6.2. Языковые семьи

169

с древнейших времен диалекты разговорного английского языка всегда были менее однородны и менее четко отличались друг от друга, чем это пытаются представить традиционные описания истории английского языка, основанные на литературных письменных памятниках; во-вторых, даже если бы мы и располагали памятниками какого-либо разговорно­ го диалекта, будь то лондонский диалект или диалект деревни в самом отдаленном уголке страны, мы все равно бы не смогли однозначно опре­ делить, в какой именно момент данный диалект превратился из диалекта одного периода в диалект другого периода. В некоторые периоды времени языки изменяются быстрее, чем в другие периоды. С течением времени изменяются даже литературные языки. Разговорный язык, усвоенный в детстве и используемый в течение всей жизни в самых разных ситуаци­ ях, т. е. живой язык в полном смысле этого слова, изменяется более явно, чем литературные языки. Более того, ни один из живых языков не явля­ ется чем-то застывшим, постоянным (см. 1.6), и, как мы увидим далее, именно этим обстоятельством объясняется изменение языка во времени.

Далее я для начала изложу основные положения исторической лин­ гвистики так, как это мог бы сделать один из так называемых младограм­ матиков или их последователей (исключение составляют лишь некоторые детали, которые прояснились относительно недавно или имеют отноше­ ние именно к нынешнему состоянию науки). Младограмматики (нем.

Junggrammatiker) — это группа ученых, деятельность которых в кон­ це XIX в. была первоначально связана с Лейпцигским университетом. Именно они впервые сформулировали основные принципы и методы исторической лингвистики, которые затем легли в основу большинства исследований в этой области. Когда эти принципы впервые стали до­ стоянием лингвистической общественности, они выглядели достаточно спорными и подверглись жесткой критике, которая, как мы теперь знаем, была в значительной степени справедлива. Тем не менее, принципы мла­ дограмматиков господствовали в науке на протяжении почти целого века. Именно на них основывается наше привычное представление о том, как изменяется язык, и именно они отражены в традиционных описаниях языковых семей, приводимых в энциклопедиях и других справочных из­ даниях. В последующих разделах настоящей главы некоторые принципы, предложенные младограмматиками, будут критически проанализированы и переформулированы в свете современных знаний.

6.2. Языковые семьи

Когда мы говорим, что два или несколько языков принадлежат одной и той же языковой семье, или, что то же самое, что они родственны, это означает, что они являются разошедшимися вариантами, или потомками, общего языка-предка, или праязыка.

Обычно у нас нет прямых свидетельств праязыка, от которого произо­ шли члены данной языковой семьи или группы. Чрезвычайно нетипична в этом смысле ситуация с романскими языками: все они произошли

170 6. Изменение языка

от диалекта латинского языка, и хотя он явно отличался в области грам­ матики и лексики от тех образцов разговорной речи, которые до нас дошли, все же мы имеем более четкое представление о структуре пред­ полагаемого прароманского языка, чем о многих других праязыках.

В целом можно сказать, что праязык — это гипотетический кон­ структ, который обычно исторически не зафиксирован, но предполо­ жительно существовал и имел определенную структуру; именно из него и произошли два или несколько засвидетельствованных родственных языков. Например, в качестве предка германских языков (английского, немецкого, нидерландского, датского, исландского, норвежского, швед­ ского и др.) постулируется прагерманский язык, в качестве предка сла­ вянских языков (русского, польского, чешского, словацкого, сербскохо­ рватского, болгарского и др.) — праславянский язык. В каждом из этих случаев у нас имеются письменные памятники, относящиеся к более древним этапам истории развития данной языковой семьи. Для герман­ ских языков в нашем распоряжении, помимо некоторых отрывочных древних надписей, имеется перевод Библии на готский язык, датируе­ мый IV в. н.э. (на этом языке говорили вестготы, в это время жившие в низовьях Дуная), довольно объемные тексты на различных диалектах ан­ глосаксонского (или древнеанглийского) языка, относящиеся к периоду с VI по XI вв., тексты саг на древнеисландском (или древненорвежском) языке, относящиеся к XII в. н.э., тексты на древневерхненемецком языке, датируемые второй половиной VIII в. и так далее. Для славян­ ских языков самые ранние доступные нам письменные памятники — это тексты, написанные на славянском языке и датируемые IX в. н. э. Ни в одном из рассмотренных выше случаев мы не располагаем письмен­ ными памятниками, которые были бы столь же близки к постулируемому праязыку-предку, как дошедшие до нас латинские тексты близки тому разговорному диалекту латинского языка (часто называемому народной, или вульгарной латынью), который мы называем прароманским языком.

