Глава 68

Глава освещает ряд вопросов, связанных с порядком су­допроизводства в духовных судах. Независимо от рода дел и подсудности рассмотрение их осуществляется аналогично светскому процессу. Расследование начинается с обыска (т. е. опроса добрых людей) с целью определения репутации подсудимого. Основным видом доказательств являются пока­зания свидетелей (ср. ст. 14 Судебника 1497 года). Так же как и ст. ст. 95 и 99 Судебника 1550 года, глава понимает под свидетелями очевидцев (с очи на они) и признает показания двух-трех свидетелей вполне достаточными для вынесения ре­шения без целования и без поля.

Глава 68 еще раз обращает внимание на запрещение поля для духовных лиц и бесспорность письменных доказательств, особенно в гражданских делах.

Крестное целование и поле для духовных лиц могло приме­няться лишь при обвинении их в душегубстве и разбое с по­личным. В этом случае рассмотрение дела велось светскими судьями по царским законам, т. е. по Судебнику. Суд над ду­ховенством по духовным делам в случае болезни митрополита предлагалось осуществлять сарскому и подонскому владыце, т. е. одному из епископов, входивших в состав восточно-рус­ской митрополии. По свержении в России монгольского ига, когда город Сарай потерял свое значение, епископ сар(ай)ский и подонский переселился в Москву на Крутицкое подворье и получил в свое управление новые владения, нахо­дившиеся (впоследствии) в Орловском уезде. Поэтому он иногда назывался крутицким и подрельским (подорельским), но постоянно сохранял и свое прежнее древнее название⁸⁴⁵.

Духовный суд осуществлялся им со всем собором архиманд­ритов и игуменов, но без участия бояр митрополичьих, т. е. светских чиновников, за исключением писарей, записывавших ход суда. Из судебных доказательств исключались поле и кре­стное целование. Применялись обыск и свидетельские показа­ния двух-трех очевидцев. В числе лиц, подсудных соборному владыке, глава называет настоятелей монастырей, лиц, при­надлежащих к церковному причту, — протопопов, священни­ков, а также людей, находившихся под патронатом церкви.

Следуя установленному ст. 69 Судебника 1550 года порядку утверждения приговора наместничьего суда, глава предписы­вает посылку судного списка, т. е. протокола судебного заседа­ния к митрополиту как к вышестоящей инстанции. Признание подлинности судного списка обеими сторона и ведет к ут­верждению приговора. При докладе в вышестоящей инстан-

ции, по аналогии со ст. 69 Судебника 1550 года, выясняется соответствие или несоответствие судного списка ходу судебно­го разбирательства и принятому в суде решению. Идя нав­стречу требованиям светской власти об ограничении суда на­местников, Стоглав вместе с тем упорно отстаивал сложившие­ся институты административно-церковного управления. Возра­жая нестяжателям, требовавшим упразднения десятинников как лиц, наиболее часто обвиняемых в разного рода вымога­тельствах и злоупотреблениях, Стоглав добивается сохранения этих должностей как исконных, известных еще при митропо­литах Петре, Алексее и Ионе. Сохранив должность десятин-ника, Стоглав, однако, вынужден несколько ограничить его прерогативы. Из ведения десятинников, осуществлявших след-ствие в городе с посадом и во всей волости, примыкавшей к городу, изымались дела духовной подсудности. Расследование велось десятинником уже не единолично. Все епархиальное духовенство общим собором выбирало для города и посада по­повских старост, а для волостей и сел — десятских священни­ков — искусных, добрых, питием непорочных, как указыва­лось в главе 6 Стоглава. Для Москвы Стоглав назначает 7 поповских старост, для других городов — смотря по надобно­сти⁸⁴⁶. Списки выборных направлялись епископу. Из этих выборных представителей епархиального духовенства один по­повский староста как представитель городского духовенства и один десятский священник как представитель духовенства сельского постоянно находились в избе десятинника, сменяясь по неделям. Рассмотрение гражданских и мелких уголовных дел проходило в присутствии не только поповских старост и десятских священников, но и представителей приходского уп­равления и старост земских, целовальников и земских дьяков, которым царь повелит. Таким образом, большинство дел цер­ковного суда производилось с участием представителей мест­ного мирского самоуправления, что означало определенный контроль за судом духовенства со стороны светской власти. Так же, как и в светском суде (см. ст. ст. 62 и 68 Судебника 1550 года), во избежание злоупотреблений, именно представи­телям местного светского самоуправления поручалось ведение и хранение копии судного списка. После производства следст­вия при передаче дела на приговор архиерея ему предоставля­лись и копии судного списка, хранившиеся у выборных. «Ра­споряжение чрезвычайно любопытное, — отмечает И. В. Беля­ев, — ибо, в нем видим как церковь близка была по духу сво­ей администрации к общему духу администрации того вре­мени»⁸⁴⁷.

