ликом посвящен получению удовольствия от беседы или речи. Обратитесь снова к таблице II на с. 65—66. Такой тип дискурса мы назвали «гедонистическим». Здесь речь самоценна, направлена как бы «сама на себя» — она прежде всего служит именно источником удовольствия. Если вы попытаетесь пронаблюдать, с помощью каких средств и как люди получают удовольствие от дружеской «болтовни» или от развлекательной речи «на публику» (т. е. что именно в «болтовне» или «развлекательной речи» доставляет ра­дость), вы лучше поймете, как сделать общение приятным и в других ситуациях.

§ 62. ВЗАИМОСВЯЗЬ ЧЕТЫРЕХ ЗАКОНОВ ОБЩЕЙ РИТОРИ­КИ. Итак, рассмотрев риторические традиции и назвав риторические средства, связанные с фигурой адресата речи, мы вместе с тем сформулировали четыре основных закона об­щей риторики. Если вы снова обратитесь к их названиям и формулировкам, то увидите, что первый закон «гармонизи­рующего диалога» является самым общим. Три остальных за­кона раскрывают первый и показывают, как он осуществляет­ся в реальной риторической деятельности, практике.

СХЕМА 5

I

Закон гармонизирующего диалога

II

Закон продвижения и ориентации адресата

III

Закон удовольствия

IV

Закон эмоциональности речи

Принцип коммуникативного сотрудничества. Стратегии речевого поведения

§ 63. ГОВОРЯЩИЙ И АДРЕСАТ В ЖИВОМ ВЗАИМОДЕЙСТ­ВИИ. Теперь мы уже имеем представление о том, что требует общая риторика от говорящего, и в общих чертах зна­ем, как нужно себя вести, чтобы выполнять главный закон со-

106

здания эффективного дискурса — закон гармонизирующего диалога. Для того чтобы обсудить и понять основные законы риторики, нам пришлось в предыдущих параграфах искусст­венно «разделить» говорящего и адресата (участников речево­го общения), как бы «растащить» их по разные стороны рече­вой ситуации и заставить эти фигуры на некоторое время «за­мереть в неподвижности», сделав как бы «стоп-кадр» нашей воображаемой видеозаписи процесса речевого общения. Этот «стоп-кадр» мы и рассматривали в предыдущих разделах.

Сейчас перед нами еще более сложная задача — оживив на­шу «видеозапись», пронаблюдать фигуры говорящего и адре­сата в реальном живом взаимодействии. Какие от­ношения между ними могут сложиться? Как и чем регулиру­ются эти отношения? Давайте посмотрим.

§ 64. ПРИНЦИП КОММУНИКАТИВНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА: ОТ АРИСТОТЕЛЯ К ЛИНГВИСТИКЕ XX в. Анализируя классическое риторическое наследие, и прежде всего — «Ри­торику» Аристотеля, а также речевое поведение своих совре­менников, лингвисты 70-х годов XX в. пришли к выводу, что успешным речевое общение становится в том случае, если его участники как бы «заключают между собой договор о со­трудничестве», каковой и соблюдают в ходе всего процесса речевого взаимодействия. Конечно, такой «договор» не со­ставляется в письменном виде и вообще открыто никак не об­суждается. Однако, вступая в общение, люди как бы «услов­ливаются» о том, что они на время общения «становятся со­трудниками». Как это происходит? Всем своим поведением — взглядом, мимикой, жестом, тоном голоса, интонацией, вы­пором слов и других языковых средств — партнеры как бы сообщают друг другу: «Сейчас мы станем собеседниками. По­стараемся же помогать друг другу. Я хороший, доброжела­тельный, воспитанный человек. И вы, конечно, тоже. Теперь MII партнеры». Итак, «игра» началась. Что же происходит дальше? Понятно, что, «заключив договор о сотрудничестве», иступив в «игру общения», люди должны следовать неким правилам, чтобы эта игра состоялась. Такие правила речевого поведения были сформулированы еще Аристотелем. Хуго Г райе, известный лингвист XX столетия, использовал аристо­телевские правила успешного речевого общения, несколько изменив их формулировку. На этом основании ученый и при­

107

шел к выводу о том, что в основе эффективного речевого обще­ния лежит принцип, который он назвал «принципом ком­муникативного сотрудничества» — негласный договор между участниками речевой ситуации, о котором мы говорили выше.

