3. Человек и его сущность. Государственное правление

В отличие от Гоббса, написавшего специальный трактат «О че­ловеке» (включающий разделы об общественных и гражданских условиях существования и развития человека), у Локка учение о человеке, его сущности, правах и свободах подчинено анализу об­щества, политики, государства. И это не случайно. Здесь — самая суть философии человека Локка, что часто недооценивается и пре­бывает в тени другого, верно отмечаемого обстоятельства: в центре внимания английского мыслителя — отдельный, самостоятельно анализируемый человек, индивид с его реальными, в том числе и самыми простыми, жизненными потребностями. Но долго счита­лось, что индивид, о котором повествует Локкова философия, — это своего рода гносеологический и — шире — философский Робинзон, которого, де, не только Локк, но и другие его современ­ники и последователи трактуют как изолированное, по сути своей необщественное существо.

Аналогию с героем Даниэля Дефо вряд ли стоит отбрасывать. Но вот что она означает? Образ Робинзона у Дефо — доказатель­ство того, сколь многое может сделать один, даже и заброшенный на необитаемый остров, изолированный от общества индивид. Од­нако ведь сила такого индивида зиждется исключительно на том, что он уже впитал в себя человеческие способности, знания, умения и что до (вынужденной) своей изоляции он уже жил в цивилизо­ванном обществе, в нем получил образование, воспитание. Так и у Локка: в центре внимания у него действительно индивид, отдельное человеческое существо, но существо по сути своей социальное, с самого начала помещенное в тот контекст, который, пользуясь современными терминами, позволительно назвать условиями социа­лизации и коммуникации. Более того, силы и предрасположения индивида, взятые, так сказать, "в себе", до опыта (здесь: опыта жизни в обществе, опыта формирования и воспитания), по Локку, очень малы, если не равны нулю. Воздействие же "опытного" (здесь: социального, государственного, коммуникативного) контек­ста — весьма велико, если не всесильно. Вот почему неудивитель­но, что проблема человека, его сущности, прав и свобод разбирает­ся Локком в контексте социально-политической философии.

Локк написал два трактата о государственном правлении. Первый из них создан вскоре после публикации политическим пи­сателем-роялистом Р. Филмером в 1680 г. работы "Патриарх: за­щита естественной власти королей против неестественной свободы народа". Система Филмера сведена Локком к краткой формуле: "Всякое правление есть абсолютная монархия". И строит он ее на основании следующего тезиса: ни один человек не рождается свободным. Поскольку несвободу человека Филмер обосновывает исторически, начиная ее в буквальном смысле "от Адама", кото­рый провозглашен первым "абсолютным монархом", постольку и Локк шаг за шагом воспроизводит и подвергает критике филмеров- скую трактовку библейского предания об Адаме. Эта часть работы Локка — образец нередкого в XVII в. использования библейских легенд, их тщательного, именно текстологического толкования, что не было, однако, самоцелью, а служило современным философско- политическим задачам. А задача, как ее видел Локк, состояла в осуждении любого вида рабства, в отвечавшем духу эпохи определении прав и свобод человека, в выявлении самой сути политической власти.

ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА В "ЕСТЕСТВЕННОМ" И "ГРАЖДАНСКОМ" СОСТОЯНИЯХ

Локк — в согласии с целым рядом авторов XVII в. — различал "естественное" и "гражданское" состояния человека и человечества. Так называемое естественное состояние иногда возводилось к не­кой седой и легендарной "доисторической" древности человеческо­го рода, чуть ли не ко временам Адама, а гражданское — тоже к весьма далекому, но уже "историческому" состоянию, совпавшему с формированием общества, которое построено на принципах собст­венности, государственности, правовых и нравственных норм. Однако главное назначение понятия "естественное состояние" для Локка — отнюдь не в обращении к туманному отдаленному прошлому. Речь идет в основном о том, что люди могут счесть и считают "подходящим для себя в границах закона природы, не ис­прашивая разрешения у какого-либо другого лица и не завися от чьей-либо воли"²¹. Это совершенно особая постановка вопроса, в ответе на который может участвовать и каждый из нас, поскольку он любого из нас непосредственно касается. Что мы сочли бы отве­чающим нашей сущности, природе, "естественным" для нас как представителей "одной породы", человеческого рода? Вдумаемся в ответ, который "от себя", но и от своей эпохи дает Дж. Локк: "Нет ничего более очевидного, что существа одной и той же породы и вида, при своем рождении без различия получая одинаковые при­родные преимущества и используя одни и те же способности, должны также быть равными между собой без какого-либо подчи­нения и подавления"²².

Так постулируется "природное равенство людей"²³, ничем и никак не ограничиваемое, — первое в толковании Локка качество человека как части природы и человеческой "естественной" сущности, природы. В силу "природного равенства людей, — рас­суждает Локк, — всякая власть и всякая юрисдикция являются взаимными"²⁴.

