85. Индустриализация в Каз-не: задачи, особенности, итоги.

Фактически устранив оппозицию в Казахстане, Голощекин начал претворение в жизнь своей идеи «Малого Октября». В 1926—1927 гг. был осуществлен передел пахотных и пастбищ­ных угодий. Около 1360 тыс. десятин сенокосов и 1250 тыс. десятин пашни были отобраны у зажиточных хозяйств и переда­ны беднякам и середнякам. Однако ожидаемого эффекта эта мера не принесла. Не имеющие скота хозяйства не могли воспользоваться пере­данными им сенокосами и пастбищами и в большинстве случа­ев возвращали их прежним хозяевам. Декрет ЦИК и СНК Казахстана от 27 августа 1928 г. «О конфискации и выселении крупней­ших байских хозяйств и полуфеодалов». Кон­фискация проводилась во всех районах респуб­лики, исключая Адаевский округ, хлопко­водческие районы бывших Джетысуйской и Сыр-Дарьинской губерний.К онфискация имущества крупных баев-скотовладельцев с выселением их вместе с семьями за пре­делы районов проживания. Намечалось конфисковать имуще­ство и скот около 700 хозяйств. Согласно документам скот был отобран у 696 хозяйств, однако на деле эта цифра была гораздо выше. Так, только в Акмолинском округе вместо 46 по плану конфискации и выселению было подвергнуто более 200 хозяйств, в Петропавловском вместо 34 хозяйств — 102 и т. п. Всего в результате кампании около 145 тыс. голов скота были переданы беднякам. Следует заметить, что конфискации подвергались не только крупные скотовладельцы, но и середняки, замеченные в нелояльности к властям. Усиливался также налоговый пресс в отношении зажиточных хозяйств, вынужденных выплачивать большую часть сельхозналога. Так, в 1927-1928 гг. 4% хо­зяйств уплатили 33% всей суммы налогов. Кроме того, суще­ствовала система «самообложения», по которой сумма могла пре­вышать первоначальную в два-три раза. Следует отметить, что политика давления на зажиточных кре­стьян была характерна не только для Казахстана, но и для всего Советского Союза. Главной своей целью Советское правитель­ство считало ускоренную индустриализацию, средства для ко­торой должен был дать аграрный сектор экономики. Традици­онное хозяйство, опирающееся на частную собственность, на зем­лю и скот, не могло в короткие сроки дать необходимые сред­ства. Поэтому в конце 20-х гг. был взят курс на коллективиза­цию - создание системы коллективных хозяйств (колхозов) с полным отчуждением крестьян от средств производства и рас­пределения результатов этого производства. Казахстану была уготовлена особая роль. Богатые природные ресурсы предусматривали создание здесь крупной индустриаль­ной базы, однако рабочая сила должна была быть перемещена сюда извне, из центральных регионов России и Украины.

86. Коллективизация в Казахстане. Экономические и политические цели перевода кочевников на оседлость

1)Положительная и перспективная практика эпохи НЭП была пресечена волюнтаристским форсированием развития экономики и общественных отношений.

Применение этого метода в масштабе всей страны привело к тяжелым последствиям, характер которых в условиях Казахстана усугублялся сохранением патриархально-феодальных отношений и архаичным экстенсивным кочевым скотоводством, что привело в особо трагическим последствиям.

По планам ускоренных темпов Казахстан был отнесен ко второй очереди сплошной коллективизации, которая должна была завершиться весной 1932 г.. Этот план не учитывал того, что население кочевых и полукочевых районов ни экономически, ни психологически не были готовы к этому, что в итоге привело к ужасному голоду 1932-1933 гг.

О темпах ускоренной коллективизации в Казахстане свидетельствуют следующие данные: если в 1928 г. было коллективизировано всего до 2% хозяйств, то на 1 октября 1931 года уже 65%, к 1 января 1933 года 79,5 %.

На 1 июля 1937г. колхозы Казахстана уже объединяли 97,5 % крестьянских хозяйств.

Вместо 1220 тыс. мелких хозяйств в Казахстане было создано 7653 колхоза, 193 совхоза и 308 машинно-тракторных станций.