Подчинив суд десятинников контролю приходского и свет­ского управления, глава запрещает им срочить, т. е. назначать день и час судебного поля и крестного целования без ведома епископа, предписывая чинить управу по суду и по обыску, в божию правду, безпосульно, пошлину брать на виноватом — "о цареву Судебнику, гривенную, т. е. согласно ст. 62 Судеб­ника 1550 года с рубля по гривне.

473 Стоглав

846

Беляев И. Д. Лекции по истории

русского

законодательства. М., 1879, с. 541.

847

Беляев Ил. Об

историческом

значении деяний

Московского собора, с. 25—26.

474

Российское законодательство X — XX веков

Аналогично ст. 75 Судебника 1550 года решается вопрос и об ответственности лиц духовного наместничьего суда. Пре­дъявление иска к ним со стороны частных лиц не влекло вы­зова наместников в суд. Жалобник должен был сначала пред­ставить за себя поруку, поручителей в том, что он на сроки явится, лишь тогда ему давалась посыльная грамота. Так же, как и в светском законодательстве, эта грамота выдавалась не единолично, а перед братею на соборе. Срок явки для намест­ника или должностного лица, присланного им вместо себя, устанавливался по жалованным и по уставным царевым гра­мотам, т. е. из расчета передвижения 100 верст за семь дней от места кормления до Москвы.

При обвинении в неправосудии по духовным делам срок яв­ки объявлялся епископом. В случае неявки наместника он до­ставлялся приставом часа того, т. е. немедленно и подлежал суду вышестоящей инстанции (соборне). Такой же порядок судопроизводства предусматривался по жалобам на монахинь.

Еще раз подтверждая невмешательство светских судей в су­ды духовные, глава вместе с тем устанавливает аналогично ст. 62 Судебника 1550 года соотношение наместничьего ду­ховного суда с местным самоуправлением в целях контроля последнего за первым. Рассмотрение архиерейскими боярами и десятинниками гражданских и мелких уголовных дел, совер­шенных лицами духовной подсудности, осуществляется не только с участием старост поповских и пятидесятников, т. е. должностных лиц, признанных наблюдать за церковным пра­восудием, но и при участии представителей светской админи­страции — градских старост, целовальников и земских дьяков, которым царь прикажет. Именно на них лежит обязанность вести протокол судебного заседания слово в слово. Заверен­ный представителями обеих сторон и боярскими печатями по цареву Судебнику список протокола хранился у дьяков, чтобы было брежно (сохранно). Дела, превышающие компетенцию десятинника, должны быть аналогично ст. 71 Судебника 1550 года обязательно доложены в вышестоящей инстанции. Деся-тинникам запрещается держать корчмы. У них может быть питие про себя, но продавать его они не имеют права. Кон­троль за судебными функциями десятинника возлагался на старост, целовальников и земского дьяка. Они должны были о всех неправомерных действиях десятинников (вынесение не­правосудного приговора, волокита в делах, взятие посулов) сообщать епископам; если же те не примут мер — не управят святители, и старостам писати о том царю. Десятинники в та­ких случаях подвергались великой опале от епископов и царя. Они выплачивали взятое в тройном размере по царскому Су­дебнику (см. ст. 3 Судебника 1550 года) и лишались должно­сти. Если во взяточничестве и неправосудии был виноват весь состав суда, то каждый из его членов подвергался тому же на­казанию.

