1.3. Языковое поведение и языковые системы

17

основания называть себя рационалистом, а не эмпириком. Мы вернемся к этому вопросу позже (см. 7.4).

Определение Хомского, как мы видели, резко контрастирует — как по стилю, так и по содержанию — с другими определениями языка. В нем не упоминается ни коммуникативная функция языка, ни симво­ лическая природа его исходных элементов или их последовательностей. Цель этого определения — сконцентрировать внимание на структур­ ных свойствах языка и указать на то, что эти свойства можно описать с математической точностью. Хомский акцентировал особую роль того, что он называет структурной зависимостью процессов, обеспечивающих построение предложений в естественных языках, и создал общую грам­ матическую теорию, базирующуюся на эксплицитном определении этого свойства (см. 4.6). Это и составляет, пожалуй, его главный вклад в науку о языке.

Пять определений «языка», рассмотренные выше, позволяют соста­ вить предварительное представление о тех его свойствах, которые лингви­ сты считают наиболее характерными. Большинство лингвистов отмечают, что языки представляют собой системы символов, специально предназна­ ченных для осуществления коммуникации. Мы посмотрим на языки под этим углом зрения в разделе «Язык с точки зрения семиотики»: семиотика представляет собой науку или научное направление, занимающиеся изу­ чением символического и коммуникативного поведения. В разделе, по­ священном семиотике, мы обсудим вопрос о том, существует ли свойство (или множество свойств), которое отличает естественные языки от дру­ гих семиотических систем. Некоторые из таких свойств были упомянуты в данном разделе: произвольный характер символов, гибкость и способ­ ность изменяться, независимость от стимула, а также структурная зависи­ мость. В дальнейшем к этому списку будут добавлены и другие свойства. В разделе 1.4 мы обсудим вопрос об отношениях между языком и речью.

1.3.Языковое поведение и языковые системы

Прежде всего необходимо провести некоторые важные различия в значениях английского термина 'language9 'язык'. Я уже указал на то, что этот термин можно отнести и к языку в общем смысле (в этом случае при переводе на французский будет использован французкий термин

langage), и к конкретному языку (ср. французское langue). Неоднозначно также английское прилагательное linguistic, даже в том случае, когда оно связано с существительным language 'язык' (ср. linguistic 'относящийся

к языку, языковой'), не говоря уже о том, что оно может быть связано

ссуществительным linguistics 'лингвистика (наука о языке)' — linguistic 'лингвистический'. Например выражение linguistic competence 'языковая компетенция', которое мы часто находим в работах Хомского и его последователей, в повседневном английском естественно интерпретиро­

вать ^к^эдасте^

с какой человек может усваивать или

18

1. Язык

использовать как конкретный язык, так и язык вообще. Та же неод­ нозначность существительного language имеет место и в случаях, когда оно выступает в функции прилагательного в составе сложных слов, ср. language-competence 'знание языка', language-acquisition 'усвоение языка' Очень часто эта неоднозначность не ведет к нежелательным последстви­ ям или может быть разрешена исходя из контекста. В тех же случаях, когда это необходимо, я буду проводить четкое различие между двумя возможными значениями этих терминов.

Использование языка предполагает выбор определенного типа пове­ дения, что в равной мере относится и к языку в общем смысле, и к любому конкретному языку. Этот тип поведения доступен наблюдению (по край­ ней мере в некоторых ситуациях) и опознается как языковое поведение не только самими участниками коммуникации (т.е. говорящим и слуша­ ющим, если ограничиться устной формой языка), но также и теми, кто наблюдает этот процесс со стороны и не вовлечен в него непосредственно. Более того, хотя сама суть языкового поведения состоит в достижении взаимопонимания, сторонние наблюдатели могут распознать этот тип поведения, даже если они не владеют тем конкретным языком, на кото­ ром происходит общение и не понимают конкретных высказываний, т. е. продукта наблюдаемого поведения.