Итак, сопоставим правила эффективного речевого обще­ния, выведенные Аристотелем, а затем спустя более двадцати двух с половиной веков X. Грайсом:

Аристотель (V в. до н. э.)

1. Говори то, что важно.

2. Говори прав­ду-

3. Говори ясно.

Г р а й с (70-е годы XX в.)

1. Информативность (сообщение необхо­димой информации).

2. Истинность (не говори того, что счита­ешь ложным).

3. Правила способа выражения (будь кра­ток, последователен, говори ясно).

Как видим, правила эффективной речи, сформулирован­ные Аристотелем, полностью восприняты филологом второй половины XX в. Хуго Грайсом и только немного изменены.

§ 65. НЕДОСТАТКИ ТРАДИЦИОННОГО РИТОРИЧЕСКОГО ПОД­ХОДА. Американский лингвист Робин Лакофф замети­ла, что в реальном речевом общении эти три частных принципа, реализующие главный принцип коммуникативно­го сотрудничества, выполнять нелегко, поскольку они сфор­мулированы в трудно применимой форме.

Так, частный принцип 1 (информативность, сообщение только важного) вызывает вопрос: а что, собственно, важно? Как определить характер достойной сообщения и необходи­мой информации?

Принцип 2 (истинность) еще более относителен; и здесь возникает вопрос: а какую именно правду нужно сообщить? Представьте себе, что вы всегда пытаетесь донести до собесед­ника в точности все, что думаете. Результат последует неза­медлительно: весьма вероятно, что, стремясь к абсолютному и безоговорочному раскрытию своих мнений и оценок, вы ли­шитесь и доверия, и симпатий слушающих. Вспомним, как началась дружба Иртеньева с Нехлюдовым — героев повести

108

JI. Н. Толстого «Юность» — и чем она кончилась. В начале дружбы юноши заключают между собой «договор»: говорить друг другу всю правду о себе, ничего не утаивать: «Знаете, ка­кая пришла мне мысль, Nicolas, — сказал Нехлюдов однаж­ды. — Сделаемте это, и вы увидите, как это будет полезно для нас обоих: дадим себе слово признаваться во всем друг другу». Во многом именно это условие и привело к краху дружеских отношений: «Нас связывало наше странное правило откровен­ности. Разойдясь, мы слишком боялись оставить во власти один другого все поверенные, постыдные для себя, моральные тайны. Впрочем, наше правило откровенности уже давно, оче­видно для нас, не соблюдалось и часто стесняло нас и произво­дило странные между нами отношения».

Кроме того, высказывания, оставаясь истинными, могут существенно различаться по отбору фактов и оценкам, по то­му, как представлена общая картина изображаемой дейст­вительности. Вообразите, например, что вы встретились с то­варищами по классу через год после окончания школы. Каж­дому вы расскажете о своей жизни за этот год по-разному. И хотя все эти рассказы могут быть вполне правдивыми, ни один из них не будет похож на другой.

Таким образом, требовалось найти какие-то более приемле­мые для реальной жизни рекомендации, отражающие прин­цип коммуникативного сотрудничества. Это и попыталась сделать Робин Лакофф, известный американский социолинг­вист прагматического направления.

i? «6. НОВЫЕ ПРАВИЛА: ЭТИКА РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ.

Исходя из того, что для успеха речевого общения необхо­димо сотрудничество говорящего и адреса­т а, Лакофф обратила внимание на то, что в таком сотрудни­честве, по сути, выражается этический аспект процесса ком­муникации. Главное проявление этики речевого общения со­стоит в учете говорящим воздействия своей речи на слушаю­щего. Как может говорящий учитывать воздействие своей речи? Для этого он должен соблюдать следующие принципы (их, по Лакофф, тоже три):

1. Не навязывайся.

2. Выслушай собеседника.

3. Будь дружелюбен.