На основании имеющихся письменных памятников и при помощи тех методов, которые были детально разработаны в исторической лингви­ стике в XIX в., а в своей основной части сформулированы младограмма­ тиками, лингвисты с большой долей вероятности могут реконструировать основную часть звуковой системы и некоторые черты грамматического строя и прагерманского, и праславянского языка. Можно также рекон­ струировать промежуточные этапы в развитии засвидетельствованных языков данной языковой группы, начиная от праязыка. На рис. 3 схема­ тически изображаются этапы развития современных германских языков, а также готского языка, который достиг периода упадка в раннем Средне­ вековье и затем через несколько веков окончательно вымер (его заменил один из славянских диалектов).

Стоит обратить вниманием на то, что английский, который, как мы уже упоминали в предыдущем разделе, в эпоху наиболее ранних пись­ менных памятников уже имел диалектные различия, изображен здесь как язык, генетически более близкий к фризскому, чем к нидерландскому

	6.2.	Языковые семьи		171
			*Пра-Герм
•Пра-ЗГерм			*Пра-СГерм	*Пра-ВГерм
*Пра-АФ *Пра-Нид-Нем			*Пра-ЗСканд *Пра-ВСканд готский
английский фризский /	\	исландский норвежский
нидерландский немецкий			шведский	датский

Рис. 3. Германские языки. Реконструированные праязыки помечены звездочкой пе­ ред названием. Названия вымерших языков даны курсивом. Герм = германский, ЗГсрм = западногерманский, СГсрм = северогермапский, ВГсрм = восточногер­ манский, АФ = аигло-фризский, Нид-Нем = нидерландско-немецкий, ЗСкапд = западиоскандииавский, ВСканд = восточноскапдинавский.

или немецкому, но в то же время он генетически ближе к этим трем языкам, чем к скандинавским языкам. На фризском языке когда-то го­ ворило большее количество народа, чем сейчас. Хотя он и не является национальным языком, как остальные современные германские языки, указанные на рис. 3, все же он используется как язык общения в про­ винции Фрисландия в северной части Нидерландов. Правда, здесь он постоянно подвергается сильному влиянию литературного нидерланд­ ского языка, по крайней мере в области лексики. Не только английский, но и другие обозначенные на рис. 3 современные германские языки имеют диалектное членение, причем часто граница между диалектами не резкая, а постепенная. Как мы увидим далее, условное изображение генетических связей языков в виде родословного древа обычно слишком упрощает реально наблюдаемые факты. Можно даже сказать, что оно искажает действительность, так как не может отразить явления кон­ вергенции и диффузии языков, представляя родственные связи языков только как результат их обязательной и постоянной дивергенции.

Если мы будем продвигаться вглубь веков и расширим область на­ ших языковых данных, включив в них хеттские надписи в Малой Азии (расшифрованные в 1915 г.), крито-микенские греческие таблички (рас­ шифрованные в 1952 г.), а также ведийские гимны, написанные наиболее архаичной формой санскрита, — то есть памятники, относящиеся при­ близительно к середине второго тысячелетия до н.э., — мы можем частично реконструировать фонологическую систему и некоторые чер­ ты грамматики и лексики праиндоевропейского языка — гипотетического предка прагерманского, праславянского, пракельтского, праиталийского, праиндоиранского и других праязыков, т. е. в конечном счете всех индоевропейских языков, как древних, так и современных.