Соответственно, мы можем рассматривать язык с поведенческой (при этом не обязательно бихевиористской) точки зрения. Вместе с тем возможны по крайней мере еще два взгляда на язык. Один из них связан с введенным Хомским противопоставлением «языковая компетенция» vs.

«использование языка» (competence vs. performance), другая — с противо­ поставлением несколько иного рода, а именно, с введенным в начале

XX в. Фердинандом де Соссюром противопоставлением «язык v$. речь»

(langue vs. parole).

Когда мы говорим, что человек владеет английским языком, мы обычно подразумеваем одно из двух: (а) что он часто или время от вре­ мени реализует определенный тип поведения; или (б) что он обладает способностью реализовать этот тип поведения (независимо от того, поль­ зуется ли он реально этой способностью или нет). Обозначив первую ситуацию термином использование языка, а вторую — термином языковая компетенция, мы можем сказать, что использование языка предполагает наличие языковой компетенции, тогда как наличие языковой компе­ тенции не предполагает использования языка. Понимаемое таким обра­ зом различие между языковой компетенцией и использованием языка представляется относительно непротиворечивым. Это же можно сказать и о другом тезисе Хомского: как бы широко мы не понимали термин «языковая компетенция», следует признать, что языковое поведение кон­ кретного человека в конкретной ситуации определяется еще целым рядом факторов, выходящих за рамки этого понятия. В детальном определении понятия «языковая компетенция» у Хомского можно обнаружить множе­ ство противоречий, однако сейчас мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе (см. 7.4). Здесь отметим лишь, что, по мнению Хомского,

1.4. Язык и речь

19

занимаясь описанием конкретного языка, лингвисты фактически описы­ вают не использование языка (т.е. языковое поведение), а именно язы­ ковую компетенцию, на которой базируется возможность использования языка. Языковая компетенция человека — это его знание конкретного языка. А поскольку лингвистика связана с обнаружением и теоретическим осмыслением основ языковой компетенции, ее, как полагает Хомский, следует считать одним из направлений когнитивной психологии.

Различие между «языком» и «речью», которое проводит Соссюр, фак­ тически включает в себя ряд логически независимых различий. Отметим, как наиболее важные, во-первых, различие потенциального и актуаль­ ного, и во-вторых, различие социального и индивидуального (см. 7.2). Соссюр называет «языком» (langue) конкретный язык, которым пользу­ ются члены определенного языкового сообщества (т. е. все те, о ком можно сказать, что они говорят на одном языке). Французский термин langue, который, как мы видели, является просто одним из слов, означающих 'язык', обычно не переводят на английский, когда он употребляется тех­ нически, в соссюрианском смысле. Вместо него мы будем пользоваться термином «языковая система» и будем противопоставлять его, по крайней мере на первых порах, термину «языковое поведение», приблизительно так же, как Соссюр противопоставлял термины langue 'язык* и parole 'речь'. Конкретный «язык» (или языковая система), таким образом, рас­ сматривается как социальное явление, или институт, который сам по себе является чисто умозрительным объектом, но актуализуется как речь (осо­ бый тип языкового поведения членов языкового коллектива). Заметим, кстати, что языковую компетенцию (в смысле Хомского) следует отожде­ ствлять не с языковой системой как таковой, а со знанием этой системы, присущим типичному носителю языка. Соссюр же делает главный акцент на социальном (или институциональном) характере языковых систем. По­ этому он полагает, что лингвистика ближе к социологии или социальной психологии, чем к когнитивной психологии. Эту точку зрения разделяют многие лингвисты. Многие, однако, считают, что языковые системы мож­ но и должно изучать независимо как от их психологических, так и от их социальных аналогов. Мы вернемся к этому вопросу в главе 2. Здесь же от­ метим лишь, что когда мы говорим, что лингвист изучает язык, мы имеем в виду, что его интересует прежде всего, как устроены языковые системы.