Анализ архивных данных со всей очевидностью показывает, что темпы коллективизации, установленные в Казахстане являлись явно ошибочными и далеко не реальными. Они не сочетались с конкретными экономическими и социально-политическими условиями края, и послужили основой перманентного кризиса сельского хозяйства, отголоски которого ощутимы и по сей день.

В Казахстане, где около 50% территории составляли кочевые и полукочевые районы, коллективизация проводилась одновременно с так называемым оседанием кочевников.

Оседание проводилось на базе 100% коллективизации. Оседающие хозяйства сплошным массивом зачислялись в колхозы. Например, в Абралинском районе сразу же было коллективизировано и осело 70% хозяйств, Беркаринском – 84%, а в Жанибекском – 95% хозяйств.

Однако для перехода к оседлости не было создано соответствующих условий: жилье, социальная инфраструктура, помещения для скота, кормовая база и др.

Помимо перегибов в темпах коллективизации и оседания широкое распространение имело перескакивание через низшие и переходные формы кооперации. Основной формой колхозного движения в Казахстане считалась животноводческая артель.

Коллективизация в Казахстане совершалась в обстановке борьбы с кулачеством и байством. В августе 1928 г. ВЦИК и СНК КАССР приняли печально известный Декрет «О конфискации байских хозяйств», через некоторое время в дополнение к нему Постановление «Об уголовной ответственности за противодействия конфискации и выселению крупнейшего и полуфеодального байства».

К крупным баям-полуфеодалам, хозяйства которых подлежали конфискации были отнесены в кочевых районах скотоводы, имевшие более 400 голов скота (в пересчете на крупный), в полукочевых – более 300, а в остальных более 150 голов.

Выселению с конфискацией имущества и скота подлежали также бывшие султаны, волостные управители и другие.

Для проведения конфискации было организовано 300 комиссий, в которых состояло около 5 тыс. активистов-бедняков.

2)Состоявшийся в ноябре 1929 года пленум ЦК ВКП(б) среди других проблем обсудил вопросы развития колхозного движения и принял "меры для улучшения руководства перестройкой сельского хозяйства". А пленум ЦК Компартии Казахстана, проходивший в декабре того же года, наметил пути выполнения решений пленума ЦК ВКП(б).

В постановлении пленума говорится, что необходимым условием проведения генеральной линии на коллективизацию является переход кочевников к оседлому образу жизни. В данном случае коммунисты Казахстана под руководством Филиппа Голощекина намного опередили Москву, где официальный указ, предписывающий постоянное расселение кочевых племен на территории РСФСР, был принят лишь 6 сентября 1930 года. ЦК Компартии Казахстана постановил, что из 566 000 кочевых и полукочевых хозяйств к январю 1930 года к оседлости должны были перейти 544 000. При этом указывалось, что население на оседлость необходимо переводить насильно. А после известных решений ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 года подобные нечеловеческие директивы получили и политическое, и юридическое обоснование.

Местные комитеты за небольшим исключением кинулись свято выполнять спущенные сверху директивы. Как отмечают многие исследователи, в проведении курса коллективизации в Казахстане, впрочем, как и во всей стране, воцарился полный хаос. Не хватало ломов, семян, скота, а ретивых "колхозников" не останавливало даже то, что сами земли были непригодны для земледелия – казахи уже, как правило, находились в пустынных и полупустынных районах. Люди беспорядочно забивали свой скот, так как государство занялось бесплатной конфискацией всей живности, которая в свою очередь направлялась на мясо рабочим строящихся новых промышленных гигантов.

В Казахстане, особенно в сельских районах, начался повальный голод. Люди вымирали целыми семьями, аулами. Нередкими стали случаи людоедства (см. В. Михайлов. "Хроника великого джута", Алма-Ата, 1989;

Р. Конквест. "Жатва скорби"). Письма и обращения в инстанции оставались, как правило, без ответа. Любая информация о голоде, поразившем республику, засекречивалась. Только в последние годы стало, например, известно о письме Турара Рыскулова Сталину, обращениях интеллигенции, "письме пяти", где описывались ужасы голода в Казахстане.

