$4	Латинская патристика

но силою); Его доброта — те же премудрость и величие, а Его праведность совпадает сдругими атрибутами. Быть Всеблагим для Бога это не иначе как быть великим, премудрым,праведным, т.е. просто-напросто "быть". Еще лучше описать Бога позитивными атрибутами, отрицая негатив категориальной конечности,которая неизбежно их сопровождает: "Постигаем Бога... Благим без качеств, Великим безколичеств, Творцом без нужды, заказа и зависимости (от того, что создано), в первую очередь, без соотнесения;Содержащим вес без внешнего, Вездесущим без определенного места, Вечноприснымбез времени, Творцом изменчивыхвещей без изменений в Себе, нестрадатсльным". Бог

— это все позитивное в сотворенном, но без границ, свойственных тварному, что, собственно, суммировано в формуле; "Я семь тот, кто Я есмь

2.6. Троица

Но Бог, поАвгустину, еще и Троица, чему омпосвящает специальную работу, истинный шедевр.

1) "Говоря о невыразимом, мы все же можем выразить частично то, что нельзя объяснить иначе, с помощью греческого выражения: "одна сущность, три субстанции", латиняне же говорили: "одна сущность, или субстанция, три личности", ибо, по-латински, сущность и субстанция синонимичны". Это равенство сущности и субстанции не позволяет уже полагать, что Бог — это по преимуществу Отец, в привилегированном смысле слова (как думали некоторые греки), необходимо принимать Бога в абсолютном смысле слова: и Отец, и Сын, и Дух, "неразделимы в бытии" и в деяниях своих, "Сама Троица — один единый и истинный Бог". В Ее трех лицах нет ни иерархии, ни функциональных различий, но только абсолютное равенство.

2) Различение лиц Троицы Августин проводит на основе их соотношения. В "Граде Божьем" мы читаем: "Дух Святой отличен, но не отделен, ибоон равным образом прост и всеблаг вечно и неизменно. В этой Троице един Бог, и неотъемлема от Бога его простота. Мы не говорим о Троице лишь номинально, вне реального существования лиц; Она есть то, что Она имеет исключительно в отношениях одного лица к другому. Ясно, что Отец имеет Сына, и Он не есть Сын, Сын имеет Отца, и Он не есть Отец". Другой фрагмент из этой работы содержит ключ не только к августиновой мысли, но и к западной теологии в целом: "В Боге нет ничего случайного... и все таки не все, что Ему предписывается, предписывается в соответствии с субстанцией. В тварном и меняющемся мире то, что не субстанционально, предписывается не иначе как в смысле случайного... В Боге же все указывает на субстанциональность, ибо нет ничего изменчивого, и все же иногда

Троица

65

говорится об Отце в отношении... к Сыну и о Сыне в отношении к Отцу, и это отношение не случайно, ибо один всегда Отец, другой — Сын. Всегда, но не в смысле, что Отец не перестает быть Отцом с момента рождения Сына, или потому, что с того момента Сын не перестает оставаться Сыном, нов том смысле, что Сын рожден от века, и такого момента, скоего он началбы быть Сыном, не существует. Ибо, ежели бы такой момент начала был, то однажды Он перестал бы быть им, Сыном, и тогда мы быимелислучайную, несущественную деноминацию. Если, напротив, Отец назывался бы Отцом в отношении к Самому Себе, а не в отношении к Сыну, и если бы Сын звался Сыномв отношении к себе, а нев отношении к Отцу, тогда первыйбыл бы назван Отцом, а второй Сыном в субстанциональномсмысле. Но, поскольку Отца не назовут Отцом, если у него нет Сына, а Сына не зовут Сыном, если нет Отца, то это не те определения, что относятся к субстанции. Ни одно, ни другое не указываетна самих себя, но одно отсылает к другому, поэтому ото суть детерминации отношения, но не случайного порядка, ибо Тот, Кто зовется Отцом, и Тот, Кто зовется Сыном, вечны и непреходящи. Вот почему совсем не одно и то же быть Отцом и быть Сыном, вместе с тем, субстанция нераздельна, как и неслиянна, ибо наименования их принадлежат не субстанциональному порядку, но порядку отношений;отношение же не случайно, ибо сохраняется неизменным".

3) Третья фундаментальная черта тринитарной проблематики Августина заключена в триадичныханалогах, которые он находит вмире сотворенного, от слабых намеков в вещах и внешнем человеке до истинных образов Троицы в человеческой душе. Все сотворенные вещи, как телесные, так и бестелесные, представляют единство, форму и порядок. От творений мы восходимк Творцу, который есть БогЕдиный в Трех Лицах, с полнымоснованием видя эти три характера отпечатанными на всем сотворенном: "...Эти Три Лика в своем высшем истоке...

кажутся бесконечными. Однако ниже, в телесном мире, одна вещь не равна трем вместе, а две вещи больше одной, и тем не менее, в Троице Высшей одно также велико, как три вместе, а два никак не больше одного. Более того, онибесконечны в самих себе, так как каждое из них есть в других, и все вместе — в каждом, каждое во всем, все во всех, а вместе есть одно целое".

Аналогичным образом, и ум человеческий — это образ Троицы, ибо и он един-и-троичен, и как таковой он познает себя и любит себя: "разум, познание и любовь, эти три вещи есть одно, когда они совершенны, тогда они и равны". В том и состоит главная новация Августина: постижение человека и познание Бога триединого взаимно иллюминируют, они зеркальны. Так реализуется философский проект Августина: познавать Бога и собственную душу, Бога — через ДУШУ. Душу — через Бога.

