202	7. Некоторые современные школы и течения

точки зрения, это отчасти нормальная реакция на практику описания туземных языков Нового света в терминах категорий традиционных за­ падных грамматик. Но релятивизм также отстаивается его сторонниками

врамках структурализма, в более сложном контексте споров по пово­ ду таких традиционных философских категорий, как отношение языка

имышления, а также роли языка в усвоении и представлении зна­ ний (см. 10.2). Как мы увидим далее, Хомский и его последователи, формулируя принципы генеративизма, отказались и от философского,

иот методологического релятивизма (см. 7.4). Здесь необходимо подчерк­ нуть, что хотя Хомский и его последователи отрицали историческую связь между структурализмом и релятивизмом, Якобсон и другие члены Праж­ ской лингвистической школы (см. 7.3) никогда не признавали крайних форм релятивизма. Такая ситуация наблюдается не только в лингвисти­ ке, но и в других дисциплинах, например, в социальной антропологии, на которую в XX в. значительное влияние оказал структурализм.

Мы не имеем возможности вдаваться в детали отношений меж­ ду структурной лингвистикой и структурализмом в других направлениях исследований. Следует, однако, признать, что структурализм в значитель­ ной степени является междисциплинарным направлением. В частности, соссюрианский структурализм стал мощной движущей силой для разви­ тия особого французского подхода к семиотике (или семиологии) и ее применения, с одной стороны, к анализу произведений художественной литературы, а с другой, к анализу общества и культуры. К структурализму

вобщем смысле подходят слова, произнесенные в 1945 г. философом Эрнстом Кассирером: «Структурализм — это не изолированное явление. Оно является скорее отражением общего развития научной мысли, ко­ торое в последние десятилетия становится все более и более заметным во всех областях науки». Структурализм в общем смысле придает боль­ ше значения отношениям между сущностями, чем самим сущностям.

Сэтой точки зрения, существует естественное сходство между струк­ турализмом и математикой, поэтому один из наиболее частых пунктов критики в отношении структурализма состоит в том, что структурализм преувеличивает значение регулярности, красоты и всеобщности системы отношений в тех данных, которые он описывает.

7.3. Функционализм

Термины «функционализм» и «структурализм» часто используются в антропологии и социологии для обозначения направлений, различаю­ щихся методами анализа. Однако в лингвистике функционализм обычно означает одно из направлений внутри структурализма. Это направление характеризуется убежденностью в том, что фонетическая, грамматическая и семантическая структура языка определяется тем, какие функции дан­ ный язык выполняет в обществе, использующем его. Наиболее известные представители функционализма в таком понимании — это члены Праж­ ской школы, которая возникла в рамках Пражского лингвистического

7.3. Функционализм

203

кружка, основанного в 1926 г. и оказавшего большое влияние на евро­ пейскую лингвистику перед Второй мировой войной. Далеко не все члены Пражского лингвистического кружка жили и работали в Праге, и не все были чехами. Двое из наиболее влиятельных членов этого кружка — Роман Якобсон и Николай Трубецкой — были эмигрантами из России, причем первый преподавал в Брно, а второй — в Вене. Начиная с 1928 г., когда манифест Пражской школы (как его можно назвать) был предста­ влен на Первом международном конгрессе лингвистов в Гааге, ученые из многих европейских стран стали в большей или меньшей степени при­ соединяться к этому направлению. Пражская школа всегда признавала заслуги соссюрианского структурализма по многим проблемам, особенно в области разграничения противопоставления синхронической и диахро­ нической лингвистики и однородности языковой системы.

Но первой областью, в которой Пражская школа заявила о себе, была фонология. На самом деле, заслуга введения понятия функцио­ нально значимой оппозиции, которое уже было использовано выше для разграничения фонетики и фонологии, принадлежит Трубецкому. Ему же принадлежит и понятие различительных признаков, которое, будучи мо­ дифицировано Якобсоном, а позднее и Халле (работавшим в сотрудни­ честве с Хомским), было взято на вооружение генеративной фоноло­ гией (см. 3.5). Но различительная функция фонетических признаков — это только одна из лингвистически значимых функций, которые были введены Трубецким и его последователями. Другие функции, о которых необходимо сказать — это, с одной стороны, демаркативные функции, и, с другой стороны, экспрессивные функции.

Многие из обсуждавшихся выше супрасегментных признаков — ударение, тон, долгота и т. д. (см. 3.5) — имеют в конкретном языке скорее демаркативную, чем различительную функцию. Они являются тем, что Трубецкой называл пограничными сигналами (нем. Gren&ignale). Пограничные сигналы не используются для различения двух слов на оси замещения членов оппозиции (по Соссюру — на парадигмати­ ческой оси). Их назначение — усилить фонологическое единство слов

испособствовать отождествлению их как синтагматических единиц при помощи маркирования границ между словами в потоке речи. Напри­ мер, во многих языках, в частности, в английском, в одной словоформе существует не более одного основного ударения. Поскольку позиция ударения в английских словоформах предсказуема лишь отчасти, связь ударения с одним, а не с другим слогом не указывает на границы слов

стой степенью точности, как это имеет место в языках с так назы­ ваемым фиксированным ударением (таких, как польский, чешский или финский). Тем не менее, словесное ударение в английском языке не име­ ет существенной демаркативной функции. То же самое можно сказать

ио встречаемости конкретных последовательностей фонем. Например, в английском языке /h/ редко встречается в позициях кроме начала морфемы (исключение составляют собственные имена), а /о/ никогда не встречается без последующего согласного, за исключением позиции

204	7. Некоторые современные школы и течения

конца слова. Таким образом, встречаемость каждой из этих фонем может служить для обозначения границы морфемы. Демаркативные функции могут иметь не только просодические признаки, и именно этот факт часто недооценивается фонологами. То, что далеко не все последовательности фонем образуют возможные словоформы, является важным для опреде­ ления тех форм, которые встречаются в высказываниях на данном языке.

