Степень выраженности социального восприятия у региональных кадров госслужбы (в баллах)

 

Регион	Степень выраженности	Получ. балл
Москва	Чувствительны к мнению окружающих	3,3
Европейская часть и Урал	Чувствительны к мнению окружающих	3,3
Запад и Западная Сибирь	Чувствительны к мнению окружающих	3,4
Юг и Юго-Восток	Чувствительны к мнению окружающих	2,7
Западная Сибирь	Чувствительны к мнению окружающих	3,5
Восточная Сибирь и Приморье	Чувствительны к мнению окружающих	3,4

Между тем, особенности профессиональной деятельности госслужащих предъявляют высокие требования к ним с точки зрения способности к социальной перцепции. В этом процессе задействованы социально-психологический механизм идентификации, показывающий степень понимания и направление интерпретации другого человека путем отождествления себя с ним или неприятие его. Важным показателем здесь выступают также социально-психологическая рефлексия – способность понимать другого человека путем эмоционального вчувствования; стереотипизация – восприятие и оценка другой личности путем распространения на него характеристик его социальной группы.

Это подтверждается результатами социологических исследований, проведенных учеными РАГС при Президенте РФ. Данные опроса говорят о том, что от 44 до 60% опрошенных видят свое отношение с госслужащими в негативном свете, а больше трети не имеют о них представления вообще. В первом случае – это показатель отрицательного имиджа госслужащего, сложившегося в сознании граждан; во втором – признак их серьезного отрыва от населения. В целом же эти данные говорят об отчуждении граждан от властных управленческих структур (4. - С.43).

Таким образом, как показывают результаты наших исследований, а также результаты других авторов, социальная перцепция является профессионально важным качеством госслужащих. Однако, данное качество не получило пока необходимого развития. Это проявляется в отсутствии реального диалога между населением и органами государственной власти, в отрицательном имидже госслужбы. На наш взгляд, необходима разработка специальных программ по формированию социально-перцептивных навыков, умений и способностей госслужащих, с целью повышения их профессионального мастерства.

 

Литература:

1. Бодалев А.А. Психология межличностного общения. - Рязань: РВШ МВД РФ, 1994.- 90 с.

1. Краткий психологический словарь / Под ред. А.В.Петровского, М.Г.Ярошевского. - М.: Политиздат, 1986. - 431 с.

1. Бодалев А.А. Восприятие и понимание человека человеком. - М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1982. - 200 с.

1. Государственная служба России: диалог с обществом. / Под ред. В.С.Комаровского. - М.: Изд-во РАГС, 1998.- 210 с.

   

В.Г.Асеев докт психол. наук, профессор, В.А.Соловьева

Труды а.А.Бодалева и проблема значимых механизмов личностного общения

Одним из наиболее перспективных направлений исследования психологических механизмов межличностного восприятия и общения, равно как и других видов психической активности, является, на наш взгляд, разработка значимостных механизмов. Это направление четко прослеживается в работах А.А.Бодалева и его многочисленных учеников. Своим методологическим и теоретическим основанием оно имеет сформулированные и широко используемые в исследовательской и прикладной деятельности принципы единства личности как индивидуальности и как субъекта активности (Б.Г.Ананьев, В.Н.Мясищев, А.А.Бодалев, К.А.Абульханова, А.В.Брушлинский и др.), принципы единства социального и индивидуального, интеллектуального и эмоционального, коммуникативного и деятельностного, содержательного и динамического.

Теоретические и эмпирические исследования А.А.Бодалева и его учеников и последователей составляют богатейший материал для обобщений и дальнейших разработок в целом ряде направлений, в том числе и в данном. Этот материал включает в себя данные по возрастным, половым, профессиональным, индивидуально-типологическим и многим другим особенностям взаимодействия людей друг с другом.

Отечественные психологи солидарны в том, что предпосылкой любой деятельности и общения является та или иная потребность. Но сама потребность, как отмечал В.Н.Мясищев, означает “ативное тяготение человека к тому, что для него особенно значимо” (1960).Неоднократно возвращаясь к вопросу о значимости, отражающей как лично, так и общественно важное, С.Л.Рубинштейн писал, что побуждение должно быть личностно значимым для человека, становясь таким образом мотивом и придавая смысл для субъекта (1946).