1.4. Язык и речь

Одно из базовых положений современной лингвистики состоит в том, что устный язык первичен по отношению к письменному. Это не озна­ чает, однако, что язык следует отождествлять с речью. Различие следует проводить между языковыми сигналами и средствами, с помощью ко­ торых эти сигналы выражаются. Так, можно читать вслух написанное, и наоборот, записать произнесенное. Грамотные носители языка в прин­ ципе могут сказать, был ли правильно осуществлен переход от одного средства передачи языковых сигналов к другому или нет. Поскольку язык,

20

1. Язык

вэтом смысле, не зависит от средств, с помощью которых передаются языковые сигналы, мы можем говорить о том, что он обладает способно­ стью менять средства выражения. Это — одно из наиболее важных свойств языка, к сожалению, до сих пор ему уделялось недостаточное внимание

вобщей дискуссии о природе языка. Это свойство, как мы увидим ниже, зависит от других свойств языка и вместе с ними обеспечивает гибкость языковых систем и их способность к адаптации.

Вкаком смысле тогда можно говорить о первичности устного языка по отношению к письменному? И почему многие лингвисты относят

копределяющим свойствам естественных языков то, что они представля­ ют собой системы голосовых сигналов?

Во-первых, лингвисты считают своим долгом изменить сложивши­ еся отношения между традиционными теоретическими грамматиками и традиционным подходом к преподаванию языка. До последнего вре­ мени авторы грамматик уделяли основное внимание языку литературы и практически не учитывали повседневную разговорную речь. Они ориен­ тировались, как правило, только на литературную норму, и игнорировали разговорные формы, иногда отличающиеся от литературных, считая их неграмматичными, небрежными и даже нелогичными. В XIX в. был достигнут существенный прогресс в изучении исторического развития языков. Исследователи пришли к более четкому осознанию того, что языковые изменения в письменных текстах, относящихся к разным пе­ риодам, — такие изменения, которые за несколько веков преобразовали, например, латынь во французский, итальянский или испанский, — мож­ но объяснить исходя из изменений, имевших место в соответствующих устных языках. На основе анализа дошедших до нас древних письмен­ ных текстов вообще довольно трудно установить тот факт, что языковые изменения происходят в определенной последовательности и носят обяза­ тельный характер, в силу свойственного многим культурам консерватизма письменной традиции: на протяжении долгих периодов в юридических

ирелигиозных документах, а также в литературных произведениях сохра­ няется архаичный стиль письма. Все великие литературные языки мира были созданы в конечном счете на основе устных языков тех или иных групп людей. Вообще, то обстоятельство, что язык одного региона или со­ циальной группы лег в основу литературного языка, а диалекты других ре­ гионов или социальных групп стали вследствие этого рассматриваться как низшие, нестандартные его формы, с исторической точки зрения является чистой случайностью. Традиционный взгляд на нормализованный пись­ менный язык как на лучший образец языка укоренился настолько, что лингвисту трудно убедить непрофессионала в том, что диалекты в прин­ ципе не в меньшей степени упорядочены и регулярны, чем литературный язык, что в них существуют свои четкие представления о правильности высказываний, последовательно реализующиеся в речи их носителей. Первая (и очень непростая) задача, стоящая перед студентом-лингви­ стом, — обрести способность рассматривать устный язык как таковой

1.4. Язык и речь

21

иотказаться от представления, что произношение слова и предложения полностью определяется, или должно определяться, его написанием.

Стремление сформировать у исследователей непредвзятое отноше­ ние к речи и устному языку само по себе еще не является аргументом

впользу того, чтобы считать основной именно эту форму существования языка, а не письменный язык. Как вообще следует понимать здесь тер­ мин «основной»? Историческая первичность речи по отношению к письму

впринципе не вызывает сомнений. Любое человеческое сообщество, су­ ществующее в наши дни или существовавшее в прошлом, обладает спо­ собностью говорить. Многие из известных нам сегодня языков в самых разных районах мира представлены как в устной, так и в письменной фор­ ме. Однако до последнего времени подавляющее большинство народов письменности не имело. Историческая первичность вообще далеко не са­ мый важный аргумент в пользу того, чтобы признать устную форму языка основной. Рассмотрим некоторые другие возможные осмысления термина «основной»: структурный, функциональный и (спорный) биологический.