Экспрессивная функция фонологического признака означает указа­ ние на чувства или отношение говорящего. Например, во французском языке словесное ударение не является различительным, не играет оно также и демаркативной роли, в отличие от многих других языков. Тем не менее, во французском языке наблюдается особое эмфатическое про­ изнесение начала слова, которое обладает признанной экспрессивной функцией. По-видимому, можно даже утверждать, что каждый язык предоставляет в распоряжение носителей языка богатый арсенал фо­ нологических средств для выражения чувств. Если не сводить понятие лингвистического значения к тому, что делает высказывание истинным или ложным, экспрессивную функцию языка можно считать столь же важной, как и его описательную функцию (см. 5.1).

Фонология была не единственной областью, где члены Пражской школы демонстрировали возможности функционализма и особенно свою готовность учесть все экспрессивные и коммуникативные функции язы­ ка. С самого начала пражцы противопоставляли себя не только историзму и позитивизму концепции языка младограмматиков, но и интеллектуа­ лизму традиционной западной философии до XIX в., согласно которой язык — это воплощение или выражение мысли (при этом «мысль» понимается как суждение). Интеллектуализм, как мы увидим далее, является составной частью того сложного и разнородного направления современной лингвистики, которое мы называем общим термином «генеративизм» (см. 7.4). Между функционализмом и интеллектуализмом нет логического противоречия. В конечном итоге, мы можем как интел­ лектуалисты — считать, что единственной и первоочередной функцией языка является выражение суждения, и одновременно как функцио­ налисты — отстаивать положение о том, что структура языка опре­ деляется его целенаправленной адаптацией к выполнению этой един­ ственной и первоочередной функции. На практике, однако, не только представители Пражской школы, но и другие лингвисты, относящие себя к функционалистам, всегда старались подчеркивать многофункци­ ональность языка и важность его экспрессивной, социальной и конативной функций, в отличие или в дополнение к его описательной функции.

Одним из постоянных интересов представителей Пражской школы в области грамматической структуры языков была функциональная пер­ спектива предложения (если использовать термин, который подчеркивает функциональную мотивацию исследований по данной теме). Выше было показано, что предложения

7.3. Функционализм

205

(1)This morning he got up late 'Сегодня утром он встал поздно'

(2)Не got up late this morning Ό Η встал поздно сегодня утром'

могут рассматриваться либо как варианты одного и того же предложения, либо как разные предложения (см. 4.2). Какой бы подход мы не выбрали, очевидны две вещи: во-первых, что (1) и (2) эквивалентны с точки зре­ ния истинности и поэтому, при узком понимания термина «значение», могут рассматриваться как выражающие одинаковое значение (см. 5.1); во-вторых, что контексты, в которых может быть употреблено предло­ жение (1), регулярным образом отличаются от контекстов, в которых может быть употреблено предложение (2). Поскольку порядок слов от­ носится к области синтаксиса, можно утверждать, что по крайней мере в некоторых языках синтаксическая структура высказываний (или пред­ ложений — при таком понимании термина «предложение», когда (1) и (2) будут считаться разными предложениями) обусловлена коммуни­ кативным контекстом высказывания, и в особенности тем, что именно считается само собой разумеющимся, или данным в качестве фоновой информации, а что, наоборот, представлено на этом фоне как новое для адресата и тем самым по-настоящему информативным. Соображения та­ кого рода учитываются при определении того, что лингвисты Пражской школы назвали функциональной перспективой предложения. Существу­ ющая разница в терминологии и интерпретации значительно затрудняет сравнение разных функционалистских трактовок коммуникативных кон­ текстов высказываний в рамках единого теоретического подхода. Однако для всех этих трактовок характерна убежденность в том, что структура высказывания обусловлена его предназначением и тем коммуникативным контекстом, в котором оно употреблено.

В общем можно сказать, что функционализм в лингвистике стре­ мится подчеркнуть, что язык является инструментом. Таким образом, существует естественное сходство между функциональным подходом, социолингвистическим подходом и подходом тех философов, которые относят языковое поведение к более всеобъемлющему понятию соци­ ального взаимодействия. По этому и другим признакам функционализм противопоставляется генеративизму (см. 7.4).

Но верно ли, как это утверждают функционалисты, что структура естественных языков обусловлена несколькими взаимосвязанными се­ миотическими функциями, которые они выполняют — экспрессивной, социальной и описательной? Если бы это было так, их структура не бы­ ла бы в этом отношении произвольной, ведь коль скоро различные языки выполняют одни и те же семиотические функции, можно было бы ожи­ дать, что по своей структуре они будут похожи, если не идентичны. Быть может, иногда лингвисты преувеличивают произвольность грамматичес­ ких процессов и не могут надлежащим образом учесть функциональные факторы при описании конкретных явлений. Возможно также, что в ко­ нечном итоге функциональные объяснения будут обнаружены для многих