Ведущие отечественные психологи неоднократно подчеркивали, что судьба воздействий на личность зависит от того, в какой мере эти воздействия объективно важны и субъективно “приняты” личностью. В.Н.Мясищев в этой связи отмечал, что в жизни и в практике воспитания, обучения, управления необходимо учитывать не только силу воздействий, но и их важность, значимость, связанную с их объективным и субъективным смыслом, с отношением человека к ним (1960). А.А.Бодалев и сотрудники исследуют степень значимости поступков и качеств личности других людей (6); Л.И.Анцыферова пишет о ранжировании социальных систем, в которые включен человек, по степени их значимости для него в процессе формирования личности (3.-С.142). Во взаимодействиях с социальной действительностью личность выявляет интегральную характеристику значимости (К.А.Абульханова) (1.-С.97). В.А.Ядов, строя диспозиционную теорию регуляции социального поведения говорит о мотивационном характере такой регуляции, включающем готовность к поведению на определенном уровне не только в виде предрасположенности к содержанию поступков и их последовательности, но и в виде эмоционального переживания значимости этих действий для субъекта (1979).

Ф.В.Бассин, призывая к активизации разработки значимостных механизмов и подчеркивая их универсальный характер, констатирует, что в настоящее время у нас еще нет теории и методов “значащих” переживаний в их регулятивных функциях, нет обобщенной теории значимостных механизмов мотивации поведения человека. Имея ввиду работы прежде всего советских психологов, того периода, Ф.В.Бассин писал: “При всей, однако, обоснованности этих работ законченной психологической концепции “значащих” переживаний, разработанного методического подхода к их анализу и знания закономерностей, которым эти переживания в своем становлении и динамике подчинены, мы пока все еще не имеем” (5.-С.109). Эта оценка, данная в 1971 году, в целом остается справедливой и в настоящее время, но в последний период появился ряд работ, в том числе и инициированных трудами А.А.Бодалева, внесших заметный вклад в разработку этих вопросов.

Другая важная линия усложнения и углубления представления о значимостной структуре побуждений и мотивации в целом в современной психологической науке - это линия единства модальностей типа желательности и необходимости, включая соответствующие волевые механизмы. Мотивы необходимости, в частности долженствования - это важнейшая часть сущности человека. От каждой конкретной необходимости человек стремится освободиться, но как таковая она не может и не должна уходить из человеческой мотивации. К.Левин из опыта конкретного экспериментального исследования мотивации сделал вывод о наличии двух динамических модальностей объектов: положительном и отрицательном, вызывающих либо стремление к объекту, либо избегание его. В дальнейшем Дж.Аткинсон развил эти положения в своей теории “мотивации достижения”, введя вслед за К.Левином характеристику вероятности достижения успеха или неуспеха.

Потребность как основа “наслаждения”, как положительное окрашенное влечение, в том числе и в процессе общения человека с человеком, получает в работах отечественных психологов дополнение в виде характеристики потребности как нужды, необходимости, объективно заданной и внутренне принимаемой человеком как сознательно-волевое стремление. Оно связано с потребностной характеристикой, но способно противостоять другим потребностям. Сама потребность многими психологами определяется как нужда, поскольку все важные биологические и личностные потребности должны быть удовлетворены в силу объективной их заданности. Осознание этой заданности выступает дополнительным стимулом активности, приобретающим в отношении социально значимых сторон вид социальной необходимости.

Поэтому В.Н.Мясищев говорил о воспитании нравственного отношения к труду как синтеза потребности и осознания необходимости. С.Л.Рубинштейн, выделяя влечение и долженствование как относительно самостоятельные мотивационные тенденции, вместе с тем подчеркивает и их единство, однородность их деятельностного эффекта, которое наиболее ярко осуществляется в воле. “Для человека как общественного индивида, как личности, общественно значимое, далеко выходящее за пределы лишь партикулярно-личностных интересов и иногда вступающее с ними в жесточайший конфликт, становясь личностно-значимым, т.е. значимым для данной личности, порождает в человеке динамические тенденции иногда большой действенной силы - тенденции долженствования, однородные по своему динамическому эффекту с тенденциями влечений, но существенно отличные от них по своему содержанию и источнику. Воля человека - это единство этих двух компонентов, соотношение между которыми может, однако, складываться по-разному” (9.-С.509).

Эти положения применимы и к области общения, поскольку все виды коммуникативных взаимодействий человека с человеком, как показывают исследования А.А.Бодалева и его учеников, нередко носят вынужденный характер и осуществляются не только в силу положительно окрашенной потребности, но и в силу самого различного вида необходимости.

