя бы что-то общее. Вот пример из речи А. Я. Вышинского, в которой синтаксический па­раллелизм создается за счет вынесения сказуемого в на­чальную позицию, подлежащее всегда употребляется пос­ле сказуемого:

«Цветет, радостно растет наша великая родина. Богато колосятся золотом хлебов бесчисленные колхо­зы, полной грудью дышат тысячи новых социалистичес­ких стахановских фабрик и заводов. Дружно и чудесно работают на благо своей родины железные дороги, по бес­конечно сверкающим стальным лентам которых из кон­ца в конец мчатся кривоносовские поезда и маршруты. Несокрушимо, как гранит, стоит на страже родных границ окруженная любовью народа Красная Армия. До­роги и близки родные нам и всем, кто преисполнен сынов­ней любовью к своей матери-родине, имена замечательных большевиков, неутомимых и талантливейших строите­лей нашего государства — Серго Орджоникидзе, Клима Во­рошилова, Лазаря Моисеевича Кагановича, руководителей украинских большевиков — Косиора и Постышева, руко­водителя ленинградских большевиков — Жданова. С не­превзойденной великой любовью произносится трудя­щимися во всем мире имя великого учителя и вождя наро­дов СССР — Иосифа Виссарионовича Сталина!».

На силу этого приема указывает уже хотя бы то, что синтаксический параллелизм — крайне характерная чер­та советского ораторского искусства. Именно он создает ту неповторимую интонацию, присущую большинству ре­чей, написанных и произнесенных в первые двадцать-тридцать лет истории СССР. Хотя риторики, как и секса, в СССР не было, можно предположить, что многим поли­тическим лидерам того времени она была известна, поскольку образование они получили еще до революции.

5. Синтаксический параллелизм лежит в основе пе­риода — еще одной синтаксической фигуры. Период со­стоит из двух частей. Первая часть (протазис) состоит, как правило, из нескольких синтаксически параллельных конструкций и сопровождается повышением интонации, а вторая часть (аподозис) представляет собой общий член ко всем частям протазиса и сопровождается понижени­ем интонации. Протазис всегда произносится с повыше­ние интонации, которая начинает понижаться только в аподозисе:

«Человек, по своему рождению и воспитанию чуж­дый розги, человек, глубоко чувствующий и понимающий все ее позорное и унизительное значение, человек, кото­рый по своему образу мыслей, по своим убеждениям и чувствам не мог без содрогания слышать исполнение по­зорной экзекуции, — он сам (Боголепов) должен был пе­ренести на собственной коже всеподавляющее действие унизительного наказания» (П. А. Александров).

Нетрудно заметить, что в первой части периода триж­ды повторяется слово «человек», от которого зависят рас­пространенные определения и определительное придаточ­ное, и затем эти части обобщаются, подытоживаются аподозисом.

В отличие от протазиса, аподозис обычно состоит из одной части. Однако редко бывает и наоборот:

«Наоборот, если вы хотите заменить эти власти, вы покажете аристократии, что не одобряете того, что свершил народ, того, что вы сами свершили; вы воскреси­те надежды недоброжелателей, вы вторично возбудите аристократические секции против народных масс; вы предоставите злонамеренным лицам возможность кле­ветать на патриотов, подавлять их и снова нарушать общественное спокойствие» (М. Робеспьер).

6. Еще одна разновидность неупорядоченного повто­ра — это эпимона. Данная фигура представляет собой повторение одного и того же слова или словосочетания в небольших вариациях, например, для существительного это могут быть разные падежи:

1) «Человек — свободен... он за все платит сам: за веру, за неверие, за любовь, за ум, — человек за все платит сам, и поэтому он — свободен! Человек — вот правда! Что такое человек?.. Это не ты, не я, не они — нет! —

это ты, я, они, старик, Наполеон, Магомет... в одном... Это — огромно/ В этом — все начала и концы... Все — в челове­ке, все для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и мозга! Чело-век! Это — великолепно! Это звучит... гордо! Человек! Надо ува­жать человека! Не жалеть... не унижать его жалостью... уважать надо! Выпьем за человека... хорошо это... чув­ствовать себя человеком!..» (слова Сытина из пьесы Горького «На дне»);