Мы можем также с некоторой степенью уверенности указать пред­ положительную локализацию праиндоевропейского языка во времени

172	6. Изменение языка

ипространстве — это равнины юга России, четвертое тысячелетие до н. э. Сопоставляя лингвистические данные с археологическими, мы можем также кое-что сказать о материальной культуре праиндоевропейских племен. Например, в большинстве засвидетельствованных древних индоевропейских языков имеются слова, которые восходят к индоевро­ пейским праформам со значениями 'лошадь', 'собака', 'корова', 'овца'

идр. То, что в реконструированной праиндоевропейской лексике содер­ жатся указанные слова, а также слова, относящиеся к прядению, ткацкому делу, пахоте и другим сельскохозяйственным и животноводческим заня­ тиям, достаточно ясно говорит о том, что носители праиндоевропейского языка вели достаточно оседлый образ жизни. Слова, обозначающие флору

ифауну, климатические явления и т.д. дают нам возможность с некото­ рой степенью точности определить географическую среду обитания, тогда как лексические группы, относящиеся к общественным и религиозным институтам, позволяют сделать выводы о более общих чертах культуры праиндоевропейцев. В частности, достаточно очевидно, что их обще­ ственный строй был довольно патриархальным, что они поклонялись богу солнца и другим обожествленным явлениям природы. Что касается данных археологии, то, согласно недавно высказанной гипотезе, они ука­ зывают на то, что праиндоевропейцы были носителями так называемой курганской культуры, относящейся к бронзовому веку, которая в четвер­

том тысячелетии до н. э. была распространена с западу от юга России, а в более позднюю эпоху — к востоку вплоть до Ирана. Хотя это пред­ положение и является наиболее правдоподобным из всех высказанных ранее, оно принимается далеко не всеми учеными. Многие выражают сомнение относительно того, что на основании современных данных можно утверждать что-либо определенное об области распространения и о культуре носителей праиндоевропейского языка.

Причина, по которой я упомянул об этом аспекте, заключается в том, что индоевропеистика занимает особое место в исторической лингвисти­ ке. Отчасти это связано с тем, что, как мы уже говорили, многие ин­ доевропейские языки имеют памятники письменности, возраст которых исчисляется сотнями, если не тысячами лет. И хотя материала совре­ менных языков в принципе достаточно, чтобы установить большинство генетических связей внутри индоевропейской семьи, все же без соответ­ ствующих древних текстов невозможно выявить некоторые детали этого родства, как невозможно было бы реконструировать праиндоевропейский язык с той степенью достоверности, с какой это реально сделано.

Утверждение о том, что можно установить родство многих, если не всех, индоевропейских языков даже и без письменных памятников более ранних эпох, означает, что мы уже руководствуемся идеей объ­ единения языков в языковые семьи и, более того, что мы располагаем надежной методикой сравнения языков и установления их родства. От­ сюда вытекает другая причина того, почему индоевропейская языковая семья занимает особое место в исторической лингвистике. Дело в том, что именно реконструкция праиндоевропейского языка и промежуточ-

6.2. Языковые семьи

173

ных праязыков для различных групп этой семьи (в первую очередь для германской группы) стала той основой, на которой, как мы теперь знаем, базируются доказательства и в конечном счете методология историчес­ кой лингвистики. Есть основания полагать, что не только историческая лингвистика, но и лингвистика вообще возникла как самостоятельная научная дисциплина в XDC в. в результате того, что можно с некоторой долей романтизма назвать поиском праиндоевропейского языка.