Итак, получаем следующую схему:

109

СХЕМА 6

ПРИНЦИП КОММУНИКАТИВНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА (правила речевого поведения)

I. II. Й1.

Не Выслушай Бурь

навязывайся собеседника дружелюбен

Первое правило Лакофф («не навязывайся») практически выражается, например, в известной всем закономерности: чем более категорично говорящий формулирует свое мнение, тем менее склонен согласиться с ним слушающий (так как катего­ричность воспринимается как стремление навязать свое виде­ние мира, «нарушив суверенитет» слушающего). Известно, что в различных культурах допустима разная степень катего­ричности высказываний. Например, по законам японского и английского общения, если вы не хотите обидеть собеседника или показаться навязчивым, нельзя высказывать свое мнение с той долей категоричности, которая вполне допустима в рус­ской речевой традиции; для снятия излишней категоричности в этих культурах особенно важна специальная система рито­рических средств: вопрос в роли утверждения (Не кажется ли вам, что..?), вводные конструкции (возможно, вероятно, кажется и т. п.).

Второе правило Лакофф отражает необходимость обратной связи между говорящим и адресатом. Для правильного опре­деления говорящим нужного слушателю количества и харак­тера сообщаемой информации требуется постоянное взаи­модействие участников общения. Практическую важ­ность этого правила легко подтвердить следующим примером. Опытный оратор (скажем, преподаватель) отличается от начи­нающего тем, что не отождествляет собственного запаса зна­ний с объемом знаний, имеющимся у его собеседника, в на­шем случае — ученика. Он умеет строить свою речь так, что его поймет и совершенно несведущий, и юный человек. Поэто­му его речь доходчива и демонстративна; необ­ходимая информация и терминология вводятся постепенно. Умение правильно определить «информационный запас» ад­ресата совершенно необходимо для успеха общения. Отметим

110

существеннейшую общую закономерность: любое общение возможно только тогда, когда говорящий и слуша­ющий имеют некоторый общий информацион­ный запас. Припомните, как обыкновенно начинается бе­седа незнакомых людей: прежде всего собеседники стараются найти то, что их объединяет, — обнаружить общих знакомых, место рождения, хобби и т. д. — идет процесс определения «общего информационного фундамента» для будущего обще­ния.

Третье правило Лакофф тоже прямо связано с нашими рас­суждениями об обязанностях говорящего в разделах о «факто­ре говорящего» и «факторе адресата». Известно, что наилуч­ший способ расположить к себе слушающего — проявление положительных эмоций, и чем более оно выражено, чем оно искреннее — тем лучше для успеха общения. Понятно, поче­му речевой этикет в самых различных культурных традициях предусматривает как необходимый элемент общения улыбку (в некоторых культурах, например восточных, значение и место улыбки как средства выражения положительных эмо­ций отличается от того, к которому мы привыкли, но тем не менее здесь существует и много общего с европейской куль­турой).

Правила Лакофф определяют лингвистические ос­новы речевого такта, этики речевого обще­ния.

Руководствуясь этими тремя правилами, человек соблюда­ет этику речевого общения, учитывая воздействие своей речи на собеседника.

Однако эти правила речевого поведения используются сов­ременной риторикой и в несколько иных целях, но тоже весь­ма полезных для совершенствования речевого общения. Вот каковы эти цели.

й 67. ТРИ КОММУНИКАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ. Выдающийся немецкий философ XIX в. Артур Шопенгауэр (1788— I860) создал неожиданный, но необычайно яркий образ для того, чтобы показать, как ведут себя люди, общаясь друг с другом. Он сравнил людей с дикобразами зимой. Животным холодно, и они стараются теснее прижаться друг к другу, что­бы согреться. Но мешают иглы, и звери вынуждены сохра­нять между собой определенную дистанцию. Мы тоже в неко­тором смысле такие дикобразы: с одной стороны, человек

111

жаждет тепла, эмоционального контакта; с другой стороны, он стремится сохранить свою индивидуальность, не желает «потерять себя» в общении, не хочет чрезмерной близости. Получается, что наше поведение в общении с другими есть не­кий баланс, равновесие двух противоположных тенденций — стремления к близости, к контакту и стремления к отделению от других, сохранению «собственного я». Каждый из нас до­стигает этого равновесия на определенной точке следующей оси:

Вы, конечно, замечали, что есть люди более «теплые», эмо­ционально открытые, а есть более «холодные», сдержанные. Эти свойства личности проявляются в речевом поведении. Ка­ким образом наша речь отражает их, мы увидим в следующем параграфе. Сейчас же обозначим то, что мы только что обсуж­дали, с помощью терминов современной риторики.

