«Безумие и неразумие»

Так называется одна из ранних книг М.Фуко, где вся история человечества рассматривает как история безумия. Отношение к гнму для М.Фуко – основной показатель гуманности.

Разум как противоположность безумию точки зрения М.Фуко представляет собою социально-нормативное мышление. Он фактически рассматривает единственный тип разума – европейскую рациональность Просвещения, против которой и была направлена экзистенциальная революция 50-70 гг. XX века. В этой тематике М.Фуко исследовал все, что исключает такую рациональность, неразумие, это не только безумие, но и случайность, спонтанность, девиантность, асоциальность и т.д. Неразумие обусловливает, по его мнению, инаковость человека по отношению к себе и другим.

В результате межчеловеческого сосуществования и взаимодействия Другой присутствует в индивидуальном бессознательном. Его присутствие обусловлено уже тем, что человек впитывает в себя всю культуру, вместе с ее внекультурными предпосылками. Незримое присутствие Другого в бессознательном ставит человека на грань нормы, а значит, и разума. А следовательно, любой индивид ненормален уже потому, что он отчасти внекультурен и не исчерпывается господствующей рациональностью. Он не полностью соответствует сложившимся представлениям о нормальности. Поскольку разум институционально закреплен, то безумие интуитивно воспринимается как свобода от властных социальных отношений.

Грань между безумием и нормой условна и подвижна, она зависит от социальных стереотипов: то, что безумие для одной субкультуры, для другой – вполне нормально. Более того, в безумии Фуко видит проблеск истины, недоступной разуму.

Всеподнадзорность

Саму идею всеподнадзорности (паноптизма) задолго до М.Фуко высказал Бентам. М.Фуко же выстроил на ее рефлексии целую концепцию, изложенную им в труде «Надзор и наказание».

Исходя из своей теории безумия, М.Фуко делает замечательный вывод. Он утверждает, что современное общество не желает узнавать себя в безумце. Это наблюдение дает ему возможность сформировать концепцию дисциплинарной власти.

Фуко сравнивает Средневековье и современность. В народном сознании Средних веков и Возрождения безумцы часто представлялись своеобразным персонифицированным проявлением Божественного слова, их считали «людьми божьими», «блаженными». В этом качестве они признавались, допускались в культуру и были относительно свободными в своих поступках. Однако позднее, с Просвещением, свобода жизни безумца была резко ограничена сначала тюрьмой, потом больницей. В больнице же, как и в тюрьме воплощался принцип всеобщей поднадзорности и максимально ограничивающей свободу дисциплины.

Поскольку каждый индивид отчасти внекультурен, и в той же мере безумен с точки зрения общества и власти, то он – асоциален. Поэтому любая власть считает народ в какой-то степени идиотическим и не доверяет ему. А следовательно, тотальная поднадзорность и дисциплинарный характер являются неотъемлемыми чертами любой власти.

9.6.4 Ж.Бодрийар

Он строит свою концепцию на понятии «симулякр». Это понятие когда-то предложил Батай, его развивал Кожев, а теорию построил Бодрийар.

Симулякр похож на Делезовский шизоязык, собственно, шизоязык – одна из разновидностей симулякра. Но если шизоязык все-таки что-то обозначает, пусть, хоть самого себя, и этим обеспечивает себе онтологию, то симулякр, это – воплощенная мнимость, «копия, у которой никогда не было оригинала», притворство. А следовательно, культура, построенная на симулякрах, тоже мнимая, ее нет. Культура только притворяется реальностью и ценностью, на самом деле таковою не являясь.

Бодрийар завершает столетнюю последовательность «смертей» - Бога, Европы, автора, истории, субъекта, человека, смертью еще и культуры. У него получается, что мы только играем в культуру, убеждая себя и других в ее существовании и особом предназначении, а на самом деле, никакой культуры нет, а есть та же самая дикая жизнь, что и у наших древних предков. Эта «последовательность смертей», где всякая смерть, в конечном счете, оказывается производной от «смерти Бога», и подведенный Ж.Бодрияром итог лучше всего показывает, что без предпосылки трансцендентного и Высшего проблема смысла жизни не решается.

Сегодня человеческая жизнь начинает пониматься как бунт против тотальной бессмысленности и поиск Высшего смысла.

Концепция Бодрийара созвучна некоторым идеям К.Маркса, который некогда утверждал, что в капиталистическом обществе человек является марионеткой капитала, а капитал, это – само общество и вся система общественных отношений. Но если у Маркса такое соотношение рассматривалось исключительно как уродливое социальное состояние, нуждающееся в революционном исправлении, то у Бодрийара это – безнадежное состояние, которому никакая революция помочь не в силах. Поэтому и попытки людей организовывать и гуманизировать социальное пространство изначально бессмысленны и обречены на неудачу.

В его учении, симулякр – главное средство межиндивидной коммуникации, благодаря которому каждый человек, насквозь пропитываясь мнимостью культуры, сам становится мнимым.

Культура представляет собою символы и ценности, символы без ценностей – пустые знаки, ценность придает им значение. Но ценность есть только тогда, когда имеется желание, а желание возникает только у субъекта. Субъектом может быть человек, институт или социум, а они, в том числе, и человек, продукты нарратива, игры по существу социальных сил. Его желания не принадлежат ему, они принадлежат социуму, а человеку только навязываются. Истинная машина желаний – не человек, а общество в целом. А к человеческой самобытности эти желания не имеют никакого отношения.

Но если в сущности человека нет как самобытного существа, то нет и социума, и его институтов, создающихся людьми. Социум с точки зрения повседневности представляет собою систему производства и потребления товаров. Человек в этой системе лишь посредник, через которого вся эта машина ублажает саму себя. Значит, нет ни субъекта, ни объекта, ни культуры, ни языка, а есть только непрерывно функционирующая машина производства и потребления.