При рассмотрении волевых механизмов поведения становится особенно ясным значение момента необходимости и его особая мотивационная функция. Не случайно специалисты “по воле” (В.И.Селиванов, А.В.Веденов, Ш.Н.Шхартишвили и другие) подчеркивали момент необходимости, долженствования как особый, самостоятельны и поэтому способный противостоять моменту влечения, лежащему в основе потребности не в смысле нужды, а в позитивном ее понимании. Именно на этом основании они возражали против сведения, редукции мотивации к потребностям, которые в традиционном понимании выступают как влечение. Между тем “из взаимодействия требований и потребностей возникают требования к себе, которые, в свою очередь, регулируют и стимулируют динамику и проявление потребностей” (В.Н.Мясищев,1960).

Следовательно, значимым для человека становится не только желательное, но и необходимое, не только стихийно формирующееся влечение, но и сознательно-волевое побуждение, мотив долженствования. Причем проявляется это в любом типе психической активности, включая и общение. Поэтому Н.Ф.Добрынин прямо выделял два типа значимости: значимость необходимости и значимость интерес (значимость “что надо” и “что интересно”). Причем эти типы значимости развиваются от узко индивидуальных до более глубоких по содержанию общественных побуждений. М.А.Котик в несколько ином плане отмечает различие значимости-ценности и значимости-тревожности (в применении к информации, 1974).

Эти разноплановые и разноуровневые значимостные образования должны, однако, на личностном уровне определенным образом интегрироваться, объединяться при принятии решения. Причем это субъективное действие отражает объективную сложность жизни, когда одновременно с воспроизводством жизни в желательном направлении происходит ее изменение в нежелательном направлении, а требования индивида к жизни сталкиваются и приходят в противоречия с требованиями жизни к индивиду (К.А.Абульханова, 1977).

Решение этого вопроса, предложенное одним из авторов, (см. В.Г.Асеев, 1976), заключается в том, что несмотря на внешнюю противоположность моментов влечения и необходимости, потребности и волевого требования к себе, любое побуждение, включая и потребность, характеризуется определенным единством двух модальностей, которые были обозначены как модальности желательности и необходимости. Например, низкие уровни удовлетворения потребности характеризуются преобладанием модальности необходимости, которая в ходе удовлетворения редуцируется и заменяется преобладанием модальности желательности, как положительной. В конкретном побуждении одна из модальностей может находиться в потенциальном состоянии, и тогда суть психологической характеристики побуждения определяется другой модальностью, что и создает иллюзию существования “одномодальных” побуждений, противоположных и несовместимых друг с другом (побуждение типа влечения - и побуждение типа вынужденности, требования, приказа, долга).

Имея в виду динамику смены модальностей в ходе удовлетворения одних потребностей и актуализации других, американский психолог А.Маслоу писал: “Понятие удовлетворения становится таким же важным в мотивационной теории, как и понятие неудовлетворения, поскольку удовлетворение освобождает организм от господства относительно боле е физиологической потребности, создавая таким образом возможность появления других, более социальных целей” (1943).

Потенциальный, латентный, скрытый характер одной из модальностей нередко делает ее неосознаваемой. На абсолютизации этого механизма в значительной мере построена теория З.Фрейда и его последователей. По этой же линии идут и попытки провести параллель между учением К.Маркса и неофрейдизмом, поскольку в историческом процессе, в экономических взаимоотношениях объективно заданная закономерность общественного развития реализуется в одних случаях через идеалы, потребности, осознаваемые цели, а в других - через мотивы необходимости, вынужденности, долженствования, внешне противостоящие потребностям, осознанным целям и идеалам. Поэтому К.Маркс неоднократно подчеркивал то, как через неоднозначные субъективные побуждения реализуются однозначно заданные законы общественного развития. Именно в современную эпоху особенно часто противоречивость общественных отношений преобразуется в противоречивость внутренней личностной структуры. Говоря об обществе, основанном на разделении труда, С.Л.Рубинштейн писал, что здесь цели человеческих действий нередко отделяются от его влечений как непосредственного выражения чисто личностной потребности.

