Часть 3. Интерпретация волшебных сказок

3.1. Объединение сказок о Бабе-яге

Схема общей сказки выглядит так:

1. Мачеха велит отцу отвести детей в лес либо посылает дочку к сестре, которая и есть Баба-яга, откуда следует родство мачехи и Бабы-яги.

Этот мотив находит продолжение в сказке «Про свекровь, которая невесток губила». Свекровь, пока ее сын ездил за море с отцом-купцом, загубила двух невесток, а третья советуется с тетушкой, и та подсказывает сценарий, как уйти от ведьмы.

Характерно, что тут Баба-яга уже заменяется ведьмой, так как данное испытание против взрослой женщины несправедливо. В том, что первые невестки погублены Бабой-ягой или ведьмой, вина самих нерадивых невесток.

2. Отец вынужден отвести детей в лес. Мальчик кидает камушки и возвращается с сестрой. Но во второй раз не может вернуться, так как кидал крошки, а их птицы склевали. Характерно, что в обоих случаях он ждет ночи, когда крошки или камушки станет видно.

3. Баба-яга по-разному относится к дитя и парню. Дитя она испытывает, а парию помогает, но действия Бабы-яги аналогичны в обоих случаях: «напои, накорми, в баньку своди, спать уложи, а потом спрашивай», – говорит парень (по-видимому, это имеет и сексуальный смысл, то есть парень намекает на то, что он способен, следовательно прошел инициацию. Парень, таким образом, может находиться в царстве леса у Бабы-яги, в то время как дитя инициации не прошло и находится на запретной для него территории. Для дитя же Баба-яга дает испытание. Она пытается его сварить. Все это наводит на мысль о тесной связи инициации и свадьбы с лесом, деревом.

3.1. Кормит молодца, после чего рассказывает секрет Кощея. Кормит мальчика, чтобы стал жирнее. Дети находят домик с крышей из сладостей и их объедают (карельская сказка). Роль мальчика и девочки разная, мальчик должен кушать и жирнеть, а девочка готовить. Баба-яга (или ее дочь) пытается на лопате изжарить девочку. Девочка прикидывается, что не умеет сидеть, и саму Бабу-ягу кидает в печь. В этом случае погони нет.

В другой версии девочка сажает дочь яги на лопату или обманом убивает и варит или зажаривает дочку Бабы-яги. Здесь погоня. В этом случае погоня мотивирована тем, что девочка сварила дочь яги, однако погоня есть обязательный атрибут ухода дитя от Бабы-яги. Эта погоня напоминает бег под действием страха.

2. Баню топит. Девочка дарит работнице платочек, дабы та не задушила ее в бане. Смерть невесток имеет тот же компонент.

3. Дает девочке работу ткать или прясть. Девочка ткет, а потом вместо нее начинает ткать мышка, которая отвлекает Бабу-ягу. Это характерно для сюжета «Гуси-лебеди». Тканье осуществляет создание самой девочкой собственной судьбы, и так же семья создается девушкой и ткется самой для себя. Тканье есть проверка на способность самостоятельного создания своей жизни. Мышь означает связь с потусторонними силами, так как играет большую роль в подземном царстве. Мышь – своеобразный проводник посюсторонних интересов в потустороннем мире. Мышь помогает собаке и кошке вернуть герою волшебное кольцо, часто мышь помогает герою перебирать зерна... Так что логично включение в этот пакет сказок некоторых сказок о мышке.

Мышь как олицетворение названных функций выступает положительным, помогающим тотемом в потустороннем мире. Мышь-помощ­ница означает помощника для дитя.

3.4. Кладет спать. Заморышек не спит, так как боится, что Баба-яга братьев съест. Баба-яга спрашивает, спят ли дети. Он же не спит, на вопрос почему просит мясом покормить, принести воды в решете. Тут прочерчивается некая граница сна и детского мира. Для дитя есть временная граница, когда ему рассказывают сказку до определенного места и спрашивают, спит ли оно, дитя должно уснуть, и тогда наступает потусторонняя для дитя жизнь в самом доме. Жизнь недоступная, скрытая от дитя.

Сюда же относится сказка про «мальчика с пальчика», который в своих приключениях выступает помощником дитя, аналогично мышке. Заморышек потусторонен, как и Баба-яга. Это как бы ипостась мальчика с пальчика в отношении его со своими братьями.

Реже дети меняются местом на кроватях с детьми Бабы-яги, и ночью Баба-яга убивает не гостевых детей, а своих. Это более характерно для сюжета «Обещанное дитя», где мальчику помогает дочь великана, которая потом бежит с ним.

Аналогичны же функции вещей, которые отвечают за детей, пока дети бегут прочь. Вещами-помощниками, обманывающими Бабу-ягу, являются куклы, в которые капается капля крови... Магический обман Бабы-яги сопровождается магией защитников.

