§168. Беседа как средство разрешения конфликта.

Вряд ли нужно доказывать, что возникающие в жизни конфликтные ситуации лучше разрешать с помощью слова. Приведем краткие риторические рекомендации к правильно­му речевому поведению в этих случаях. Беседу для «выхода» из конфликта целесообразно строить определенным образом. В ее структуре будет четыре основных элемента.

1. Описание ситуации в том виде, какой она вам представляется. Описание делается очень кратко. Например, вы договорились со слесарем, что он починит кран за опреде­ленную сумму. Вы ждете — он не приходит несколько дней. Наконец он появляется, выполняет работу и называет уже совсем другую сумму. Описание: Мы с вами договорились, что ремонт будет сделан в тот же день и я заплачу столь­ко-то. Я ждал и потратил на это время. Потом я потра­тил дополнительное время, чтобы связаться с вами снова. Все эти дни я испытывал неудобства; вода утекала. Теперь вы называете гораздо большую сумму.

Внимание: описание должно быть совершенно конк­ретным и максимально объективным. Не давайте поводов для спора — называйте только очевидные факты, против которых нечего возразить. Ни в коем случае никак не оценивайте пове­дение адресата. Вообще воздержитесь от оценок — их очень просто оспорить. Скажем, вы говорите: Это безобразие. Адре­сату легко ответить: Какое же это безобразие, если я был занят?! Говорите без пауз (чтобы партнер не смог «вклинить­ся» со своими возражениями и объяснениями), уверенно, спо­койно, «без эмоций», но достаточно твердо.

2. О ц е н к а. В этой части вы вольны выразить свои оцен­ки, впечатления, эмоции. Делайте это с помощью слов, конк­ретно, чтобы партнер понял, чем именно вы недовольны. На­пример: Я чувствую, что меня хотят оставить в дураках. Это мне не нравится. Очень важно: нужно использовать именно «^л-высказывания», а не «Бы-высказывания», напри­мер: Я недоволен; Я считаю; Я огорчен; Я не собираюсь с этим мириться. Не нужно говорить: Вы виноваты; Вы пло­хо себя вели; Вы плохой работник и т. п. Этот совет, как вы можете догадаться, тоже вытекает из того, что невозможно вступить в спор с человеком, который говорит Я огорчен, но

404

очень легко — с тем, кто произносит: Вы никуда не годный специалист. Не вступайте в дискуссию.

3. Предложение. Вы говорите — определенно, чет­ко, ясно, — как вы видите выход из ситуации. Например: Я намерен заплатить столько, сколько вы назвали в пер­вый раз, и ни копейки больше.

4. Последствия. Постарайтесь показать партнеру, что ему будет выгодно согласиться с вашим предложением и очень невыгодно — отвергнуть его. Говорите столь же опреде­ленно, как вы делали это в предыдущих фазах беседы, и столь же конкретно. Никаких пустых фраз вроде Вы об этом пожа­леете! Я вам устрою! и никаких общих «угроз» использо­вать нельзя: так вы только продемонстрируете слабость. Тон на всем протяжении беседы должен быть спокойным, уверен­ным, ни в коем случае не раздраженным и не просительным, но доброжелательным (или сначала холодным, но постепенно «теплеющим»). Постарайтесь расстаться с партнером, окон­чив беседу на оптимистической и «человеческой» ноте, так, чтобы при новой встрече вы могли с легким сердцем взгля­нуть ему в глаза и поздороваться с ним с улыбкой. Пока не до­стигнете такого результата, беседу нельзя считать по-настоя­щему эффективной, состоявшейся. Не поддавайтесь на враж­дебные демонстрации и нервозные провокации.

КАК ДЕЛАТЬ КОМПЛИМЕНТЫ?

§169. КОМПЛИМЕНТ КАК МАЛАЯ ФОРМА ЭПИДЕЙКТИ­ЧЕСКОЙ РЕЧИ. Мастерство комплимента — сложная и в то же время интереснейшая тема, важная для каждого человека. Напомним, что в главе 1, рассматривая за­коны общей риторики, мы пришли к выводу, что речевое об­щение эффективно тогда, когда его эмоциональным результа­том является радость («закон удовольствия»). Одним из важ­нейших риторических средств создания этого эмоционального результата служит похвала адресату, выражение одобрения ему. О способах создания публичной, ораторской похвальной речи мы специально говорили в разделе, посвященном эпи- дейктическому красноречию. Здесь обратимся к искус­ству комплимента как «малой форме», особого риторического жанра. Нужно сделать это именно потому, что мастерство комплимента необычайно значимо во

405

всех сферах жизни и общения. Необходимо сделать это, не­смотря на то что в отечественной речевой культуре хороший комплимент почти полностью исчез, а современной ритори­кой изучен очень мало.