По традиции началом индоевропеистики как науки принято считать заявление, сделанное в 1786 г. сэром Уильямом Джоунзом (1746-1794) по поводу санскрита, древнего священного литературного языка Индии, и его родства с древнегреческим, латинским и другими языками:

«Независимо от того, насколько древен санскрит, он обладает уди­ вительной структурой. Он более совершенен, чем древнегреческий язык, более богат, чем латинский, и более изыскан, чем каждый из них. При этом он обнаруживает столь явное сходство с этими двумя языками как в глагольных корнях, так и в грамматических формах, что это вряд ли может быть случайностью. Это сходство настолько поразительно, что любой филолог, который займется исследованием этих языков, непре­ менно придет к выводу о том, что они произошли из общего источника, которого уже не существует. Аналогичные причины, хотя и не столь убедительные, заставляют нас признать, что из того же источника, что

исанскрит, произошли также готский и кельтские языки, хотя и сме­ шанные с совершенно различными наречиями. К этой же семье можно добавить и древнеперсидский язык».

Вэтой знаменитой цитате есть много такого, на что следует обратить внимание. Особо подчеркнем, что Джоунзу в конце XVIII в. казалось очевидным, что поразительное сходство классических языков Европы

исанскрита объясняется их принадлежностью одной языковой семье.

Вдругую же историческую эпоху, людям с другим образованием и менее свободными взглядами, это бы не показалось столь очевидным. Во вре­ мена Джоунза эволюционные идеи уже витали в воздухе, и с середины XVIII в. их успешно применяли к языку такие ученые, как Кондильяк

(1715—1780), Руссо (1714-1778) и Гердер (1744-1803), не говоря уже о Джеймсе Бёрнетте (1714-1799), с которым сэр Уильям Джоунз одно время состоял в переписке. К концу XVIII в., после эпохи Возрождения, вследствие географической экспансии европейцев, ученым стало извест­ но уже довольно много о разнообразии языков мира. И если предыдущие поколения ученых привыкли руководствоваться тезисом о том, что все языки должны быть сходны по структуре, теперь это уже не казалось таким очевидным. Сходство древнегреческого и латинского принималось на веру в течение многих веков. Но в контексте того, что было известно о разнообразии языков, факт удивительного сходства санскрита с древне­ греческим и латинским требовал объяснения. И объяснение, предложен­ ное сэром Уильямом Джоунзом, которое казалось таким естественным ему самому и его современникам, на самом деле было подготовлено всем ходом развития европейской мысли.

174	6. Изменение языка

Стоит также сказать несколько слов о важности нового течения — романтизма, который был особенно силен в Германии, и о его свя­ зи с национальным самосознанием. Гердер утверждал, между языком

инациональным характером существует неразрывная связь. Эта идея получила наибольшее распространение в Германии. Она способствовала укреплению мнения о том, что изучение более ранних этапов развития немецкого языка является неотъемлемой частью утверждения и опреде­ ления национальной принадлежности людей, говорящих на немецком языке.

Вэтой связи важно подчеркнуть разницу между языком и этносом. Термины «германский» и «индоевропейский» относятся в первую очередь

кязыковым семьям. Они неприменимы к тому, что антрополог может считать отдельным биологическим этносом. Не существует и никогда не существовало германского или индоевропейского этноса. Поскольку употребление этих терминов в исторической лингвистике предполагает существование в прошлом языкового сообщества, говорившего на пра­ германском или праиндоевропейском в определенный период времени

ив определенном месте, вполне разумно предположить, что члены ка­ ждого из этих языковых сообществ могли считать себя принадлежащими

кодной и той же культурной и этнической группе. Наличие общего языка является и, как полагают, всегда было важным показателем культурной

иэтнической принадлежности. Однако прямой связи между антропо­ логической группой, с одной стороны, и культурной или этнической группой, с другой, на самом деле не существует.