4. Дети, чаще девочка, дают слугам подарки, и те не препятствуют побегу. Более того, дают детям гребешок, превращающийся в лес, полотенце, превращающееся в реку. Этот мотив также есть в испытании невестки ведьмой-свекровью.

5. Баба-яга гонится на метле. Дети кидают волшебные предметы и уходят. Или Баба-яга посылает помощников, тогда помогают предметы, которые обслуживают дети в пути («Гуси-лебеди»).

Волшебные предметы – другой ряд волшебных помощников в сказке. Это не помощники, а предметы, но по типу своего волшебства они относятся к помощникам, так как выполняют ограниченную функцию. Интересен момент утраты. Девочка может ткать, может сама изготовить то самое полотенце, которое превратится в озеро. Нет ли тут символического избавления от старых предметов, которые отправляются на тот свет вместе с прежним владельцем?

Отдать предметы, принадлежавшие умершему, то есть отдать прошлому то, что принадлежит прошлому возрасту, означает прощание с прошлым. Бросание предметов как спасение от Бабы-яги есть прощание с миром прошлой жизни.

Итак, дети заблудились, попали к Бабе-яге, которая пробует с ними воспроизвести набор бытовых действий: еду, питье, кровать, баню, то есть то, что мать делает с дитя в доме, но другим способом, так, чтобы ребенок погиб, или как это делалось бы с умершим. Сам ребенок должен избежать смерти (или сохранить себя как новое существо, в это испытание входит не только обычное выживание, но и отказ от прошлых своих предметов). Это соответствует взрослению. Затем дети должны вернуться, бежать от Бабы-яги. Сказки о Бабе-яге по сути ткут границу обитания дитя во дворе, в доме: в пространстве и времени.

Особое место занимает мужской прототип Бабы-яги. Если Баба-яга затрагивает мальчика и девочку, то ее прототип – медведь – затрагивает прежде всего девочку. Таким образом, можно объединить сказки о Бабе-яге и сказки о медведе.

Сходство этих сказок между собой подчас в сюжетах и испытаниях, различие же в том, что медведь испытывает девочку-неудачни­цу: она или заблудилась, или ошиблась.

Медведь подчас переходит в жениха. Атрибутом такого сближения является наличие трех сестер. В самом деле, превращенный жених приходит к старику и просит его дочь в жены, старик обращается к сестрам, и только младшая соглашается выполнить его просьбу, идет к жениху в зверином обличии.

Особенно интересны сказки, где просматривается аналогия между медведем, чертом и «синей бородой». Сюжет «Синяя борода» строится на том, что жених запрещает девушке смотреть на то, что находится за одной из дверей.

В сказке о черте (французский вариант) сюжет начинается с того, что черт просит у матери сестер на услужение за приличный заработок, сам черт одет солидным господином. Черт дает девушкам цветок, который те должны носить в волосах. Заглянув за запретную дверь, девушки-служанки не замечают, что цветок обуглился, а младшая (предусмотрительная) сначала вынула цветок. Затем девушка просит черта отнести к матушке куль с тряпьем, а в куле сначала отправляет сестер, а потом и сама, как Машенька на спине медведя, отправляется домой.

Таким образом, выявляется сходство бегства Машеньки от медведя с сюжетом «Синяя борода». Однако сюжет «Наказанная невеста» («Синяя борода») шире этого эпизода, так как тут затрагивается более широкий аспект отношения и испытания невесты. В этом испытании невеста не всегда права, так как подчас «лезет» не в свои дела.

Не все варианты встречи девочки с медведем сходны со встречей с Бабой-ягой. Есть варианты, которые ведут к сказке о сыне женщины и медведя, – «Медвежье ушко» (здесь медведь ловит девочку и какое-то время растит ее в доме или же ловит женщину); к варианту волшебного мужа, когда медведь гнался, девочка умирает от страха, а он от отчаяния превращается в камень; часто к сказке о женихе-звере.

Полный переход к мужскому аналогу прослеживается в финно-угорских сказках. Там муж-медведь, когда жена сжигает его шкуру, уносится к Бабе-яге, и жена его находит у Бабы-яги. Затем следует бегство от Бабы-яги по стандартному варианту или по варианту, смешанному с сюжетом «Забытая невеста», где медведь оказывается сыном яги и сначала помогает жене выполнить поручения яги по аналогии с обещанным дитем.

В этом варианте очевидно, что серия сказок о медведе соприкасается с мужским прототипом сказок об испытании невесты в том мире, в мире Бабы-яги. Русская сказка «Про свекровь, которая губила невесток» – отголосок этого комплекса сказок, практически не встречающихся у народов, живущих южнее.

