Кумараджива

Последним великим деятелем раннего буддизма, о кото­ром следует сказать особо, был Кумараджива. Выходец из Восточного Туркестана, он прибыл в Китай уже на склоне лет, в 402 г. С его именем связано возрождение Чанани как круп­нейшего центра китайского буддизма. Кумараджива проявил себя великолепным знатоком и умелым переводчиком буд­дийских сутр. Он организовал вокруг себя группы учеников и последователей, наиболее известным среди которых был Сэн-чжао [374—414], автор ряда философских сочинений [672]. Примерно за 12 лет, прожитых им в Чанани (он умер ок. 413 г. — точная дата его смерти неизвестна) [738], Кума­раджива сумел перевести на китайский огромное количество буддийских текстов (300—400 томов). Это был подлинный творческий подвиг, значение которого увеличивается тем, что Кумараджива сделал, вслед за Дао-анем, еще шаг вперед по пути освобождения буддийских текстов от даосских и иных терминов, передававших смысл лишь по аналогии с соответствующими китайскими добуддийскими терминами и понятиями. Начиная с Кумарадживы уже почти все основ­ные буддийские термины и понятия получили в китайском языке собственные эквиваленты. Многие исследователи очень высоко ставят роль Кумарадживы и с его именем связывают новые успехи буддизма Махаяны в Китае.

Кумараджива был хорошим стилистом, литератором. Его работы — как переводы,так и оригинальные труды — оказали очень большое влияние на развитие китайской литературы. Значение и авторитет Кумарадживы среди буддистов Китая были огромны. К нему с письмами, просьбами, с выражением глубокого уважения обращались многие знатоки, включая самого Хуэй-юаня. Его знаниям, умению переводить тексты и термины внимали многие сотни и тысячи его ближайших учеников и последователей [273, 81—83; 286, 56—63; 947, т. 1, 278—340].

Школа Кумарадживы существовала и после его смерти, а наиболее выдающиеся из его учеников успешно продолжали его дело. Заслугой школы Кумарадживы, как и предшествую­щей ей школы Дао-аня, было максимально точное, полное и систематизированное изложетти^ на китайском языке основ­ных достижений индо-буддийской мысли. Усилиями этих двух патриархов раннёТчгктггайскогб^-буддизма была, по сути дела, успешно и окончательно решена задача упрочения буддизма как самостоятельной религии на китайской почве. Вместе с

тем Кумараджива внес свой большой вклад в процесс китаи­зации буддизма, приспособления его к условиям существова­ния в Китае.

всего

Еще в конце прошлого века видный специалист по исто­рии религий в Китае де Гроот к своему удивлению обнару­жил, что в китайских источниках содержится немало упоми­наний об участии буддийских монахов в военных действиях. Как это согласовать со столь известной и всегда так свято соблюдаемой всеми буддистами первой заповедью буддизма «не-убий», «не тронь ничего живого»? Подвергнув анализу известные ему данные, де Гроот установил, что в основе это­го необычного несоответствия лежит переведенная и по свое­му истолкованная Кумарадживой довольно известная сутра «Фаньган цзин» («Сети Брамы»), содержавшая описание 10 основных и 48 дополнительных заповедей буддиста. Разу­меется, в этой сутре была заповедь «не убий». Однако рядом с ней была и другая, призывавшая к сохранению и спасению

Кумараджива и его ученики

дали такое толкование, которое предусматривало возмож­ность в вооруженной борьбе отстаивать не только буддийские храмы, но и подвергаемых опасности людей. К такому же толкованию примыкала и еще одна статья сутры, призывав­шая буддистов чтить власть, повиноваться старшим и даже жертвовать собой но имя долга |449|.

Другими словами, сутра в толковании Кумарадживы во многом уже отошла от канонов традиционного буддизма. Призыв жертвовать собой во имя спасения других и даже во имя чувства долга перед другими очень понятен и объясним с позиций китайских конфуцианских традиций, но не с пози­ций первоначального учения Будды. Все это лишний раз по­казывает, как патриархи китайского буддизма с течением времени все более уверенно шли по пути дальнейшего усиле­ния тех сторон буддизма Махаяны, которые делали его при­емлемым, даже желанным для многих китайцев.

Усилиями Дао-аня, Хуэй-юаня, Кумарадживы и многих других виднейших проповедников китайского буддизма это учение, несмотря на спорадические попытки противодейство­вать его успехам со стороны отдельных антибуддистов, как, например, философа V в. Фань Чжэня [117; 205], к VI в. до­билось всеобщего признания и широкого распространения в Китае.