Глава 28. Международное разделение труда и интеграционные процессы в мировом хозяйстве

saesssssesassssfiaassasssassssss^^

Фундаментом разнообразных экономических связей между странами явля­ется взаимовыгодный обмен товарами и услугами на основе международного разделения труда Международное разделение труда— это лишь разновид­ность, особый аспект всеобщего процесса разделения труда. Раздробляя про­цесс общественного производства на тысячи более узких специализированных мини-процессов, разделение труда тем самым делает абсолютно необходимым хозяйственное взаимодействие между его субъектами — отдельными товаро­производителями, производственными коллективами, отраслями производст­ва, регионами одной страны- и, наконец, разными странами как участницами системы международного разделения труда. Чем дальше углубляется истори­ческий процесс международного разделения труда, тем настоятельнее потреб­ность во все более тесном взаимодействии национальных (страповых) хозяй­ственных комплексов, тем неизбежнее их постепенная интеграция сначала в крупные региональные (порой, континентальные) экономические системы, а в перспективе — в единую глобальную систему.

Истоки, тенденции, формы реализации международного разделения труда

Чтобы понять природу международного разделения труда, важно вспом­нить общие причины и движущие силы самого этого феномена. Разделение труда, как и сам труд, существовало давно, еще в первобытном обществе. Однако на протяжении большей части истории человечества разделение труда, базировавшееся на половозрастных различиях участников трудового процесса, не порождало обмена между ними непосредственно результатами их труда. В этом не было смысла, поскольку на протяжении многих тысяче­летий труд оставался коллективным и все его результаты вносились в «об­щий котел», становились общим достоянием общины или рода.

Обмен полезными результатами труда в качестве социально значимого явления возник на той стадии эволюции человечества, когда в процессе со­вершенствования орудий труда, а также перехода от собирающего хозяйства к производящему появилась возможность производства избыточного про­дукта и, следовательно, некоторого запаса материальных ценностей.

Это произошло примерно от 10 до 30 тыс. лет назад и стало важным ру­бежом в истории человечества — у людей появилось накопленное матери­альное богатство. Его можно было оставить про запас, на «черный» день, а можно было обменять с соседними общинами на какие-то иные продукты

527

труда, которых данная община производила недостаточно или не того каче­ства, или в силу природных условий обитания вообще не могла произвести. Вместе с тем такое богатство стало предметом вожделений со стороны воин­ственных соседних общин, родов или племен.

Именно в этот период формируются два альтернативных направления дальнейшего развития экономической (и политической) истории межобщин­ных, а впоследствии международных, межгосударственных отношений — насильственное, безвозмездное присвоение чужого избыточного продукта, с одной стороны, и добровольный, взаимовыгодный обмен собственного из­быточного продукта на чужой избыточный продукт, с другой стороны.

Первое направление вылилось постепенно в систематические разбойни­чьи набеги на соседние земли ради грабежа, захвата чужих территорий и по­рабощения либо обложения данью их населения и т.п. Это направление ос­тавило в мировой истории глубокий кровавый след: миллионы человеческих жизней, искалеченных судеб, десятки погибших цивилизаций. Последним продуктом саморазвития этой тенденции стали гигантские колониальные империи, просуществовавшие до середины XX в.

Второе направление — это отношения экономического партнерства сначала в форме спорадических актов натурального обмена между соседними община­ми. Нередко в силу природных условий или каких-либо специфических трудо­вых навыков, передаваемых из поколения в поколение, отдельные общины име­ли такие виды избыточного продукта, которыми их соседи либо вовсе не располагали, либо получали с большим трудом и в недостаточном количестве. Обмен такими предметами представлял взаимный интерес: каждая из общин получала новый (или редкий) для себя вид пищи, либо орудие охоты, либо до­машнюю утварь. Это разнообразило ассортимент пищевых продуктов, расши­ряло возможности трудовой деятельности, способствуя как физическому, так и интеллектуальному развитию наших далеких предков (табл. 1).

Таблица 1

Экономические предпосылки межобщинного натурального обмена

Предметы потребления, охоты, обихода	Общииа X затраты усилий (человеко-дней)	Община Y затраты усилий (человеко-дней)
А	1,0	ие производит 1
Б	1,5	не производит
В	2,0	2,5
Г	2,5	2,0
^Д	не производит	1,5
| Е	не производит	1,0 J

Прошли сотни лет, прежде чем такие случайные и нерегулярные акты межобщинного обмена вошли в привычку, стали постоянными, приобрели хозяйственное значение в качестве дополнительного источника предметов потребления, орудий труда и т.п.

Однако превращение натурального обмена излишками результатов тру­довой деятельности в устойчивую систему с осознанной хозяйственной це-

528

лью оправданно лишь тогда, когда ни один из партнеров не остается внакла­де. Раньше или позже вставал вопрос о «справедливости» обмена. Но как определить эту справедливость, если обмениваются качественно различные продукты труда? Был только один способ: соизмерять затраты усилий на из­готовление (или добывание) обоих обмениваемых предметов. Чьих усилий?