Предпочтение (выбор) одной из возможных тенденций, по­казанных выше на оси, и проявления этого предпочтения в ре­чевом общении назовем коммуникативной стра­тегией. Но основных коммуникативных стратегий у нас получится не две, как можно было бы предположить (страте­гия «близости» и стратегия «индивидуализации», «отделе­ния»), а три. Ведь мы пока не учли, что возможна и еще одна стратегия поведения, при которой человек предоставляет со­беседнику самому определить, как сложатся отношения в ре­чевой ситуации, самому сделать выбор. Это будет стратегия «отказа от выбора».

тенденция к сближению

тенденция к индивидуализации

СХЕМА 7

КОММУНИКАТИВНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО

(проявляется в трех основных коммуникативных стратегиях)

I.

Стратегия близости

Стратегия отказа от выбора

II.

Стратегия отстранения

III.

112

Прежде чем привести примеры, зададимся вопросом: какое отношение имеют три главные коммуникативные стратегии к правилам Лакофф? Самое непосредственное. Ведь первое пра­вило Лакофф названо «не навязывайся». Оно отражает страте­гию отстранения, дистанцирования от партнеров по общению. Казалось бы, у нас возникает противоречие: мы говорим о том, что коммуникативное сотрудничество может осуществ­ляться с помощью стратегии отстранения. Однако отстранение вовсе не есть отказ от общения; прос­то общение осуществляется без такого стремления к эмоци­ональному контакту, как при стратегии близости: участник, который пользуется стратегией отстранения, более холоден, сдержан и представляет себе «хорошее», «правильное» пове­дение в данной ситуации именно таким.

Второе правило — «выслушай собеседника» — связано со стратегией «предоставь выбор» (эмоционального «ключа», то­нальности общения) собеседнику. Третье правило — «будь дружелюбен» иллюстрирует стратегию близости, эмоциональ­ного контакта.

§ 68. ПРИМЕРЫ РЕАЛИЗАЦИИ КОММУНИКАТИВНЫХ СТРА­ТЕГИИ. Проанализируем сначала следующий фрагмент из повести Л. Толстого «Юность». Герой, Николенька Иртень- ев, знакомится с предметом любви своего друга Дмитрия Не­хлюдова — Любовью Сергеевной.

Любовь Сергеевна, как друг моего друга (Нехлюдова. — А. М.), я полагал, должна была сейчас же сказать мне что-нибудь очень дружеское и задушевное, и она даже смот­рела на меня довольно долго молча, как будто в нерешимос­ти — не будет ли уж слишком дружески то, что она наме­рена сказать мне; но она прервала это молчание только для того, чтобы спросить меня, в каком я факультете. Потом снова она довольно долго пристально смотрела на меня, видимо колеблясь: сказать или не сказать это заду­шевное дружеское слово; и я, заметив это сомнение, выра­жением лица умолял ее сказать мне все, но она сказала: «Нынче, говорят, в университете уже мало занимаются науками», — и подозвала свою собачку Сюзетку.

Здесь представлена ситуация первой встречи людей, кото­рые наслышаны друг о друге; более того, через Дмитрия Не­хлюдова, которого оба любят, их должно бы связать нечто

К 3579

113

большее, чем формальные отношения знакомства. Николень- ка сам готов к эмоциональному контакту, но предоставляет сделать выбор собеседнице; последняя же, поколебавшись, все же предпочитает стратегию отстранения: «задушевное слово» так и остается непроизнесенным; возможности более тесного контакта не используются. Вернитесь к тексту фрагмента и посмотрите, какие речевые средства использует, реализуя стратегию отстранения, собеседница.