Мы акцентируем наше внимание на этом обстоятельстве по двум причинам. Первая причина состоит в том, что такие термины, как «гер­ манский» и «индоевропейский», или, по-другому, «нордический» и «арий­ ский», довольно часто получали расовую, а по сути, расистскую, интер­ претацию. Лингвисты и антропологи должны исправить неправильное понимание этих терминов, на котором базируется их расистская интер­ претация. Нет никаких оснований считать, что носители индоевропейских языков имеют расовые отличия. Еще меньше оснований у предположения относительно расового превосходства отдельных этносов, тезис, который использовали нацисты в 30-х гг. XX в. То же самое верно в отношении та­ ких терминов, как «кельтский», «славянский» или «английский», а также вообще всех терминов, которые обозначают языки и языковые семьи.

Вторая причина, объясняющая, почему не существует имманентной связи между этносом и языком — и это укрепляет позиции первой причины — заключается в том, что такое представление помогает нам лучше понять процесс образования языковых семей и через него — природу самого языка. Мы не знаем, существовал ли некогда один пра­ язык, из которого произошли все языки мира, аналогично тому, как германские языки произошли от прагерманского, а тот, в свою очередь, от праиндоевропейского. Мы даже пока не можем достаточно точно установить генетические связи индоевропейских языков с другими уже известными большими языковыми семьями. Вполне возможно, что все

6.2. Языковые семьи

175

естественные языки восходят к одному языку-предку, существовавшему

вдалеком прошлом — возможно, полмиллиона лет назад — и таким образом, являются членами (в техническом смысле этого слова) одной языковой семьи. С другой стороны, некоторые впечатляющие структур­ ные сходства, наблюдаемые в языках мира, которые на первый взгляд как будто бы подтверждают гипотезу моногенеза, на самом деле объясняются явлениями диффузии и конвергенции языков.

Передача языка от одного поколения другому является отчасти био­ логическим, отчасти культурным процессом. Будучи людьми, мы облада­ ем врожденным свойством обучаться человеческому языку, но мы не обла­ даем врожденным свойством обучаться конкретному языку. Из этого сле­ дует, что в соответствующих социальных и культурных условиях не только отдельные индивиды, но и целые сообщества могут научиться говорить на языке или диалекте, отличном от языка или диалекта своих родителей. Великие ученые XIX в., основатели исторической лингвистики, которым мы обязаны используемым здесь понятием языковой семьи, не придава­ ли этому факту той теоретической значимости, которую, как мы знаем теперь, он заслуживает. Довольно часто ученые предполагали, что распро­ странение языков на большие территории объясняется только великими переселениями народов. Такое предположение является по меньшей мере неправильным. Как мы увидим далее, диффузия и конвергенция куль­ тур — не менее важное объяснение языкового изменения, чем миграции народов и распространение языков. Традиционное же изображение род­ ственных связей языков в виде родословного древа позволяет отразить лишь постоянное расхождение языков от общего языка-предка.

Индоевропейская семья языков — одна из многих различных языко­ вых семей, установленных на данный момент. Многие ученые считают, что языки мира можно разделить примерно на тридцать больших язы­ ковых семей таким образом, что некоторые общеизвестные языковые семьи становятся их членами (однако большинство из наиболее прием­ лемых классификаций все же остаются предметом споров). Например,

вАфрике имеется более тысячи различных языков. Согласно недавним исследованиям, эти языки (кроме английского, французского, испанско­ го, африкаанс и других, появившихся в Африке в период европейской колонизации) делятся на четыре больших семьи, одна из которых, семитохамитская (или афразийская), охватывающая все местные языки, на кото­ рых говорят народы, живущие к северу от Сахары, включает традиционно признанную семитскую семью, самыми известными представителями ко­ торой являются арабский, древнееврейский и амхарский. Кроме того,

внастоящее время обычно считается, что языки банту (включающие суа­ хили, коса, зулу и др.) являются ответвлением нигеро-конголезской семьи. Аналогичная ситуация наблюдается и в отношении других языков мира. Процесс уточнения классификации языков идет по линии уменьшения большого числа языковых семей и объединения разных языковых се­ мей в меньшее число так называемых макросемей. Поскольку языковых данных для такого укрупнения часто бывает недостаточно, результаты