«Предпочтение, превознесение, преклонение — все эти близкие друг другу понятия содержат особый витамин — «ПР», без него воля... слабеет, — замечает Андре Моруа в книге «Письма к незнакомке». — Наше тело нуждается в кальции, фосфоре; наш дух — в ободрении и почете. Тело рас­цветает на солнце, дух — в лучах любви». Как же научиться выражать восхищение и любовь словесно? Вспомните: доброе слово и кошке приятно. Как же доставлять эту радость окру­жающим нас людям?

Прежде всего нужно осознать следующее. Отечественная речевая традиция после революции находилась, как вы уже знаете из предыдущих разделов книги, под сильным разруши­тельным влиянием господствовавшей идеологии. Это влияние затронуло и риторику похвалы, как бы упразднив самую необ­ходимость словесного одобрения в бытовом речевом общении. В быту требовалась прежде всего «критика и самокритика»; похвала же бурно расцвела в официальной речи, породив це­лый огород жутковатых «цветов» красноречия — устойчивых похвальных формул (по сложности и «цветистости» не усту­павших древнеегипетским), употреблявшихся для превозне­сения единственной центральной общественной фигуры. Скромный цветок обычного комплимента увял, так как вос­принимался как нечто салонное, дворянское, буржуазное, а значит — опасное. «Хорошим тоном» в новой «революцион­ной» речевой традиции стало бессловесное выражение восхи­щения и одобрения: «простой рабочий парень» должен был молча дарить цветы, сообщая о своих чувствах взглядом, жес­том; именно и только «немой восторг» понимался как искрен­ний. Попытки использования речи в иных целях, кроме об­суждения производственных планов и успехов (а особенно — неудач), казались подозрительными. В подтверждение ска­занного можно было бы привести множество примеров из текстов литературных произведений. Заинтересованному чи­тателю из-за ограниченности объема книги предоставляем сделать это самому. Приведем только один пример. «Очень своевременная книга». Это был единственный, но крайне цен­ный для меня его комплимент» (М. Горький. В. И. Ленин).

406

В русской речевой культуре традиция комплимента (лест­ного, приятного, галантного, любезного замечания, краткой похвалы) сформировалась, безусловно, под влиянием тради­ции французской (как и само слово комплимент — француз­ского происхождения). Во Франции традиция комплимента восходит к куртуазной рыцарской культуре, к творчеству тру­бадуров средневековья. Интересно, что современные францу­зы считают, что жанр комплимента в основных чертах ока­зался очень устойчивым, и риторика «нового» французского комплимента до сих пор отвечает средневековым требованиям куртуазии — поклонения прекрасной даме. «Куртуазная любовь — своеобразная игра, правила которой ничуть не изменились со времен рыцарских романов. Они те 2К6 даже у Марселя Пруста», — замечает французский писа­тель XX в. Клод Мориак.

В средневековой традиции комплимента дама и ее красота понимались как безусловный совершенный идеал, абсолют, лучшее украшение земли, созданное самим Богом из своей собственной красоты. Как ювелир, перебирающий драгоцен­ные камни, средневековый трубадур неторопливо любовался и словесно описывал прелести дамы, используя богатую со­кровищницу устойчивых формул и образов. Улыбка четырех­сот ангелов не в силах сравниться с улыбкой дамы (трубадур Пейре Видаль). «У ней сверкающие золотом волосы, лучистые глаза, лоб, белизной превосходящий лилию, румяные, как за­ря (лепестки роз), щеки, красиво очерченный нос, маленький рот, пурпурные губы, руки с длинными тонкими пальцами, изящные брови, зубы светлее серебра» (из лекций профессора Б. И. Пуришева). Само слово трубадур происходит от прован­сальского trobar — изобретать. Итак, комплимент — это вир­туозное изобретение новых и новых вариаций, импровизация на заданную тему с использованием набора условных ритори­ческих приемов (гипербола — преувеличение; градация; анти­теза; амплификация — украшение) и традиционных средств (устойчивых сравнений и метафор). Среди последних широко использовалась прежде и употребительна даже теперь религи­озная и феодальная фразеология. Так, почитатель дамы вы­ступает как ее вассал, раб, пленник; дама строга и неприступ- НЭ.) к&к осажденная крепость; она путеводная звезда, ангел, мадонна, утешительница скорбящих, майская роза; ангелы на небе ликуют, смотря на нее, и пр.