Другой пример возьмем из рассказа А. П. Чехова «Попры­гунья».

На свадьбе невеста представляет жениха своим знакомым, вводит его в их круг. «Нет, вы послушайте! — говорила ему Ольга Ивановна, хватая его (артиста. — А. М.) за руку. — Как это могло вдруг случиться? Вы. слушайте, слушайте... Надо вам сказать, что отец служил вместе с Дымовым в одной больнице. Когда бедняжка отец заболел, то Дымов по целым дням и ночам дежурил около его постели. Столько самопожертвования! Слушайте, Рябовский... И вы, писа­тель, слушайте, это очень интересно. Подойдите поближе. Сколько самопожертвования, искреннего участия! Я тоже не спала ночи и сидела около отца, и вдруг — здравствуй­те, победила добра молодца!

... Я всю ночь проплакала и сама влюбилась — адски. И вот, как видите, стала супругой. Не правда ли, в нем есть что-то сильное, могучее, медвежье? Теперь его лицо об­ращено к нам в три четверти, плохо освещено, но когда он обернется, вы посмотрите на его лоб. Рябовский, что вы скажете об этом лбе? Дымов, мы о тебе говорим! — крикну­ла она мужу. — Иди сюда. Протяни свою честную руку Ря- бовскому... Вот так. Будьте друзьями».

Героиня рассказа использует стратегию близости, но делает это без всякого чувства меры. Обилие восклицаний, экспрес­сивных (выразительных) лексических и фразеологических средств, повышенная громкость голоса, даже движения гово­рящей (стремление к сокращению расстояния до адресатов: обратите внимание на чеховскую «ремарку» — хватая его за руку, реплики подойдите поближе, иди сюда) — все это сви­детельствует о тенденции к эмоциональному контакту, при­чем тенденции чрезмерно выраженной. Речевое поведение ге­роини нарушает «гармонию ситуации», отчего возникает впе­чатление ее фамильярности, взбалмошности, навязчивости.

114

[Выполняя задание № 7 (см. задания и упражнения после главы 1, с. 133—134), самостоятельно проанализируйте при­веденные отрывки из произведений А. П. Чехова и JI. Н. Толс­того и сделайте вывод о коммуникативных стратегиях гово­рящих.]

§ 69. ПРИЧИНЫ^ ПРЕДПОЧТЕНИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ СТРАТЕГИИ. Выбор той или иной коммуникативной стратегии определяется:

1. особенностями речевой ситуации — тем, кто ее участни­ки, каковы отношения между ними, о каком предмете идет речь;

2. личностными, индивидуальными особенностями говоря­щего:

а) психофизиологическими — темпераментом, характером;

б) особенностями речевых традиций социальной группы и семьи, в которой вырос человек; вот как пишет об этом JI. Н. Толстой: «...Существует частная, более или менее раз­витая в различных кружках общества и особенно в семей­ствах, способность, которую я назову пониманием. Сущ­ность этой способности состоит в условленном чувстве меры и в условленном одностороннем взгляде на предметы. Два человека одного кружка или одного семейства, имеющие

imy способность, всегда до одной и той же точки допуска­ют выражение чувства, далее которой они вместе уже ви­дят фразу; в одну минуту они видят, где кончается похва­ла и начинается ирония, где кончается увлечение и начина­ется притворство, — что для людей с другим пониманием может казаться совершенно иначе» (Юность);

в) национальными речевыми традициями; то, что пишет II. Толстой о «понимании» в семейной группе, в определенной мере относится и к людям, принадлежащим к одной и той же ншщонально-культурной общности. Так, если мы сравним ре­чевое поведение итальянца с таковым англичанина или скан­динава, то увидим, что для первого характерна выраженная коммуникативная стратегия близости, а для второго— от- • траненности. Вместе с тем североамериканский индеец, вы­росший в собственной, родной культурной среде, может

' месть норвежца или финна навязчивым болтуном. Контакты нодей, принадлежащих к разным социальным группам — се­мейным, национальным и другим, — нередко приводят к на­рушениям понимания, порождают проблемы именно из-за

115