Массовое нарушение законности, насилие, произвол породили среди местного населения широкое недовольство. Партийные служащие, приезжавшие на места для проведения коллективизации, сталкивались с вооруженным сопротивлением, нередкими были случаи расправы с ними. Оживилось движение басмачества. О широкой волне недовольства говорит и тот факт, что с 1930 по 1938 годы в Казахстане произошло до 700 крестьянских волнений, а сузакские, абралинские, иргизские, мангистауские волнения приняли до того острый характер, что для их подавления были вызваны воинские части.

Любое недовольство или выступление крестьян тут же квалифицировалось как "бандитское или контрреволюционное". Против недовольных был брошен весь репрессивный аппарат – войска НКВД, милиция, суды. Вину за трудности, а затем и провал курса коллективизации в Казахстане компартия свалила на давно уже распавшуюся "Алаш Орду". Прокатилась новая волна репрессий, как против бывших членов "Алаш Орды", так и против самих руководителей движения. Были арестованы и загнаны в концлагеря Ахмет Байтурсынов, Магжан Жумабаев, Миржакып Дулатов. Многие из них впоследствии были расстреляны без суда и следствия. В ходе проведения политики раскулачивания в 30-е годы более 60 тысяч хозяйств были объявлены байскими, и их имущество подлежало конфискации, свыше 40 тысяч раскулачены.

Реализация антинаучных и античеловеческих постановлений ЦК ВКП(б), крайкома компартии Казахстана привела к резкому сокращению поголовья скота – от 40 млн до 4 млн и породила массовый голод казахского населения, гибель его значительной части, а также откочевку большого количества людей из республики. Эта миграция была обусловлена отчаянием, голодом, нищетой, полным разрушением общественных и экономических основ жизни. Толпы голодных заполонили улицы Алма-Аты, Ташкента, Бишкека...

Голод собрал в Казахстане обильную дань. Например, по данным центрального управления народно-хозяйственного учета Госплана СССР, население Казахстана за годы коллективизации сократилось с 5 млн 873 тысяч человек до 2 млн 493,5 тысячи. За этот период из республики эмигрировали 1,3 млн человек. Смертность и уровень миграционной подвижности была высокой практически среди всех национальных групп Казахстана – русских, украинцев, уйгуров, дунган, а показатели среди казахов все же на порядок были выше, потому что кочевники традиционно не имели навыков земледельческого труда. По подсчетам демографа Макаша Татимова, казахи во время коллективизации потеряли 2 млн 100 тысяч человек, что составило 42 процента казахского населения. Кроме того, миллионы людей выехали за пределы республики. Созданная по советскому образцу казахская государственность 1920 года нисколько не защитила своих граждан от катастрофы в мирное время.

Эмиграция казахов за рубеж и миграции внутри страны обходились им очень тяжело. Новые мигранты попадали в иной климат и незнакомую этническую среду. Круто для них изменился и рацион питания. По словам очевидцев, они плохо приспосабливались к растительной пище, ведь веками основную массу питания вчерашних кочевников составляли мясные продукты.

Казахские беженцы в отличие от прежних времен потянулись и в Россию. Если внимательно приглядеться к направлениям миграции казахов, то заметно, что они тянутся к близлежащим районам сопредельных республик и государств. Беженцы из западных областей Казахстана стали уходить в Иран, Афганистан, Туркменистан и Каракалпакию, южных и восточных областей – в Узбекистан, Кыргызстан и Китай, северных и центральных областей – в Куйбышевскую, Челябинскую, Курганскую, Тюменскую области и Алтайский край Российской Федерации, в Монголию. Пустели целые районы и аулы. Степь все больше становилась безлюдной.По этому поводу видный англо-американский историк Роберт Конквест замечает: "В Казахстане с предельной наглядностью проявилась пора-

зительная механистичность и поверхностность партийного мышления". А голод 30-х годов он оценивает как "колоссальную человеческую трагедию казахов". Действительно, ничем, кроме презрения к человеческой жизни, вопиющей неграмотности, игнорирования веками выработанных правил цивилизации кочевников, нельзя объяснить такую нечеловеческую политику деятелей, гордо называвших себя большевиками.