Второе "естественное" качество человека — ничем не ограни­чиваемая свобода. "Естественная свобода человека заключается в том, что он свободен от какой бы то ни было стоящей выше его власти на земле и не подчиняется воле или законодательной власти другого человека, но руководствуется только законом природы"²-*.

Третье, также природой человека обусловленное его свойство, по Локку — собственность, присвоение. "...Хотя предметы приро­ды даны всем сообща, но человек, будучи господином над самим собой и владельцем своей собственной личности, ее действий и ее труда, в качестве такового заключал в себе самом великую основу собственности... "2^е.

Четвертое "естественное" качество человека, поскольку он взят "в себе самом", — это безусловная власть защищать от вся­ких посягательств свои природные равенство, свободу, собствен­ность.

Итак, замысел учения о "естественном состоянии" скорее не исторический, а теоретический, сущностный: выяснить и постули­ровать те отличия и, так сказать, веления человеческой природы, которые должны быть вменены, присвоены индивиду естественно, благодаря самому факту его рождения. Впоследствии, правда, вы­ясняется, что в "естественном состоянии" люди давно уже (а может быть, вообще никогда?) не живут. Но зачем же тогда мыслители XVI-XVII вв., так много писавшие и говорившие о естественном состоянии и естественных правах, городили весь этот огород? Во­ображаемое, гипотетическое состояние (на более позднем языке его можно было бы назвать состоянием "als ob", "как если бы"...), тем не менее, не является чисто теоретическим предположением, своего рода иллюзией, царством "чистого" (сущностного) идеала. Великое реалистическое чутье мыслителей нового времени состояло здесь, видимо, в том, что множество, если не большинство людей, мысля о себе самих в терминах равенства или свободы, а также действуя на поприще практической борьбы за равенство и свободу, есте­ственно склонны ожидать, требовать, по крайней мере мечтать о полном равенстве, о снятии всяких внешних ограничений, об абсо­лютной свободе для самих себя. Что, кстати, отражается в целом ряде концепций, идеологий, которые склонны так ставить вопросы, о коих здесь идет речь: что это за равенство, если оно — не полное равенство для меня и не равенство для всех? Что это за свобода, если она — не для всех, не навсегда, не на все времена и не сня­тие любых ограничений? Что это за частная собственность, если для ее удержания и увеличения я не могу сделать все, что мне для этого потребуется? О том, что такие концепции имели хождение во времена Локка, показывает приведенная им цитата как раз из Роберта Филмера: "Свобода для каждого — делать то, что он пожелает, жить, как ему угодно и не быть связанным никаким законом"²⁷. Дело не только в ожиданиях отдельного человека, а также групп и объединений людей. Кант впоследствии разъяснит, что каждый истинный законодатель и политический деятель обязан иметь в своем сознании такой масштаб желаемых "естественных" прав и свобод человека и соразмерять с ним как идеальной целью конкретные меры, законы, установления. В некоторые периоды ис­тории выставить требования как бы от имени "абсолютного" (есте­ственного) не только можно, но и необходимо. И не случайно Локк в обращении к читателю в Первом письме о веротерпимости писал: "Абсолютная свобода, справедливая и истинная свобода, равная и беспристрастная свобода — вот в чем мы нуждаемся. И хотя об этом много говорили, и я сомневаюсь, чтобы этого не понимали, свобода, я уверен, вовсе не практиковалась в отношении народа во­обще, ни враждующими партиями внутри народа по отношению друг к другу"²».

Этим "естественным" для отдельного человека, т. е. самой его природой обусловленным исходным принципам и подходам, Локк и другие мыслители нового времени, тем не менее, реалистически противопоставляют равенство, свободу, собственность, использование власти, но уже помещенные в контекст "гра­жданского", или общественного, состояния. "Свобода людей в условиях существования системы правления, — пишет Локк, — заключается в том, чтобы жить в соответствии с постоянным законом, общим для каждого в этом обществе и установленным законодательной властью, созданной в нем; это — свобода следо­вать моему собственному желанию во всех случаях, когда этого не запрещает закон, и не быть зависимым от неопределенной, неизвестной, самовластной воли другого человека, в то время как естественная свобода заключается в том, чтобы не быть ничем свя­занным, кроме закона природы"²⁹. Людям, которые не доверяют закону, видят смысл его исключительно в ограничении их свободы, Локк предлагает поразмыслить над хорошо известным историче­ским фактом: где нет закона, нет и свободы. Ведь свобода со­стоит в том, чтобы не испытывать ограничения и насилия со стороны других, а это не может быть осуществлено там, где нет закона. Свобода человека в обществе, разъясняет Локк — отнюдь не свобода делать все, что людям заблагорассудит­ся. Это ограниченная, не абсолютная и не беспредельная свобода. Но она, несмотря на ограничения, имеет довольно широкий диапа­зон: это свобода человека "располагать и распоряжаться как ему угодно своей личностью, собственностью"³® в границах закона; это свобода от деспотической воли и власти, от произвола, беззакония, насилия. Отсюда, по Локку, связь свободы и разума, как и, напротив, неотрывность несвободы от неразумия.

