2.5. Какова роль календаря в культуре разных народов?

Измеряя время, человек пытается либо зафик­сировать темпоральную длительность, либо выяс­нить временные параметры отдельного момента. В первом случае он хочет получить ответы на воп­росы: «Сколько времени прошло с такого-то собы­тия?», «Как долго продолжается данный про­цесс?», во втором — определить собственное вре­мя, время наблюдателя. Хронология строится на строгих астрономических основаниях. О важности измерения времени свидетельствует наличие мно­гих календарей и развитие астрономии уже с древ­нейших времен. Так, таблицы перемещения по звездному небу Луны и планет (эфемериды) со­ставляли уже в Древнем Вавилоне, древнейшая европейская обсерватория в Стоунхендже действо­вала еще в первой половине II тысячелетия до н. э.

Каждая культура самоопределяет себя во вре­мени, создавая свой календарь. Многие религиоз­но-философские доктрины ставили время в центр своих концептуальных построений, неразрывно связанных с практикой религиозной жизни. В ор­фических таинствах обожествленному Хроносу придавалась безграничная власть; у персов, в позднем реформированном зороастризме еще большая роль отводилась Зервану — андрогинному принципу «безначального времени», рождающему из своего вселенского лона двух близнецов: Ормузда (Доб­ро) и Аримана (Зло), смертельный поединок меж­ду которыми длится до конца времен. Калачакра («Колесо времени») является космической творчес­кой силой в эзотерической буддийской доктрине, с Калачакрой неразрывно связана система тибетс­кого буддийского календаря и летоисчисления. В Древней Индии существовала особая система, называвшаяся Калавада («Философия времени»), сблизившаяся позднее с астрономией.

Самоорганизовавшаяся и самосознающая себя культура всегда обозначает дату своего рождения, которая сохраняется исторической памятью народа. Для христианской культуры это — дата «Рождества Христова», для буддийской культуры — это дата «нирваны Будды» (544, 486, 480 гг. до н. э. в зависимости от того, какой традиции придерживаться), для мусульманской культуры — бегство Мухаммеда из Мекки в Медину, то есть дата «хидж­ры» (622 г. н. э.). Это могут быть и другие события, осознающиеся как священные и значимые. И да­ лее направление развития культуры соотносится с вехами-событиями, ориентированными на сферу ценностей. Организованной человеческой деятельности придается высший смысл через соотнесение ее ритма с ритмами наиболее значимых событий, независимо от того, носят ли они мифопоэтический или реальный характер. Это делает время глав­ным организующим началом для функционирова­ния самоосознавшей себя культуры.

О роли календаря в жизни культуры свиде­тельствует тот факт, что любые изменения в ка­лендаре связаны либо с упадком традиционной культуры, либо с формированием на ее развали­нах новой культурной традиции. Так, в середине XIV в. до н. э. знаменитый фараон-реформатор Эхнатон, насильственно проводя монотеистическую религиозную реформу, сделал попытку изменить литургический календарь Египта. После смерти этого владыки, который процарствовал семнадцать лет, имя его было предано анафеме и стерто по­чти со всех каменных изваяний Египта. Вторая попытка реформировать древнеегипетский кален­дарь была предпринята уже Птолемеем III Эвергетом в 238 г. до н. э. Эта реформа должна была на два века опередить знаменитую реформу Юлия Цезаря, однако и она не имела успеха, так как сила традиции была еще достаточно велика. В 167 г. до н. э. правитель Сирии Антиох IV Эпифан, на­чав гонения на евреев, разграбил Иерусалимский храм и запретил традиционный ветхозаветный ка­лендарь.

Когда древние сакральные принципы переста­ли отвечать новым потребностям имперских на­чал «вечного города», Юлий Цезарь провел ка­лендарную реформу (46 г. до н. э.). Эта реформа, по замечанию О. Шпенглера, была «актом эман­сипации от античного мироощущения». Как изве­стно, Юлий Цезарь был убит спустя два года пос­ле ее проведения. Больше трех веков понадоби­лось для того, чтобы юлианский календарь обрел свой сакральный смысл. Объединенный с Алексан­дрийской пасхалией на Никейском соборе 325 г. н. э. , он стал литургическим календарем всего христианского мира. В 1582 г. григорианская рефор­ма разрушила последнее звено, еще связывающее западное и восточное христианство — единый ка­лендарь.

Известна календарная реформа французской революции. Она упразднила эру от «Рождества Христова». Это была попытка радикального пере­программирования коллективного сознания целой нации и полного разрыва с тысячелетней куль­турной традицией. Республиканский календарь просуществовал всего около четырнадцати лет (1793-1806) и был упразднен Наполеоном. После­дним рецидивом был календарь Парижской ком­муны 1871 года.

В XX веке тоже предпринимались попытки изменения календаря. Так, бывший шахиншах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви в 1976 году велел изменить эру и вести счет годам не от традицион­ной мусульманской даты Хиджры (622 г. до н. э.), а от эры основания шахиншахской династии Ахеменидов (550 г. до н. э.). После двух лет народных волнений прежняя эра была восстановлена, в шах вскоре был вынужден бежать, оставив престол.

Перечень подобных примеров можно продол­жить. Все они свидетельствуют о том, что кален­дарь не просто отмеряет время суток, а является хранителем коллективной памяти народа, его куль­туры, организатором его сознания. Изменение ка­лендаря есть переориентация сознания, выпадение культуры из времени, переключение культурного кода, введение сознания в иную систему ценностей.

В культуре появляется и представление о цен­тре времени. Ярче всего оно проявляется в рели­гиозном сознании, в литургическом календаре. Центр времени для иудаизма лежит в ожидаемом будущем — в конце времен придет национальный мессия. Центр времени для христианства — в свер­шившемся прошлом: мессия в лице Иисуса Хрис­та уже посетил человечество.

Таким образом, прежде всего через календа­ри время культуры воспринимается и концептуа-лизируется. Мало найдется других показателей культуры, которые в такой же степени характери­зовали бы ее сущность, как понимание времени. В концепции времени воплощается рефлексия эпо­хи и деятельности, интерпретация сложившейся культуры, ритм социального времени и эффектив­ность прогностического сознания. Все эти момен­ты детерминируют историческую «парадигму» времени.