2. Шлагбаум

Спина Дубровина выпрямилась, глаза сузились. Дубровин положил обе руки на руль, оценивая ситуацию. Очередь до пистолета пока не дошла. Дубровин очень хотел обойтись без стрельбы. Бессмысленно без крайней нужды усложнять и без того не простую ситуацию. Но мозг уже самостоятельно начал просчитывать углы и расстояния.

Опустив стекло, Дубровин небрежно выложил одну руку в окно, вторую оставил на руле и откинулся в кресле, всей своей позой демонстрируя полное расслабление. Нога не уходила с педали газа, готовая послать машину вперед при серьезных признаках опасности.

Хлопнула дверь и из-за перегородившей дорогу машины показалась голова в фуражке. Голова была с полированной асфальтом и водкой мордой, а морда блестела металлическими зубами. Но это был не Терминатор. Оно было больше похоже на пьяного ассенизатора. Оно не спеша подошло к джипу и нагнув морду, стало старательно изучать залитые грязью номера. Потом внезапно сделало шаг назад, и хватаясь за пистолет дало отрывистую команду остальным ментам. Те резко стали хватать автоматы и кричать что-то вроде:

- Стоять, милиция!

Дубровин до предела выжал педаль газа, давая полную мощность своему огромному восьмицилиндровому двигателю. «Тойта» с ревом сорвался с места, оставив на асфальте черные полосы дымящейся резины. Ускорение вдавило Дубровина в сиденье.

Тяжёлый внедорожник с грохотом и скрежетом проломил борт ближайшему микроавтобусу, разметал остальные выставленные поперек дороги ментовские тачанки и рывком перелетел чрез предусмотрительно выложенный бордюр из шлакоблоков. Подвеска шумно протарахтела по кускам бетона. Диски со скрежетом затанцевали на подшипниках и прыгая по камням машина снова начала набирать скорость. Сзади загремели автоматные очереди.

3. Погоня

Дубровин делил внимание между взглядами сквозь ветровое стекло и зеркалом заднего обзора. Разрыв между ним и ментами был метров сто, но «уазик» быстро приближался.

Делая очередной поворот, Дубровин резко нажал на газ. Джип едва не выбросило с дороги - так что Дубровин с трудом выправил машину. Он сделал это специально, чтобы у ментов сложилось правильное впечатление, что он плохо владеет машиной. Менты спешили, даже забыв включить мигалку, и только что-то орали в мегафон.

Окно со стороны пассажира стало опускаться. Почти наверняка они собираются стрелять, - решил про себя Дубровин. И не ошибся: один из насмотревшихся фильмов ментов высунулся из машины и начал махать пистолетом.

Дубровин чуть сбавил скорость, подпуская ментов поближе, и резко затормозил. «Тойота» сбросила скорость, глубоко нырнув вниз тяжелым капотом. Сзади раздался страшный визг шин. Вращатель руля в «уазике» с выпученными глазами жал на тормоза, а морда собравшегося стрелять была воплощением ужаса – он не сводил глаз с массивного левого крюка на заднем бампере джипа, задравшегося чуть не вровень с его мордой и неотвратимо приближавшегося. В последний момент стрелка затащили в машину, и он исчез в окне как перепуганный бурундук в норе.

Воспользовавшись коротким замешательством преследователей, Дубровин снова резко набрал скорость. Менты уже не думали стрелять, а просто шумно его преследовали, на этот раз, вспомнив о мигалке. Тот, что пробовал стрелять забыл про пистолет и с красной от гнева мордой, усиленно вещал по рации – видимо скоро должен был быть новый пост ГАИ. Дубровин предвидел такое развитие событий и скрывшись за очередным поворотом, резко свернул на проселочную дорогу, стараясь вспомнить маршрут.

В этом районе должно было быть озеро, куда они вот уже десять лет после юбилейной встречи выпуска каждый год приезжали с однокласснику на шашлыки. Каждый год тут что-то понемногу менялось – господин Полянкин и сюда наложил свою загребущую лапу, но всегда проехать было можно. Старая, еще видимо какая-то военная дорога километров под сто петляла по лесу, аккуратно обходя все посты ГАИ – и в ту и в другую сторону до самой Москвы. После шашлыков это самый правильный путь для слегка подогретой мужской компании, почему для празднеств и было выбрано это озерцо. О дороге почти никто не знал, в том числе сами, видимо, менты, а Петруха – за одной партой сидели – в этих местах дом заимел. Ну и когда менты совсем уж задолбали, с поборами на «негабаритных» стройматериалах – местные сжалились, подсказали. Правда, на серьёзных джипах сюда только добирались, остальное всё плотно ложилось на брюхо. За «танк» Войдана Дубровин был не уверен: старики рассказывали Петрухе что долбанный маршал Рокоссовский, где-то здесь целую дивизию танковую в болоте утопил, панфиловцам потом задницами приказали эту дыру закрыть. Закрыли – чтобы тут и дальше сидели твари вроде Гамеша и его кодлы, гадя русским на голову.

Толчек при выходе на грунтовку был сильным – Дубровин обеспокоено посмотрел на Войдана, неподвижно лежащего на заднем сиденье. Но на прежней скорости проехать удалось не более двух сотен метров. Дубровин включил первую скорость. Мокрая глина «дороги» превратилась в болото глубиной сантиметров тридцать, полностью охватившей колеса. Они зарывались все глубже и глубже, заставляя замедлять ход. Но широкие покрышки и мощный мотор делали свое дело, и тяжело переваливаясь на корнях деревьев, машина медленно тащилась вперед.

В зеркале заднего обзора снова появился «уазик». Менты очень любят про себя фильмы, - еще раз мысленно отметил Дубровин, - и еще они любят фильмы про «наши самые поездатые поезда в мире». Недолго думая, «уазик» смело съехал с трассы и уверенно двинулся по следам тяжелого джипа. Проехал он метров сто, не больше, после чего просел по самые фары. Туповатый водитель стал усердно давить на газ, выбрасывая из под колес фонтаны жидкой грязи, и тем самым копая себе могилу. Как и следовало ожидать, машина зарылась еще глубже. Из под капота вырвался столб пара, возвещая, что раскаленный блок цилиндров уверенно погрузился в лужу. Были в том виноваты дурак за рулем или всё-таки дорога, Дубровин раздумывать не стал. Мысленно поблагодарив россиянский автопром, он прибавил газу и повернул за деревья.