Приложения к теме № 2 «происхождение языка. Закономерности исторического развития языков»

1. Е.В. М А Е В С К И Й

Евгений Викторович Маевский (род. в 1944 г.) – кандидат филологических наук, прозаик, японовед, переводчик. Автор научных работ по лингвистике.

LINGUA UNIVERSALIS или

ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПОПЫТКИ

УСОВЕРШЕНСТВОВАТЬ ПРИРОДУ

Этой идее почти четыре столетия, но она поразительно живуча. Казалось бы, времена для нее малоподходящие: какой уж тут всеобщий язык, когда в самых разных уголках мира то и дело распадаются федерации, отлагаются автономии и прово­зглашаются суверенитеты, когда то здесь, то там вдруг разгораются тлеющие угли национальной розни и поднимается волна безудержно агрессивного утверждения чьей-нибудь этнической самобытности. Но, видите ли, та lingua universalis, тот всеобщий язык, о котором мы здесь заводим разговор – это ведь не язык той или иной империи, того или иного империализма, будь то Древ­ний Рим, гитле-ровский рейх или, скажем, сталинская Русь. Это светлая, чистая, бла­городная мечта: не просто всеобщий или международный, а именно искусственный международный язык, устроенный более ра­зумно, чем языки естественные, а потому никем насильственно не насаждаемый – на­оборот, повсеместно распространяющийся сам собой в силу того, что он лучше всех прочих.

Мечта, надо признать, заворажива­ющая. Кого она только не захватила: от им­ператрицы Екатерины II до художника Жана Эффеля. Одних лишь проектов такого языка известно не менее тысячи (если включить в это число около 700 зарегистрированных вариантов эспе-ранто), а уж энтузиастов из разных стран, находящих удовольствие в об­щении на эсперанто, интерлингве и других, не столь распространенных искусственных язы­ках, насчитываются десятки и сотни тысяч. Это одна из утопий, прошедших все стадии развития: от кабинетного проектирования к массовому движению, от эйфории первых опытов к трудностям полно-масштабной ре­ализации – вплоть до разочарованной усталости, когда всё уже есть, но всё это не то и не так, как хотелось, а мир между тем уже давно шагает по совсем другой дороге.

Чем-то они ужасно трогательны, эти до­ныне попадающиеся, а некогда весьма много­численные чудаки-идеалисты, выкраивающие и примеряющие корни и аффиксы, придумы­вающие небывалые слова для обычных вещей в твердой уверенности, что разработанный ими проект будет лучше всех прежних проек­тов, что они наконец-то найдут решение про­блемы. "Часто их сравнивают с искателями философского камня или конструкторами веч-ного двигателя. Но, по-моему, они больше похожи на ранних радиолюбителей, – помни­те? – тех, с громоздкими самодельными ка­тушками-соленоидами, с «кошачьими усика­ми» кри-сталллических детекторов. Ведь в от­личие от идеи вечного двигателя их идея осуществима. Создать искусственный язык можно, можно и ввести его в обращение. Другой вопрос: приведет ли это к счастью, тем более всеобщему и скорому? Радио, как известно, ни к чему такому не привело. Но они, изобретатели, искренне убеждены: вот придумать бы еще столь-ко-то полезных суф­фиксов, и тогда уж... Они нисколько не со­мневаются, что «всеобщий язык был бы все­общим благодеянием и сильно способствовал бы единению и братству народов (так сказа­но в резолюции одного из конгрессов I Ин­тернационала). Заметьте: не еди-нение наро­дов повлекло бы за собой единство языка, а наоборот – сначала единый язык, только потом благодаря ему единение. Они, энтузи­асты, полны жюль-верновского опти-мизма и бескорыстной готовности служить челове­честву, причем бескорыстие тут самое не­поддельное: лингвопроектирование не из тех занятий, что приносят богатство и власть. Нет, они положительно славные люди... Вы только взгляните, какие щемяще безыскусные стихи предпослал своему учебнику языка волапюк некто Дмитрий Чернушенко (было это в 1891 году):

Не злобная корысть меня тревожит

В превратной жизни ночь и день,

Но что истинно всех может

Поднять на высшую ступень.