407

§ 170. ПРИНЦИПЫ СОЗДАНИЯ КОМПЛИМЕНТА. Теперь обсу­дим те немногие риторические принципы, ко­торые нужно иметь в виду и использовать, если вы хотите сде­лать комплимент (мы подразумеваем вовсе не только «хвалу даме», но и другие речевые ситуации, в которых комплимент может понадобиться). (Вообще же комплимент, пожалуй, са­мый трудный риторический жанр, хотя и достаточно распро­страненный.)

1. Мера в риторике комплимента проявляется прежде всего в соразмерности (уравновешенности) искренно с­т и (естественности) и искусности похвалы. Не пра­вы те, кто думает, что сделать комплимент — значит быть не­искренним, по сути — солгать. Ничего подобного: настоящий комплимент требует пристального внимания к адресату, заин­тересованного, теплого, неравнодушного отношения к человеку. Взгляните на собеседника по-настоящему внима­тельно. Есть два подхода, два принципа отношения к людям: «Первый состоит в том, чтобы взирать на них критическим оком — возможно, это справедливо, но сурово, это подход рав­нодушных. Другой соткан из нежности и юмора; при этом можно видеть все изъяны и недостатки, но смотреть на них с улыбкой, а исправлять мягко и с улыбкой на устах. Это под­ход любящих» (Андре Моруа. Письма к незнакомке). Заме­тим: кроме «изъянов и недостатков» у любого человека име­ются достоинства и прелестные, уникальные особенности. Их-то и надо научиться видеть, о них-то и нужно говорить.

Как говорил французский философ Возрождения Мишель Монтень, «если я вижу в других нечто хорошее, я глубоко уважаю это хорошее и очень охотно хвалю его. Нередко я да­же преувеличиваю его ценность и говорю не совсем то, что ду­маю, позволяя себе небольшую ложь; однако выдумывать то, чего не вижу в действительности, этого я решительно не умею. Я охотно сообщаю моим друзьям, что, по-моему, подле­жит в них одобрению, и их достоинства в один фут длиной с готовностью растягиваю до полутора футов; но приписывать им те качества, которых у них нет, этого я не могу... » (Мишель Монтень. Опыты: Книга вторая. Глава XV). «Законы жанра» в области комплимента подразумевают гиперболу, преувели­чение, но не дозволяют лжи и равнодушной неискренности.

Этим комплимент отличается от лести.

2. Мера в риторике комплимента проявляется и в сбаланси­рованности, уравновешенности, свежести, нестан-

408

дартности его содержания и известной условности, традиционности формы.

«Похвала трогает, рождаясь как бы невзначай, непроиз­вольно <...> Нежность в затверженных выражениях раздра­жает» (Андре М о р у а. Письма к незнакомке). Ищите образ, ме­тафору! Не останавливайтесь на банальных фразах вроде Как вы сегодня хорошо выглядите! Какое у вас красивое платье! Проанализируйте следующий образец: — На днях я видел вас в Комеди Франсэз. Ваше одеяние — белое плиссирован­ное платье, перехваченное золотым пояском, делало вас по­хожей на злосчастного царя Фив. Играли «Царя Эдипа». Вы были так хороши! («Письма к незнакомке»).

3) Комплимент, эта уникальная «форма кристаллизации» законов похвальной речи, есть целостная эпидейктическая речь в миниатюре и потому сохраняет все ее основные особен­ности. Неудивительно, что хороший комплимент очень часто представляет собой непрямое сообщение — содержит на­мек, загадку, парадокс. Именно этим он вносит свой вклад в гедонистический дискурс и как особая форма игры, развлечения доставляет удовольствие.

Вот пример комплимента такого рода: Будь у вас, судары­ня, нос подлиннее, я все равно писал бы сейчас послание к незнакомке. Только эта незнакомка была бы иной («Письма к незнакомке»).

Итак, «давайте говорить друг другу комплименты». Одна­ко будем помнить, что это занятие требует любовного внимания к адресату и изящества, которое диктуется историей и традицией жанра. Изящество же состо­ит именно в соблюдении меры, т. е. соразмерности искреннос­ти и условности, естественности и искусства, свежести смысла и лаконичной, традиционной формы.

КАК ПРОИЗНОСИТЬ тосты?

