Организация и структура религиозного даосизма

Теократическое государство даосских патриархов из рода Чжан, генезис религиозной структуры и идеологии которого протекал под влиянием различных факторов, в том числе буд­дизма п, возможно, нндо-иранСКОЙ мысли, маздакизма ll.il, 66 1)7; 6.41, ч. II, I56J, было организационной основой, на базе которой в дальнейшем оформилась вся даосская цер­ковь в Китае. От этого государства отпочковывались или под его идейным влиянием формировались новые даосские секты, чья деятельность в стране то усиливалась, то затихала в за­висимости от многих причин социального, экономического и политического плана [1031]. Важнейшие секты религиозного даосизма (всего их насчитывается 86 [772, 145]), как и по­стоянно функционировавшее государство даосского патриар­ха, были залогом сохранения и постоянного воспроизводства религиозного даосизма в его наиболее «чистом», «теоретиче­ском» плане, хотя и с неизбежными модификациями, связан­ными со своеобразием каждой из сект. Именно в среде этих даосских общин и сект воспитывались наиболее ревностные последователи и проповедники даосизма, именно здесь нахо­дились основные хранители догматов и принципов этого уче­ния, главные блюстители его традиций. Секты и общины были также источником, откуда черпались кадры проповедников и монахов.

Принадлежавшие к руководящей верхушке этих общин и сект даосские проповедники и священники во главе с еписко­пами и даосским папой находились на верхних ступенях цер­ковной иерархии. Они пользовались огромным уважением по­следователей даосской религии, а некоторым из них — и преж­де всего патриархам, продолжавшим носить наследственный титул тянь-ши,— приписывалась чудодейственная сила и даже власть над демонами и духами. Правда, реальная власть выс­ших церковных деятелей вне руководимых ими общин и сект

была, как правило, очень невелика. За многие века сущест­вования даосской религии и даосской церкви стройной цент­рализованной структуры, которая могла бы обеспечить эф­фективность верховного руководства, так и не возникло. Однако структурная рыхлость и организационная слабость религиозного даосизма вне его общин и сект сыграли и свою положительную роль в истории этого учения в Китае. В част­ности, они способствовали проникновению даосов и даосизма во все поры китайского общества и превращению этого уче­ния в незаменимую интегральную часть идеологической струк­туры страны.

Стоявшая вне общин и сект армия даосских жрецов под­разделялась па две основные части. К первой из них, к выс­шей, относились даосские монахи, идейная элита даосизма. Институт монахов не был органически присущ даосизму. Возник он сравнительно поздно, примерно в эпоху Тан (VII—X вв.), и явно под влиянием буддизма [788, 209]. Прав­да, некоторые авторы отмечают, что уже в древнекитайском институте отшельников можно проследить некоторые черты, оказавшие влияние на позднейшее формирование монашества в даосизме [378, 36; 634, ч. II, 156—157]. Но основную роль в (чо возникновении все же сыграл буддизм [959, 154 и сл.].

Монахи жили при больших монастырях (иногда

бывших духовным центром гой пли иной из даосских сект, но организационно считавшихся самостоятельными), имели хо- рошее образование, постоянно изучали и переписывали сочи- нения даосов, создавая большие биб./ екп и коллекции.

В отличие от остальных даосов они соблюдали строгий цели­бат, нередко были вегетарианцами, отличались от окружаю­щих мирян своеобразной одеждой и прической [338, т. I, 246—247]. Словом, это была наиболее квалифицированная и образованная часть даосского духовенства, своеобразные про­фессора даосизма. Под их руководством при монастырях про­ходили курс обучения молодые даосские проповедники, маги, врачеватели, гадатели, составлявшие вторую, низшую часть жрецов даосизма, становившиеся его практиками. Все они, пройдя курс обучения, включавший в себя некоторое общее и специальное образование, знание основных даосских кано­нов и догматов, гадательных книг и мантических обрядов, магии и медицины, навсегда покидали стены монастыря и разъезжались по стране. Получив нечто вроде диплома (в позднесредневековом Китае официальные бумаги на право заниматься той или иной деятельностью выдавали специаль­ные чиновники, назначенные правительством и осуществляв­шие государственный контроль над религиозными акциями монастырей), подавляющее большинство этих «выпускников» избирали себе поле деятельности (гадания, предсказания, ма­гия, врачевание и т. п.) и приступали к текущей работе. Как

правило, все они, кроме той их части, которая шла в монахи, жили почти так же, как и окружавшие их миряне, от которых они не отличались ни одеждой, ни внешним видом, ни при­вычками. Они женились, обзаводились семьями, сохраняли свои старые семейные связи и традиции и во всех обычаях и образе жизни по сути ничем не отличались от других китайцев.

Более того, впитывая в себя с детства все основные черты санкционированных конфуцианством обычаев и норм поведе­нии, даосские жрецы сами следовали традициям конфуциан­ства. И это вовсе не создавало никаких противоречий или трудностей в их жизни. Ведь отличие даосов от конфуциан­цев заключалось совсем не в том, что они не принимали этого учения. Да и в задачу даосских жрецов отнюдь не входило вести проповеди с целью отвратить какую-либо часть населе­ния от «ложного» учения. В этом отношении даосы не похо­дили на их коллег-священников из других церковных орга­низаций, в первую очередь христианских. Сила, жизненность даосизма проявляли себя в средневековом Китае не в про­цессе ожесточенной борьбы с другими идеологиями и рели­гиями (хотя эта борьба имела место и играла свою роль), а прежде всего в том, что он сумел утвердить себя в своей, весьма специфической сфере. Во-первых, даосские жрецы об­ладали определенным кругом знаний, в пределах которых они были фактическими монополистами. Этих знаний из сфе­ры магии, медицины, гаданий не было у образованных, пре­зиравших мистику, но не умевших ничем заменить ее или обойтись без нее конфуцианцев. Во-вторых, даосские жрецы прочно взяли в свои руки отправление тех примитивных об­рядов и культов, от которых высокомерные конфуцианцы в свое время отвернулись.

Пели первый из двух факторов — сумма специфических знаний — в основном был связан с деятельностью гадателей, магов, врачевателей, то второй из них — примитивные куль­ты, обряды и суеверия — имел отношение главным образом к даосам-монахам, покидавшим стены монастырей. Эти мо­нахи низшего ранга были единственными из многочисленной армии даосов, непосредственно обслуживавших потребности населения, которые и по своему облику и по образу жизни довольно значительно отличались от окружавшего их населе­ния. Конечно, они, в отличие от монахов из монастырей, не были монахами в полном смысле слова. Они нередко могли иметь семью, выступать в качестве гадателей, магов, враче­вателей и т. п. Однако основные их функции в средневеко­вом, особенно в позднесредневековом, Китае заключались в ином. Как известно, в Китае, особенно с начала II тысяче­летия н. э., возникло великое множество различных мелких местных храмов и кумирен, посвященных многочисленным божествам, духам, бессмертным и обожествленным героям.

Подавляющее большинство этих персонажей принадлежало именно к даосскому пантеону, так что храмы и кумирни об­служивались в основном даосскими монахами, в функции ко­торых входило заботиться о процветании храма, о соверше­нии в строго определенные дни торжеств, молебнов и жертво­приношений в честь опекаемого им божества, духа или героя. Параллельно с этим в остальное время года монахи могли обслуживать и прочие религиозные потребности населения, т. е. выступать в качестве геомантов или гадателей, магов или врачевателей, шаманов или заклинателей.