Сказки о медведе переворачивают испытание по полу и месту. По полу переворачивание идет таким образом: жена ищет и находит медведя и попадает в ситуацию, как мальчик, обещанный колдуну, которому помогает дочь колдуна. Медведь-жених помогает жене выполнить поручения яги, оказывается сыном яги, как дочь колдуна, помогает выполнить поручение отца.

Переворачивание по месту выражается в том, что невеста испытывается на способности в доме нашего мира (например «лягушка»), а жена медведя испытывается в мире Бабы-яги, что сближает это испытание с русскими сказками о дитя у Бабы-яги.

Отметим половое превращение по сравнению с памирскими сказками: Баба-яга там мужского рода и испытывает в основном девушку. А вот медведица – женского рода, и в плен к ней попадает мужчина-охотник. «Медвежье ушко» в памирском варианте – сын мужчины и медведицы, а не медведя и женщины, как в русском и у большинства других народов. Отметим архаичность черт памирских сказок. Отметим также связь Бабы-яги мужского рода с медведицей.

Отдельный тип Бабы-яги можно увидеть в сказке «Колобок», где аналогом дитя является потустороннее – дитя – колобок, а аналогом Бабы-яги – потусторонняя Баба-яга – лиса. Трудно сказать, является ли эта сказка поздней вариацией типа басни, но даже если эта сказка – пересказ волшебного сюжета с перестановкой персонажей на зверей, то она несет в себе четкий тотемный аспект. А Баба-яга получает образ особого превращения – в лису.

Баба-яга в сказках имеет животное продолжение (см. в перевод­чике мотивов в сюжеты. «Животный» пакет сказок о Бабе-яге: 511, 513 (424), 516, 517, 520в, 111).

Итак, Баба-яга в сказках имеет мощный контекст животных образов, которые поступают как Баба-яга. Прежде всего, это относится к волку. Печь Бабы-яги – живот волка. Дитя, проходящее испытание, выступает в виде козленка, который может быть подменен поросенком.

Сказки о животных сохраняют структуру архаики. Они выступают своеобразной басней о волшебных персонажах. А так как архаическая структура скрывается за ликом животных, то они сохраняются.

Сказки о животных показывают оборачиваемые варианты Бабы-яги. Коза становится ее положительной версией.

Баба-яга – хозяйка девичьей инициации, хозяйка границы детства. Девочка у нее превращается в падчерицу и проходит испытания на девушку. К мальчику Баба-яга относится, по видимости, агрессивно, стремится сжечь в печке. Однако сжигание в печке означает исправление судьбы. Мальчику нельзя идти женским путем. Инициация мальчика связана с волком.

Инициация девочки связана с испытанием бытом и едой. Мальчик инициируется в сказке «Коза и семеро козлят». Тут Баба-яга эквивалентна козе. Она потусторонняя мать мальчиков на инициации. Она спасает их из желудка волка. Именно в печке спасается седьмой козленок от волка. Огонь в печке Бабы-яги – это костер.

Баба-яга следит, чтобы дети расстались с играми детства, по-ви­димому, карает, когда взрослые играют в детские игры. Она входит в детскую игру как предел и страх наказания за плохое, за ошибку. Баба-яга гонится за беглецами, заставляя отказаться взрослого от детских предметов, от игрушек.

К другим возрастам Баба-яга относится иначе. Парню она помогает, например, против Кощея.

Она связана с медведем в качестве чудесного жениха. Причем в одних сказках она добрая сестра медведя и дарит невесте, потерявшей жениха, предметы, которые помогают медведя вернуть. Часто баб три.

Мужские эквиваленты Бабы-яги – медведь и Серый волк. Также помогают царевичу. В «Колобке» лиса – эквивалент Бабы-яги.

С мужиком, помимо медведя-жениха, у Бабы-яги отношения дарения. В «Небесных помощниках» и «Драконе» муж после второй попытки выкрасть у дракона похищенную жену обращается к Бабе-яге. Пасет ее кобылиц, которые рождают чудесного коня, такого как у дракона, который уносит мужика с женой от дракона. То есть Баба-яга дарит мужику коня-помощника. Отметим, что чаще всего дары Бабы-яги мотивированы службой, которую несет у нее герой.

Со стариками Баба-яга в отношении дарения, она может подарить им дитя в случае бездетности. Старик иногда похищает дитя из избушки Бабы-яги.

Баба-яга беспомощна против потустороннего, чудесного дитя.

Итак, Баба-яга карает детей, испытывает парней, помогает мужику, одаривает стариков. Сама же она, по-видимому, всегда выступает в стабильном возрасте потустороннего старика.

Положительные эквиваленты Бабы-яги – фея и госпожа Метелица, коза. В этих сказках происходит оборачивание Бабы-яги. В этом плане Баба-яга выступает антагонистом мачехи, заменителем матери для девушки-падчерицы.