§171. ОСОБЕННОСТИ ТОСТА КАК МАЛОЙ ЭПИДЕЙКТИЧЕ­СКОЙ ФОРМЫ. Тост как особая «малая форма» эпи- дейктической речи во многом сходен с комплиментом. Это, как и комплимент, есть «кристалл» похвального слова, концентрирующий и ясно выражающий все его важ­нейшие особенности, отличаясь при этом краткостью, афористичностью, лаконическим изящест­

409

вом. Предметом речи в тосте служат общечелове­ческие, традиционные, нравственные цен­ности — самое глубокое, что объединяет всех, всеобщее в добре и красоте, но выраженное так, что затрагивает глубоко личные струны каждой души. Хоро­ший тост выразителен (экспрессивен) и эмоцио­нален. В типологии речевых актов (см. главу 1, с. 65—66) его можно отнести к речевым актам-эмотивам. Вместе с тем он, как правило, служит и для развлечения слуша­телей, и потому гораздо чаще, чем комплимент, сходен по структуре с намеком, с притчей, с загадкой; разгадка же ее дается в конце тоста и подается как его тема: Так выпьем же за... Искусные мастера «застольной ритори­ки» отличаются умением говорить так, что невозможно или достаточно трудно предсказать, слушая тост, какая тема будет названа в заключительной фразе. Чем неожиданней эта раз­гадка — развязка, т. е. названная в конце тема, тем больше удовольствия получают участники застолья. Хороший тост подкрадывается к своей заключительной фразе так же неза­метно, как леопард крадется к своей добыче.

Вот как чаще всего строится тост такого типа (далее рас­смотрим структуру тоста как текста):

1. Начало (экспозиция): говорящий выбирает и на­зывает какую-нибудь деталь наличной ситуации или какой-ни­будь элемент определенного события: одно из обстоятельств данного «сборища», или предшествующих ему, или взятый из другой, но важной, значимой ситуации. Например (приведем и проанализируем структуру одного тоста, произнесенного тама­дой-хозяином грузинского дома, принимавшего гостей из Ита­лии): Друзья мои! Сегодня все мы ездили вместе в Джвари и купили в этом древнем монастыре свечи.

2. Основная часть (развитие). Выделенный эле­мент (деталь) описанной или упомянутой ситуации служит «завязкой» текста, который развивается дальше, достигая «кульминации» — точки наивысшего напряжения: С нами была маленькая Катарина. Наши гости, принесшие в мой дом столько радости, завтра вернутся домой, в свой город, вечный город — Рим. Пусть пройдет много лет, и пусть все они будут живы и здоровы. Пусть Катарина растет, до­ставляя радость и счастье всем вокруг себя, даря тепло и свет, как ровно горящая свеча.

410

3) Развязка — называние темы: элемент, названный в «завязке» — загадке, служит для «развязки» — «разгадки», образует тему тоста: Пусть на свадьбе Катарины будут за­жжены эти свечи из монастыря Джвари, и тогда, в этот счастливый день, спустя многие годы, пусть огонек этих свечей напомнит вам наш сегодняшний праздник, нашу встречу и нас — ваших друзей.

Понятно, что приведенная нами структура тоста — отнюдь не единственно возможная.

«Устройство» тоста может быть гораздо проще и ближе к «обыкновенному» построению хвалебного эпидейктического слова. Приведем пример «тоста за друга»: Я предлагаю под­нять бокалы за человека, которому все мы и особенно я обя­заны одним из ценнейших даров жизни. Этот дар может быть признан величайшим, потому что (далее следует крат­кое и эмоциональное доказательство: он приносит то-то и то-то, он дает то-то и то-то и пр.). Как вы, может быть, уже догадались, этот дар — дружба. Выпьем же за нее и за то­го, кто так щедр в своих дарах.

В заключение заметим, что застолье как риторическое со­бытие конденсирует, ярко отражает особенности ре­чевой культуры народа. В современной отечествен­ной речевой культуре риторика застолья, особенно в торжест­венных случаях, носит явно «заимствованный» характер — это подражание, имитация и своеобразное преломление ино- культурной, и прежде всего — грузинской традиции.

О ПРИРОДЕ ПОДЛИННОГО (ПРОДУКТИВНОГО) СПОРА

§ 172. СПОР, ИСТИНА, МНЕНИЕ. Слова спор, спорить, кажет­ся, всем понятны. Однако употребляют их довольно час­то для обозначения совершенно разных действий. Так, выра­жение Мы поспорили иногда значит просто— «подрались». А можно ли провести определенную, четкую границу между обсуждением какого-либо вопроса и спором о предмете обсуж­дения? Это нелегко. Однако в риторике все же найдены осно­вания для такого разделения и, соответственно, определения спора как одного из важнейших особых видов речевого об­щения. Что же такое настоящий спор?