Под структурной первичностью устного языка здесь понимается сле­ дующее. Если отвлечься в данный момент от возможных стилистических различий между устным и письменным языком и считать, что каждое приемлемое произнесенное предложение можно преобразовать в прием­ лемое письменное предложение, и наоборот, в принципе ни про одно из них нельзя сказать, что оно порождено из другого (мы исключаем здесь, конечно, исторические соображения, о которых шла речь выше). Струк­ туру написанных предложений определяют видимые и опознаваемые различия контуров, структуру произнесенного — опознаваемые различия звуков. В теоретически идеальном случае произнесенные и написанные предложения будут изоморфны (т. е. будут иметь одну и ту же внутрен­ нюю структуру). Конкретнее, если предложение записано в алфавитном письме, определенные буквы будут соответствовать определенным зву­ кам, а определенные комбинации букв, те, которыми обозначаются слова

ипредложения, — однозначно соответствовать определенным комбина­ циям звуков. Не всякие комбинации букв, как и не всякие комбинации звуков будут считаться приемлемыми. Однако между буквами и звуками

вэтом отношении есть важное различие. Возможность той или иной комбинации звуков в конкретном языке частично зависит от свойств самих звуков как особого средства передачи языковых сигналов (неко­ торые сочетания звуков либо вообще непроизносимы, либо их трудно произнести), а также от более специфических ограничений, которые ха­ рактерны только для этого конкретного языка. Возможность комбинации букв абсолютно не зависит от их начертаний. В языках, использующих алфавитное письмо, однако, она в большей или меньшей степени может быть предсказана на основании соответствия между буквами и звуками

ина основании допустимости тех или иных комбинаций звуков в речи.

Вэтом смысле можно говорить о структурной первичности устного языка по отношению к письменному, хотя, по крайней мере в идеале, эти две формы языка могут быть изоморфны на уровне таких единиц как слово

22

1. Язык

или предложение. Следует заметить, что предшествующие рассуждения, безусловно, нельзя отнести к языкам, в которых определенные начертания ассоциируются не со звуками, а со словами, например, к классическому китайскому, использующему особую традиционную графику, или к древ­ неегипетскому, использовавшему иероглифы. Именно в силу того, что в случае китайского устный язык не обладает структурной первичностью по отношению к письменному, один и тот же письменный язык мож­ но поставить в соответствие нескольким различным устным диалектам китайского, носители которых часто даже не понимают друг друга.

Понятие функциональной первичности гораздо проще, чем предыду­ щие. Даже сегодня в наиболее индустриально развитых и бюрократизованных обществах с самым высоким уровнем грамотности населения устный язык имеет значительно более широкий спектр функций, чем * письменный, который используется только в тех случаях, когда речевая

коммуникация либо невозможна, либо ненадежна, либо неэффективна. А изобретение телефона и магнитофона сделали возможным использо­ вание устного языка в тех ситуациях, в которых до этого можно было использовать только письменный язык. Письменный язык изначально был изобретен для осуществления надежной коммуникации на рас­ стоянии, а также для сохранения важных юридических, религиозных

икоммерческих документов. Именно тот факт, что письменные тексты, более надежные и долговечные, чем устные, на протяжении веков ис­ пользовались в столь важных целях, обусловил большую официальность

иавторитет письменного языка во многих культурах.