(56	Латинская патристика
2.7.	Творение, Идеи как мысли Богаи "разумные,семена"
	То, счем изряднопомучилисьдревние греки, была проблема про-

исхождения Многогоиз Единого. Почему и как из Единого (как изначальной реальности) произошлимногие вещи? Почему и как из Бытия, которого не могло не быть, родилось становление, подразумевающее переход из бытиявнебытиеинаоборот? Как оказалось, ключ к проблеме в понятиитворения. Наиболее близко к нему подошли платоники, хотя дистанция всеже чувствительна. В "Тимее" Платон ввел Деми-

• урга, активность которого, хотя и рационального плана, свободна и

'мотивирована лишьблагом, но онаограничена как сверху, так и снизу. Выше Демиурга мир Идей, которые превосходят творца, служа ему

моделью, снизу, т.н. "сЬога", "хора", т.е. бесформенная материя, вечная, как Идеи и как самДемиург, Творение Демиурга, следовательно, нечтовроде "фабрикации", несотворение мира в точном смысле олова, ибо допускает нечто, предсуществовавшее независимо и до того, как мир был сконструирован. Плотин, напротив, попытался дедуцировать Идеи иту же материюиз Единого,как мы уже видели. Ноон был зажат в тисках собственного акосмизма, поэтому его категории могли быть использованы, в реформированномвиде, для интерпретации диалектики троичности, ноне в рамках креационизма.

Креационистское решение проблемы Августином с поразительной ясностью выступает в свете истины разума и веры одновременно.

Мир сотворен "из ничего", "ех т/гИо", т.е. не из Божественной субстанции, не из чего-то предсуществующего, Всамом деле, поясняет Августин, одна реальность может появиться из другой тремя способами: 1) путем генерации, порождения, подобно тому как сын порожден отцом, образуянечтоидентичное, схожеесисточником; 2) путем "фабрикации", когда нечтопроизводится из внешнего материала; 3) наконец, путем творения из ничего, т.е. ни из собственного существа, субстанции, ни из внешнего.

Человек способен "генерировать" (рожать детей), умест создавать некие артефакты, но онне знает творения, ибо он — существо конечное. Бог из собственного существа породил Сына, Который, как таковой, идентичен Отцу, однако космос Он сотворил из ничего. Таким образом, между "генерацией" и "креацией" огромная разница, ибо во втором случае творцом вызвано к бытию "то, чего абсолютно не было". Такая акция есть безмерный "Божий дар", не требующий ничего вза-

мен, обязанныйлишь свободному волениюи благости Бога, бесконечно Всемогущего.

"Мыненазываемтворцами, —пишет Августин в "Граде Божьем",

— возделывающих сады, нои землю-мать, всех кормящую, не назовем творящей... Лишь Бог — Создатель всех творений, по-разному себя

Творение, Идеи как мысли Бога

67

воплотивший в них. Только Бог, скрытая сила, все проникающая своим присутствием, дает бытие всему, что так или иначе есть, ибо, не будь Его, не было бы ни того, ни другого, и даже не могло бы быть. Ибо, если мы говорим, что Рим и Александриявзросли благодаря не каменщикам и архитекторам, сообщившим внешнююформу этим городам, но Ромулу и Александру, их воле, согласию и приказаниямобязаны они своей жизнью, тем более необходимо признать, что сотворение мира дело только Бога, ибо ничего нельзя сделать только из материи, которая создана Им, или только артефактов, созданых людьми. Не будь этой творческой способности создавать все сущее, отними ее, ивсе перестало быбыть, как и не могло бы начатьсябыть. Впрочем, я говорю "сначала" в вечности, но не во времени".

Это последнее замечание проясняет нам второй существенный момент. Бог, создавая этот мир из ничего, создал вместе с ним и время. Ведь время структурно связано с движением, но движение возникает одновременно с миром, а не до него.

Этот тезис почти буквально предугадан Платоном в "Тимсе", Августин еголишь развивает и обосновывает. Итак, "раньше мира" нельзя понимать в темпоральном смысле, ибо времени до сотворения мира не было:была, вернее сказать, есть лишь вечность в виде бесконечного атемпорального настоящего (без членения на "сначала" и "потом").

Идеи играют в процессе творения существенную роль, однако они по ту сторону разума Демиурга (в отличие от Платона), становясь "мыслями Бога" (как это у Филона), а также "глаголом Божиим". Теория Идей, по Августину, фундаментальна: "Кто может, будучи образован в духе подлинно религиозном, не быть открытым Идеям, дажеотрицать их? Отрицать их, значит, утверждать, что вещи созданы иррациональным образом. Но абсурдно было бы думать, что человек был создан, согласнотой же Идее, что илошадь. Всякаявещь сотворена по собственному основанию, или Идее. И где же существуют эти Идеи как невразуме Творца? В самом деле, было бы кощунственно полагать, что Бог, создавая Свои творения, сверял бы их с какой-либо моделью вовне... все они в Божественном Разуме, где нет ничего, что бы не было вечным и непреходящим... эти Идеи подлинная реальность..., благодаря которой существует все сущее, каким бы ни было его бытие".

Эта позиция Августина дополнительно артикулирована еще и с помощью теории "разумных семян", восходящей к стоикам, разработанной в ключе доктрины Плотина. Мир был сотворен одновременно, однако тотальность всех возможных вещей не сразу была актуализирована, но в сотворенное были вложены "семена", или "зерна" всех возможностей, которые затем, с течением времени, развивались различным образом при различных обстоятельствах. Итак, Бог одновременно с материей создал виртуальный набор всех возможностей,