В ряде работ отечественных и зарубежных психологов звучат идеи о мотивационном характере функциональных затрат, деятельностных трудностей, возможностей и способностей - идеи, послужившие авторам стимулом формулирования положения о динамической стороне мотивации и отдельного побуждения, эмпирического изучения роли трудностей в мотивации трудовой деятельности. Во многих теориях западных психологов, в частности Дж.Аткинсона, в концепции, развиваемой П.В.Симоновым, включаются представления о реальных возможностях изменения действительности, удовлетворения потребности. Трудности, препятствия, невозможность удовлетворения потребностей также представляют собой определенные значимостные образования в их отношении к человеку: у него формируются соответствующие мотивы, тактика преодоления или избегания трудностей и перегрузок, защитные механизмы. Стремление удовлетворить некоторое побуждение может оказаться таким же сверхзначимым, как и страх перед трудностями. Такие ситуации лежат в основе конфликтных состояний, фрустраций, невротических и других расстройств. Определяя критическую ситуацию вообще, Ф.Е.Василюк пишет: “Критическая ситуация в самом общем плане должна быть определена как ситуация невозможности, т.е. такая ситуация, в которой субъект сталкивается с невозможностью реализации своих стремлений, мотивов, ценностей - всего того, что может быть названо внутренними необходимостями его жизни” (8.-С.132). Вместе с тем в случаях особо высокой значимости побуждения человек должен действовать и тогда, когда ему кажется, что он ничего изменить не может.

В обычных обстоятельствах человек более или менее адекватно соотносит значимость целей и значимость средств, затрат и трудностей удовлетворения побуждений. Человек стремится избегать построения своих целей и мотивов в области принципиально невозможного, он стремится к соответствию своих притязаний и возможностей, способностей. Он формирует различного рода пороговые характеристики и ориентиры защитного назначения, буферные зоны, где систематическое, регулярное развертывание деятельности и соответствующих побуждений недопустимо. Не случайно В.А.Сухомлинсий придавал большое значение поддержанию у детей душевного равновесия, ощущения полноты жизни, уверенности в своих силах (ровные взаимоотношения, постоянная деятельность, но без переутомления).

Формулируя психологические критерии смысла жизни, С.Л.Рубинштейн подчеркивал важность удовлетворения не только побуждений результативно-целевого типа, но и побуждений, связанных с развертыванием функциональных возможностей человека, удовлетворением потребностей в различных видах деятельности, которые не менее значимы для человека. “Не погоня за счастьем как совокупностью удовольствий и наслаждений представляет собой цель и смысл человеческого существования, как это утверждает гедонизм и утилитаризм. Основная этическая задача выступает прежде всего как основная онтологическая задача: учет и реализация всех возможностей, которые создаются жизнью и деятельностью человека, борьба за высший уровень человеческого существования, за вершину человеческого бытия” (1973). Но это требует включения в значимостную характеристику человеческих побуждений и его функциональных потребностей в деятельности и покое. Это требует, чтобы затраты оценивались по той же шкале значимости, что и цели (И.М.Фейгенберг, В.А.Иванников, 1978).

В оценках личности, в личностном восприятии, во взаимоотношениях, как и в других видах активности, выявляется тенденция: то, что достается человеку дешево, как правило, постепенно девальвируется, обесценивается. Трудности же реализации, повышение затрат приводит, как правило, к повышению субъективной значимости побуждения и объекта этого побуждения при той же объективной важности.

В контексте такого подхода нам представляется наиболее перспективным разработка проблемы социальной перцепции, оценки личности и формирования межличностных взаимодействий в том направлении своеобразного многомодального анализа, который уже намечен в работах отечественных психологов и в особенности в трудах А.А.Бодалева. Такого типа анализ включает не только параметры положительного и отрицательного отношения к личности, но и параметры близости и отдаленности, которые “накладываются” на первые модальности и образуют ряд вариантов типов отношений к личности. Психологически “близким” может быть и человек, с которым складываются вынужденные, но негативные отношения. Представляется перспективной и разработка вообще идеи значимого психологического пространства межличностного взаимодействия, также инициированного работами А.А.Бодалева и его учеников. Одним из важных принципов построения такого пространства, который подчеркивает А.А.Бодалев, является по сути в акмеологический принцип оптимальности. В соответствии с этим принципом, как отмечает А.А.Бодалев, эффективные взаимоотношения не должны быть ни слишком “близкими”, ни слишком “дистантными” по характеристикам значимого психологического поля. Этот круг идей уже начал активно разрабатываться отечественными психологами и педагогами и представляется нам одним из плодотворных направлений развития научной школы Алексея Александровича Бодалева.