Перейдем теперь к наиболее дискуссионному вопросу — вопросу о биологической первичности. Многое свидетельствует в пользу того, что в человеке изначально заложена способность не только усваивать язык, но также, как часть этого процесса, производить и распознавать звуки речи. Как часто отмечают при этом, все органы, которые лингвисты обыч­ но называют речевыми органами (легкие, голосовые связки, зубы, язык и т.д.), имеют и другую, с биологической точки зрения более важную функцию, чем порождение речевых сигналов. Это безусловно так: легкие обеспечивают дыхание, зубы — пережевывание пищи и так далее. Вместе с тем известно также, что дети (если, конечно, они не имеют какого-то врожденного психического или физического дефекта) начинают произ­ носить звуки, напоминающие звуки речи, в возрасте нескольких месяцев. При этом они производят гораздо более широкий набор звуков, чем тот, который могут слышать в речи взрослых. Таким образом, детский лепет нельзя объяснить как простую имитацию звуков речи, которую ребенок слышит от окружающих. Более того, в настоящее время имеются экспе­ риментальные данные о том, что уже в первые недели жизни ребенок способен отличать звуки речи от других звуков и склонен обращать на них особое внимание. У ближайших родственников человека среди высших приматов такой способности не наблюдается, хотя они и имеют очень схожий физиологический аппарат. Возможно именно по этой причине все попытки обучить шимпанзе устному языку потерпели неудачу. При этом

1.4. Язык и речь

23

шимпанзе довольно успешно осваивают системы коммуникации, исполь­ зующие жесты и видимые сигналы. (Известно, что в естественной среде шимпанзе общаются с помощью жестов и голосовых сигналов, причем си­ стема жестов у них является гораздо более развитой, чем система голосо­ вых сигналов, см. 1.7.) И наконец, как известно, у взрослого человека два полушария мозга функционально асимметричны, при этом одно из них контролирует преимущественно выполнение определенных операций. У большинства людей — это левое полушарие. Именно левое полушарие в значительной степени обеспечивает языковую деятельность, в том числе порождение и восприятие звуков речи, но не других типов звуков (см. 8.3).

Такого рода данные, если и не имеют решающего значения, без сомнения, весьма показательны. Согласно одной из приемлемых ги­ потез, язык человека сформировался на определенном этапе эволюции из коммуникативной системы, основанной на жестах, а не на звуках, и су­ ществует много причин, почему это оказалось возможным. Независимо от того, верна эта гипотеза или нет, факты, описанные в предыдущем па­ раграфе, позволяют говорить о том, что на современной стадии эволюции именно звук, а точнее, определенный инвентарь слышимых звуков, про­ изводимых с помощью речевых органов человека, является естественным, или биологически первичным, средством передачи языковых сигналов. Коль скоро это так, следует признать правомерным как использование термина «речевые органы», так и постулат о существовании глубокой внутренней связи между языком и речью.

Биологическая первичность речи, однако, не предполагает ее логи­ ческой первичности. Как отмечалось выше, языку в большой степени свойственна способность менять средства выражения. В нормальном слу­ чае дети усваивают устный язык спонтанно (т. е. в силу биологической предрасположенности и без специального обучения), тогда как овладение навыками чтения и письма требует специальной подготовки и базируется на знании устного языка. Однако как для детей, так и для взрослых освоение чтения и письма не представляет особой сложности. Вполне возможно также, хотя и крайне необычно, выучить письменный язык, не владея соответствующим устным. Человек может освоить и коммуника­ тивные системы, основанные на жестах, которые не связаны ни с устным, ни с письменным языком, такие, например, как системы, используемые глухонемыми. Если бы мы обнаружили общество с письменной или основанной, на жестах системой коммуникации, которая обладала бы всеми другими характерными для языка свойствами, но не использовала звуковых средств выражения, мы безусловно назвали бы такую систему языком. Поэтому, вероятно, не следует придавать слишком большого значения биологической первичности речи.

Кроме того, когда речь идет об описании конкретных языков, лин­ гвисту следует скорее исходить из того, что устный и соответствующий письменный язык лишь в какой-то степени изоморфны. Полный изомор­ физм, как я говорил, лишь теоретически мыслимая, идеальная ситуация. Ни одна из известных систем письма не способна точно передать всех