Упадок китайского буддизма

! Начиная с Сун китайский буддизм уже фактически не выд­винул ни одного великого деятеля, с именем которого были бы связаны новые идеи.

С этого времени буддизм в Китае стал постепенно при­ходить в упадок ^,6.

Период упадка был весьма длительным и своеобразным, со взлетами и падениями. Начавшись на рубеже I—II тыся­челетий, он продолжался свыше тысячи лет, вплоть до наших дней. Что же вызвало столь длительный кризис буддизма в Китае?

Едва ли было бы справедливым видеть его единственную причину только в суровом разгроме 845 г. Дело в том, что живучесть и приспособляемость этого учения поразительны, и даже после такого удара он вполне мог оправиться и занять прежние позиции. В некоторых отношениях это и было до- стигнуто. В частности, в эпоху Юань (XIII—XIV вв.) многие власть имущие, как, например, знаменитый советник Чингис- хана Елюй Чу-цай, не только покровительствовали буддизму, но и сами были буддистами не меньше, чем конфуцианцами [665]. В 1221 г. в стране вновь насчитывалось свыше 40 тыс. монастырей и храмов, около 400 тыс. монахов и свыше 61 тыс. монахинь [273, 401], а в публичных дебатах с даосами в 1258 г. буддисты даже вышли победителями, в результате чего Хубилай приказал сжечь позорящие буддистов даосские книги [249, 129—130]. Буддизму и его тибетско-монгольской модификации, ламаизму, охотно покровительствовали не толь- ко монгольские, но и первые маньчжурские императоры Ки- тая. Существует даже точка зрении, будто основатель мань- чжурской династии Пурхацп носп| шалея уже знакомыми

с буддизмом его соплеменниками как одно из перерождений бодисатвы Маньчжушри и что именно вследствие этого его племя, до того именовавшееся жучжэнь (чжурчжэни), полу­чило название, под которым оно вошло в историю (маньчжу­ры) [273, 450]. И все-таки это уже было учение не растущее и процветающее, а лишь доживающее свои дни. Несмотря на отдельные взлеты и счастливые годы, оно в целом так уже и не смогло занять в Китае прежних позиций. И в этом была своя закономерность, это было обусловлено рядом весьма

* Во-первых, в централизованной империи средневекового Китая начиная с Тан резко усилились позиции конфуцианцев. Конфуцианство стало-прочной основой государственной и со­циальной структуры Китая, официальной идеологией страны. И хотя конфуцианство отличалось идеологической терпи-

¹⁶ Начинал с Суп неприязненное отношение к буддийским монахам ощущалось все заметнее. Их нередко считали тунеядцами [120, 114], обви­няли в ограблении крестьян, различных пороках, склонности к роскоши и удовольствиям и т. н. [174]. Разумеется, здесь сыграли свою роль антибуд­дийские филиппики Хань Юя и официальные преследования властей. Од­нако нет сомнений и в том, что в целом буддизм, как религия, и монахи, как определенный социальный слой, уже пережили пору своего расцвета.

23 Заказ № 1051

353

мостью, оно не могло не видеть во влиятельном, богатом и интеллектуально развитом буддизме реальную угрозу для своего безраздельного господства в жизни китайского госу-. дарства и общества. Резкие нападки танских и сунских кон­фуцианцев и неоконфуцианцев на буддизм были отражением этого и явились одной из причин, подорвавших позиции буддизма.

ГВо-вторых, удары по буддизму нередко сопровождались усилением внимания к даосизму, воспринимавшемуся в про­тивовес иностранному~"г5уддизму, как свое, китайское уче­ние. Танский У-цзун который учинил в 845 г. разгром буддиз­ма, одновременно возводил в стране сотни новых даосских мо­настырей, храмов, алтарей. Даосов в противовес буддистам поддерживали и другие императоры, а зачастую и обществен­ное мнение. Показательно, что в дни победных для буддизма дебатов с даосами при дворе Хубилая даосы обвинялись, в частности, в том, что они незаконно захватили свыше 500 буддийских храмов и разрушили статуи Будды и Гуань-инь [273, 423]. Само появление подобного рода акций, вкупе с широким хождением в стране даосских книг, позорящих буд­дизм, свидетельствует о том, что общественное мнение Китая было более на стороне даосов, чем буддистов^

Наконец, третьей причиной начавшегося на рубеже I—II тысячелетий упадка китайского буддизма было то, что как раз с этого времени стал иссякать тот живительный источник, ко­торый на протяжении почти тысячи лет питал своими соками китайский буддизм. Вспомним, что десятки виднейших китай­ских патриархов буддизма были выходцами из Индии и сосед­них с ней стран. За буддийской мудростью ездили китайские буддисты-пилигримы И-цзин [266; 722], Сюань-цзан [1037], Фа-сянь [555], которые по возвращении в Китай открывали новые страницы китайского буддизма. Упадок буддизма в са­мой Индии и вскоре последовавшая затем ее исламизация прекратили приток буддийских идей с древней родины этого учения. Заметно более прохладным стало и отношение самих китайцев к Индии и к прибывавшим оттуда монахам [514, 135—136]. К этому следует добавить, что Западный край (Восточный Туркестан), через который Китай по Великому шелковому пути был связан с Западом, с эпохи Сун был на долгие века отрезан от Китая.