Еще одно ограничение прав десятинников было связано с упорядочением сбора пошлин. Десятинники при вступлении в

I

должность получали пошлину, называемую въездным . Штаты десятинников доходили до 10—15 человек. Жалован­ная грамота Новгородского архиепископа Феодосия Георгиев­ской церкви в Юсковичах от 24 января 1543 г. сообщает, что десятинники объезжали десятины не менее, чем на 10 лоша­дях. Содержание их и их лошадей, проходившее зачастую не по розчету прихода, слишком... и с великим придором, нано­сило всему церковному причту великую нужду. В связи с этим грамота определяет порядок содержания и причитаю­щихся десятинникам пошлин. Так, если десятинники едут проездом, то ночевать в данном стане они могут лишь одну ночь, а корм людцкой имати им у них по их силе, что ся у них лучит, а денег им у них за корм не имати; а конского корму имати им на десятеро коней полкоробьи овса да остра-мок сена, а опричь того силно им у них корму не имати, и другие им ночи у них не ночевати, и поедучи от них корму своего и конского в сани не положыти; а под нашу казну има­ти у них нашим Заволотиким десятинником одна подвода с

849

проводником .

Помимо десятинников церковные пошлины собирались за-ездчиками, что было дополнительно средством кормления слу­жилых людей. Великий князь Василий Дмитриевич в своей договорной грамоте с митрополитом Киприаном предписывает брать заезд (пошлину, взимавшуюся при приезде епископа в приход) по три деньги (с церкви)⁸⁵⁰. Кроме десятинников и заездчиков известны и другие попрошатаи из служебной челя­ди архиерейской — повара, конюхи, истопники и др., которые получали содержание натурой — пшеницей и полотями мя­са '. В ответ на жалобы о нужде и продаже великой, причи­няемых священникам и дьяконам во время сбора пошлин по цареву совету и соборному уложению, сбор этот во избежание злоупотреблений передавался в руки десяцких священников, земских старост и целовальников, которым царь прикажет. Пошлины собирались по книгам и по грамотам⁸⁵², за исклю­чением пустого — покинутых или незаселенных земель и вла­дельцев, имевших льготные или тарханные грамоты. Все со­бранное сполна отдается епископам, архиереям с году на год. А зборного митрополиту имати с церкви шесть алтын, а заез­да три денги, а болихи того ненадобе ничто; а десятиннику на десятину насед имати на взъездное, и за Рожественное, и за Петровское, пошлины шесть алтын, а боле того ненадобе ни­что; а имати зборное о Рожестве Христове, а десятиннику имати своя пошлина о Петрове лни⁸⁵³. Недобор пошлины по сравнению с установленной суммой взыскивался «святителем» на земских, поповских старостах и целовальниках беспенно, т. е. без применения к ним штрафа. Как справедливо отмечает Е. Е. Голубинский, хотя должность заездчика была Стогла­вым собором устранена, но сама эта пошлина сохранялась и ^ее, как синекуру, архиереи раздавали своим служилым людям⁸⁵⁴.

475 Стоглав

848

ААЭ. Т. I, № 9, с. 5.

849

АИ. Т. I, № 142, с. 208.

850

АСЭИ. Т. III, № 6, с. 19.

851

ААЭ. Т. III, №89, с. 123.

852

См. комментарий к главе 69.

853

АСЭИ. Т. III,

№6 (пункт 11),

с. 19.

854

Голубинский Е. Е. Указ. соч., с. 115.

476

Российское законодательство X — XX веков

855

Карамзин Н. М.

Указ. соч., изд. 5-е

И. Эйнерлинга.

Книга II,

СПб., 1845,

Т. IX, стб. 273.

Промыта

— пеня за

уклонение от

платежа мыта или

других пошлин.

Изврещи

— выбросить, выкинуть.

Знамя, знамена

— письменное разрешение на

брак, дававшееся церковью.

856 АСЭИ. Т. III,

№6 (пункт 12),

с. 19. 857

См.: АИ. Т. I,

№ 104, с. 147—148.