411

«Отец риторики» софист Протагор — автор первого в евро­пейской культуре трактата «Искусство спора». Напомним: Протагор первый сказал, что о каждой вещи, о каждом пред­мете есть по крайней мере два мнения. Борьбу, столкновение этих разных мнений об одном предмете он назвал «диалогом». Замечательное высказывание, проливающее свет на истинную природу настоящего спора, принадлежит неизвестному учени­ку Протагора, тоже софисту. Этот безымянный автор малень­кого трактата, дошедшего до нас также без всякого собствен­ного названия, писал: «Думаю, что если бы кто-нибудь прика­зал всем людям снести в одно безобразное, что каждый считает таковым, и опять из этой кучи взять прекрасное, что каждый признает <прекрасным>, то опять ничего не осталось бы, ибо каждый думает по-разному» (Лосев А. Ф. История ан­тичной эстетики: Софисты. Сократ. Платон. М., 1969. С. 17).

Что означает эта метафора? То, что нельзя считать собст­венное мнение о каком-либо предмете единственно верным, имеющим исключительное право на существование. Ритори­чески образованный человек должен быть подготовлен к тому, что, кроме его собственной позиции, собственного понимания того или иного вопроса, реально и объективно существуют и другие точки зрения на тот же предмет. Именно вследствие это­го культурный спорщик овладевает специальными знаниями и практическими умениями, помогающими ему объяснить (пока­зать), доказать и отстоять свою правоту, всегда отдавая себе при этом отчет в том, что на высказывание другого или противопо­ложного мнения имеют такое же право и другие люди.

В словаре В. И. Даля сказано: «Спор — словесное состя­зание, устное или письменное прение, где каждая сторона, оп­ровергая мнение противника, отстаивает свое». Возникает вопрос: а может ли вообще существовать не просто «свое», но и «свое правильное» мнение, — такое, которое действительно соответствует реальности? Говорят, что «в споре рождается истина». Но существует ли она, эта истина? Может, следует совершенно примириться с чужими взглядами и позициями и вовсе ни в какие споры не вступать?

Ответ на этот вопрос, развивая идеи античности о природе спора, дал замечательный русский филолог и философ нашего времени М. М. Бахтин. Человек, ищущий истину, считал фи­лософ, всегда «диалогичен» — он стремится вступить в диалог и, естественно, в спор. Это стремление, это желание такого «ищущего» человека возникает вследствие природы самой ис-

412

тины. Сама истина живет и существует (пребывает) таким об­разом, что побуждает людей спорить из-за нее. Почему? Пото­му что истина действительно есть, она одна, она заключена в самом предмете, о котором думают и говорят люди (в предмете мысли, в предмете речи). Однако она пребывает (существует) не только в этом предмете, но и в сознании разных людей, от­ражаясь в них разными гранями, разными сторонами. Имен­но потому эти различные отражения истины в головах людей стремятся взаимодействовать друг с другом и побуждают, прямо-таки притягивают своих носителей, обладателей друг к другу, чтобы поговорить и поспорить. Человек, ищущий (или, как говорят поэты, взыскующий) истины, ищет вместе с тем и других людей, с которыми он может спорить — сопоста­вить мнения и обосновать, утвердить правильность соб­ственной позиции (своего отражения истины). Именно пото­му монопольное (единоличное) обладание, владение истиной все-таки невозможно. Истина — это нечто, что нельзя «прива­тизировать». Стремление же к «приватизации истины» пагуб­но и бесполезно. Именно потому спор, столкновение и борьба мнений есть естественное осуществление процесса по­исков истины.

Понятно поэтому, что спор оказывается гораздо эффектив­ней как способ получения знаний, чем, скажем, лек­ция, или директива, или инструкция (это установил психолог А. У. Хараш в 70-е годы XX в.).

Теперь остается внести ясность в терминологию. Основные термины, обозначающие столкновение и борьбу мнений о не­котором предмете в процессе речевого общения, — это слова спор, дискуссия, полемика. Из них слово спор имеет самое об­щее значение: спором можно назвать и дискурс, имеющий место на кухне, и научный диспут, и политические прения. Дискуссия предполагает, как правило, участие нескольких «спорщиков»; проблема должна иметь более или менее отвле­ченное или общее значение; «обстоятельства» речевой ситу­ации не могут быть бытовыми («кухня» исключается). Поле­мика (от греч. polemikos — воинственный, враждебный) в ос­новном осуществляется в печати; это слово употребляется и для обозначения спора, происходящего на собрании (но реже). Вообще дискуссия — занятие «более мирное», чем полемика, о чем свидетельствует и происхождение слова дискуссия (от лат. discussio — обсуждаю). Диспут (от лат. disputare — рассуждать, спорить) — это публичный спор на научную или

413