Секта «Чань»

Наименование этой секты произошло от санскритского сло­ва дхиана (сосредоточение, медитация). Индийская по про­исхождению, буддийская школа дхианы призывала своих последователей время от времени как бы отрешаться от мира, от внешней обстановки, этой вечной «суеты сует»,, и сосредоточивать свои мысли на определенной точке. Дости­жение высокой квалификации в этом занятии, когда в процес­се медитации человек фактически впадает в транс, считается наивысшей целью дхианы, путем к просветлению и постиже­нию Истины. Среди ранних последователей учения дхианы в Китае были Дао-ань и Хуэй-юань, переводившие на китай­ский сутры дхианы и внедрявшие практику медитации. Как известно, свою наивысшую популярность в Китае практика медитации получила позже, причем как раз в связи с появле­нием и успехами секты «Чань». Однако чаньская медитация не была простым повторением, даже развитием индийской дхианы. Исследования Ху Ши, посвященные истории чань-буддизма, дают основания считать, что это учение возникло как своеобразный протест против индийских форм буддизма, как отрицание канонических форм медитации, как чисто китайская рационалистическая реакция на буддийскую мистику и метафизику [495; 496, 45—46]. Как заметил А. Кумарасвами, чань-буддизм столь же отличен от ортодок­сальной Махаяны, как первоначальное учение Христа от

■позднейшей христианской церкви. По его мнению, чань-буд-дизм в союзе с даосизмом представляет собой не только рели­гию, но и сущность культуры Дальнего Востока [305, 253].

Действительно, из всех других школ и направлений китай­ского буддизма секта «Чань» была в наибольшей степени ки­тайской. Суть провозглашавшегося ею учения сводилась к следующему. Не нужно стремиться к туманной Нирване. Не следует думать только о будущем, стараться когда-нибудь ■стать бодисатвой или буддой и ради этого во всем, ограничи­вать себя в настоящем. Следует жить сейчас, беря от жизни вее, что она может дать.

Эта проповедь, разумеется, не имела никакого отношения к философии 9ПИКуреАства, призывам к распущенности и т. п. Она звала человека к иному. Главное в жизни — это вовсеf не стремление все время рассуждать об Истине, о Будде, о рае. Истина и Будда — вокруг, всегда. Главное — найти их самому, сейчас, во всем том, что тебя окружает, и прежде всего в самом себе. Кто не видит Будды в себе и в окружаю­щих вещах, тот не сможет найти его ни в раю, ни на ■небе; кто не может найти Истину сегодня, не найдет ее и в будущем.

Учение «Чань» ставило в центр внимания соответствую­щим образом подготовленного, посвященного человека, при­чем посвящение начиналось с парадоксов, с отрицания необ­ходимости знаний. Доктрины секты исходили из того, что интеллектуальный анализ даст возможность оцепить лишь внешнюю сторону явления, скользить по поверхности. Это не поможет выяснению сущности его. Вот почему не следует напрягать ум, излишне загружать его книжной мудростью. Нужно размышлять свободно, естественно. Для того чтобы познать Истину, достичь просветления, следует не считать ничего святым, не признавать никаких канонов и авторитетов. В своем наиболее крайнем виде эта идея убедительно выраже­на в советах монаха И-сюаня: «Убивайте всех, кто стоит на вашем пути. Если вы встретите Будду, убивайте Будду. Если встретите патриархов — убизайте патриархов, если встретите на вашем пути архатов — убивайте их тоже» [273, 358]. Иными словами, ничто не свято, не имеет цены перед лицом .великого сосредоточения и индивидуального просветления. Шужно уметь жить, познавать жизнь, понимать ее, восприни­мать во всем ее богатстве, многообразии, красоте. Ни в коем случае не следует гнушаться труда. Труд облагораживает человека, а кто не работает — тот не ест. Под этим лозунгом («День без работы — день без еды») в середине VIII в. * в чаньских монастырях были реорганизованы существовавшие / то того формы монастырской жизни [303, 201]. Параллельно с этим чаньские доктрины выступали и против собственности, против накоплений: тот, кто стремится владеть чем-либо,

на самом деле сам оказывается объектом владения, рабом своих иллюзорных представлений о жизни [769, 58].

История секты «Чань», влияние которой прошло через века и в известной мере продолжает сохраняться в наши дни [60; 108], заслуживает особого внимания¹⁰. Традиция обычно связывает истоки секты с деятельностью ее полулегендарного первого патриарха Бодхидхармы, который будто бы прибыл в Китай в начале VI в. и перевел на китайский язык ряд сутр, положивших начало учению «Чань». Судя по сохранившимся преданиям, этот индийский патриарх (28-й патриарх буддиз­ма) был весьма интересной личностью. Сохранилось, напри­мер, зафиксированное в буддийских текстах описание его беседы со знаменитым покровителем буддизма лянским У-ди (502—549). На вопрос императора, как будут оценены его-заслуги в деле поддержки буддизма (строительство монасты­рей и храмов, копирование сутр, пожертвования, предоставле­ние льгот и т. п.), Бодхидхарма неожиданно для У-ди ответил, что все это ничего не стоит и не имеет значения, что все это не более, чем тень и пустота. Покинув разочаровавшегося в нем императора, патриарх удалился с группой последовате­лей и положил начало новой секте.

Этот исторический анекдот вызывает скептическое отноше­ние исследователей, которые к тому же видят расхождения в тексте и путаницу в датах [458]. Некоторые ученые пола­гают, что Бодхидхарма действительно прибыл в Китай (прав­да, несколько раньше, чем гласит традиция, в 480 г.), но что-он ничего не переводил и не сочинял, а практиковал тради­ционные индийские приемы дхианы и вообще был более прост и менее известен, чем о том говорится в позднейших легендах [642]. Иногда даже отвергают роль этого патриар­ха в качестве основоположника «Чань», предлагая считать основателем секты известного буддиста Дао-чжэна, ученика и последователя Хуэй-юаня и Кумарадживы [495, 475—483]. В любом случае, однако, подлинная история секты начинает­ся лишь с VII в., когда по смерти пятого патриарха «Чань», имевшего уже около 500 последователей, секта раскололась на южную и северную ветви, а высокое звание шестого пат­риарха фактически оспаривали двое — Шэнь-сю и Хуэй-нэн.