Все эти причины, равно как и другие факторы, в своей со­вокупности обусловили начавшийся с IX—X вв. упадок китай­ского буддизма. Конкретно этот упадок выразился прежде всего в ослаблении интеллектуальной мощи учения. Одна за другой стали хиреть и отмирать, уходить в небытие влиятель­ные и многочисленные прежде различные буддийские школы, секты, направления. Уже с эпохи Сун в стране сохранили свои силы и продолжали более или менее нормально существовать

лишь две важнейшие и очень отличные друг от друга секты — «Цзинту» и «Чань». Первая была знаменем широких масс угнетенного и невежественного крестьянства с его наивными мечтами о счастье и равенстве. Эта секта со временем все бо­лее определенно трансформировалась в амидизм, т. е. в секту поклонников будды Амитабы, сторонников не столько мышле­ния, рассуждения, сколько слепой веры. Неудивительно, что на базе этого примитивного течения расцвели тайные общест­ва наподобие «Байляньцзяо» с их мистикой, наивной верой в пришествие Майтрейи и т. п.

Второй сектой, продолжавшей существовать и развиваться н Китае, пыла секта «Чань», которая с течением времени утра- чина.i.i CI J н i арсКИЙ дух и превращалась в достаточно

респемаосльпос п ортодоксальное учение [496, 46]. Различ­ные ответвления этой секты приобретали новых сторонников и последователей. Представители творческого труда видели в учении этой секты возможности для своего самовыражения, для удовлетворения своих духовных запросов. Некоторые дея­тели секты стали играть и видную политическую роль. Так, монах этой секты Хай-юнь стал приближенным первых мон­гольских императоров и был назначен ими на пост руководи-i с.тя (архиепископа) буддийских монахов в Китае. Этого же поста был затем удостоен один из его учеников [273, 414—■ •115].

В эпоху Мин (XIV—XVII вв.) одним из наиболее харак­терных течений в китайском буддизме была попытка соеди­нить воедино обе эти секты. Эта попытка была связана с име­нем и деятельностью монаха Чжу-хуна (р. 1535), предложив­шего во время медитации не ограничиваться концентрацией внимания на одном лишь имени Амитабы (как то было приня­то в вмидизме), но и стремиться постичь абстрактную истину, которая н ecu, Будда. Он считал, что такое поведение близко к принципам медитации «Чань». И действительно, здесь, так сказать па высшем уровне, па уровне медитации, некоторые психологические моменты обеих школ оказались сходными, так что ряд буддистов стал в своей религиозной практике со­вмещать амидизм с «Чань» [273, 443—447].

И все-таки, несмотря на все эти попытки вдохнуть в него жизнь, творчески обновить его [1030], учение и церковь в це­лом постепенно приходили в упадок. Если не говорить о не­большой группке монахов из среды образованной элиты об­щества, которые как раз и пытались спасти свою религию от вырождения, переводили тексты и сочиняли компиляции на различные буддийские темы, в том числе и о самом Будде [781], то основная масса членов сангхи была малограмотной. Ее знаний хватало лишь для удовлетворения текущих рели­гиозных потребностей масс, связанных с запросами культа и с погребальными обрядами. И в этой своей функции буддизм

23»

за:;

все больше и больше терял свое оригинальное лицо,-становясь лишь элементом сложившейся в стране системы религиозного синкретизма. Вырождение сангхи в целом в конце Мин и в Цин (XVII—XX вв.) привело к тому, что судьбы буддизма, как философского учения, как комплекса идей, связанных с деятельностью и доктринами его эзотерических сект, посте­пенно перешли в руки буддистов-мирян, философов и ученых, которые на протяжении ряда веков безуспешно боролись за возрождение интеллектуальной мощи и влияния буддизма.

Последней и наиболее заметной в этой связи фигурой был Тай-сюй (1889—1947), с именем которого была связана тита­ническая по затратам энергии попытка в условиях начала XX в. с его революционными потрясениями возродить в Китае влияние буддизма [287]. Тай-сюй собрал вокруг себя значи­тельное количество сторонников и сочувствующих, издал не­мало буддийских текстов, основал ряд газет и журналов. Однако, несмотря на все его героические усилия, буддизм в Китае уходил в прошлое. Роль его в общественной мысли и в жизни страны — несмотря на существование тысяч храмов и монастырей, десятков тысяч идолов и алтарей и миллионов верующих — была незначительной и все более сходила на нет.