Конечно, собственных, ибо каждый из участников обмена знает по опыту лишь свои затраты времени, энергии, ловкости и т.п. и оценивает продукт чужого труда по принципу: «я бы затратил на изготовление (добычу) данно­го предмета столько-то своих усилий». Если, по оценке каждого из партне­ров, затраты его собственных усилий на предмет, который он может обме­нять, не превышают его же предполагаемых затрат на предмет, который ему предлагают взамен, значит обмен оправдан.

Этот зародившийся в глубокой древности метод оценки обмениваемых ценностей очень важен для понимания всей последующей эволюции эконо­мических отношений на основе партнерства и разделения труда. От такого обмена «по справедливости» оставался один шаг к осознанию того, что на базе устойчивого обмена можно получать с выгодой для себя не только те предметы, которые община совсем не производит, но и некоторые из тех, ко­торые она производит с большими затратами усилий. На табл. 1 это предме­ты В и Г, которые в состоянии производить обе общины. С развитием хозяй­ственного мышления становилось очевидно, что, например, община X, переключив свои усилия с производства И или Г на производство А, может выменивать у общины Y эти труднодоступные продукты с гораздо меньши­ми затратами. Если прежде на получение В здесь уходило два рабочих дня, а на получение Г 2,5 дня, то теперь благодаря обмену их можно получить все­го за один рабочий день, затраченный на изготовление дополнительного (специально для обменной операции) количества А. Точно так же может вы­играть община Y, сосредоточившись на производстве Е. Так постепенно сложились условия для межобщинного разделения труда, опирающегося на специализацию производства, использующего разницу в абсолютных из­держках производства.

Но не нарушается ли при этом «справедливость» обмена? Для Y обмен остается «справедливым», потому что она могла бы самостоятельно добыть (изготовить) «а» лишь с огромными усилиями либо вообще не могла бы по­лучить этот предмет. Говоря современным языком, ее вмененные издержки на получение «а» были бы заведомо выше, чем те 2 или 2,5 дня, которые приходится затрачивать общине X, чтобы получить взамен. Что же касается самой X, то для нее этот обмен тоже «справедлив», ибо понимание «спра­ведливости» для обоих партнеров состоит в том, чтобы не переплатить, а не в том, чтобы не доплатить. Если бы каждый из участников первобытного обмена щепетильно заботился не только о верхней, но и о нижней границе «справедливости», то вряд ли когда-либо могла бы родиться мысль о кон­центрации усилий на производстве предметов, требующих наименьших уси­лий и опирающееся на специализацию; разделение труда никогда бы не поя-

18-ызз 529

вилось. А люди, возможно, и до сих пор ходили бы в шкурах, жили в пеще­рах и грелись у костров.

К пониманию выгод разделения труда на базе такой специализации про­изводства наши предки пришли давно, еще в эпоху неолита. Но прошли ты­сячелетия, прежде чем на этой основе натуральный обмен превратился в торговлю. Это стало возможно лишь после того, как между двумя обмени­ваемыми предметами вклинился третий — тот или иной предмет массового спроса, выступающий в качестве денег, т.е. в роли меры затрат и одновре­менно в функции платежного средства. Деньги совершили революцию в ме­ждународном (как и во внутреннем) разделении труда и обмене. Они позво­лили трансформировать накопление богатства из весьма неудобной натуральной формы в гораздо более гибкую форму сокровища. Это, в свою очередь, послужило стимулом для расширения производства тех или иных вещей специально для продажи. Причем не столько для того, чтобы тут же на вырученные деньги приобрести другие нужные предметы, сколько ради накопления самих денег, которые стали носителем экономической силы. Сложилось производство специально ради продажи — товарное производст­во, а предметы купли-продажи стали товарами.

В таких условиях соотношение абсолютных издержек как стимул спе­циализации на производстве наиболее выгодных для данного производителя товаров приобрело новое звучание. Заинтересованность в углублении разде­ления труда, в том числе международного, многократно возросла. Диффе­ренциация материального производства, дробление самого технологического процесса изготовления товара на отдельные самостоятельные операции при­обрело перманентный, порой лавинообразный характер. Но столь же неук­лонно и лавинообразно возрастала потребность в обмене этими все более многообразными готовыми изделиями и полупродуктами. Развитие торгов­ли — обратная сторона неустанно углубляющегося разделения труда.

Осмысливая практику международного разделения труда, сложившегося ко второй половине XVIII в., А. Смит впервые теоретически обосновал принцип абсолютных преимуществ (или абсолютных издержек). «Основное правило каждого благоразумного главы семьи состоит в том, чтобы не пы­таться изготовить дома такие предметы, изготовление которых обойдется дороже, чем при покупке их на стороне... То, что представляется разумным в образе действия любой частной семьи, вряд ли может оказаться неразумным для всего королевства. Если какая-либо чужая страна может снабжать нас каким-нибудь товаром по более дешевой цене, чем мы в состоянии изгото­вить его, гораздо лучше покупать его у нее на некоторую часть продукта нашего собственного г рОмышленного труда, прилагаемого в той области, в которой мы обладаем некоторым преимуществом»¹.

Но на практике далеко не каждая страна обладает абсолютными преимуще­ствами перед своими торговыми партнерами. Из-за скудости природных ресур-