Из различения естественного и гражданского состояний рожда­ется и концепция "общественного", политического договора как способа перехода к гражданскому обществу. "Поскольку люди являются, как уже говорилось, по природе свободными, равными и независимыми, то никто не может быть выведен из этого состояния и подчинен политической власти другого без своего собственного согласия. Единственный путь, посредством которого кто-либо отка­зывается от своей естественной свободы и надевает на себя узы гражданского общества — это соглашение с другими людьми об объединении в сообщество для того, чтобы удобно, благополучно и мирно совместно жить, спокойно пользуясь своей собственностью и находясь в большей безопасности, чем кто-либо не являющийся членом общества"³¹. Подчеркивая роль договора, соглашения, со­гласия в процессе создания "единого политического организма", Локк не так уж обеспокоен тем, действительно ли так обстояло дело в давней истории. А вот из более поздней истории, опирающейся на достоверные источники, он удачно приводит ряд примеров, которые демонстрируют роль разумных, конструктивных, согласительных, договорных процессов в возникновении новых политико-государственных общностей. Гораздо важнее для него сугубо актуальный в его эпоху гражданских войн и революций процесс достижения "согласия большинства", обес­печения простора для договорного начала в общественной жизни.

ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТИКИ

Важнейшая составная часть социально-политической филосо­фии Локка, которая всегда давала и до сих пор еще дает ориенти­ры для конкретной политической практики, — это анализ различ­ных форм государственного правления, разветвляющихся и в то же время взаимодействующих сфер государственной власти. Главы VII-XIX второго из трактатов о государственном правлении кон­центрируют в себе философию политики и государства Дж. Локка. Ее оценки в историко-философской литературе значительно варьи­руются. В ряде сочинений Локк однозначно предстает идеологом индивидуализма. В марксистской литературе его долго оценивали как буржуазного индивидуалиста, как защитника "интересов бур­жуазии" и "социально-классового компромисса 1688-1689 гг." Ис­следователи других направлений нередко делают акцент на том, что идеи Дж. Локка легли в основу многих либеральных политиче­ских программ и объединений, которые не ограничиваются лишь буржуазно-классовыми целями и ценностями. Существенно и то обстоятельство, что просматривается явный параллелизм между социально-политическими идеями Локка и рядом документов (на­пример, демократических конституций), в которых на формально- правовом уровне фиксируются права и свободы человека и которые на целые столетия стали фундаментом общецивилизационных демо­кратических преобразований. Будем иметь в виду эти оценки и проверять их, обращаясь к главным тезисам философии политики Локка.

Прежде всего о так называемом индивидуализме. Основанием для этих оценок стало то, что в центр не только философско- антропологического, но и социально-политического исследо­вания Локк решительно ставит отдельное человеческое существо, индивида, утверждая его неотъемлемые, Богом дарованные права. Индивидуализмом такую концепцию можно было бы безоговорочно именовать в том случае, если бы одновре­менно отрицались, игнорировались или недооценивались социаль­ные стороны человеческой сущности. Между тем, Локк пишет: "Бог создал человека таким существом, что, по господнему реше­нию, нехорошо было быть ему одиноким, и, положив необходи­мость, удобства и склонности могучими побудительными силами, которым должен был подчиняться человек, он заставил его искать общества, равно как и снабдил его разумом и языком, дабы тот мог поддерживать и наслаждаться им"³². Иными словами, по мыс­ли Локка, человек уже по божественному замыслу есть существо общественное. Индивидуальность и социальность в человеческой сущности в тенденции должны сосуществовать и взаи­модействовать. Однако проходит весьма длительное время, пока первые естественные общности, каковыми являются семья и родо­вые объединения, уступают место политическому, или гражданско­му, обществу. Один из принципов гражданского общества Дж. Локк определяет, сочувственно цитируя популярного тогда теолога и философа Гукера: "Общественная власть всего общества выше любого человека, входящего в это общество; и основное назначение этой власти в том, чтобы давать законы всем, кто ей подчиняется, и этим законам в таких случаях мы должны повиноваться, если только нет причин, из которых по необходимости явствовало бы, что закон разума или Бога утверждает обратное"³³.

С принципом подчинения индивида общественной власти готов согласиться и Локк, но при соблюдении ряда важных условий.

"Первым и основным положительным законом всех государств является законодательная власть"³⁴. Эта власть, согласно Локку, является высшей в том смысле, что ни один указ какого-либо по­стороннего лица не обладает силой без санкции законодательного органа. Но, хотя законодательной власти принадлежит первенство в смысле законов, ей самой предъявляются строгие требования: "Эта власть в своих крайних пределах ограничена общественным благом"³⁵. Она, во-первых, не должна быть деспотической и обязана иметь своей высшей целью "сохранение человечества". Во- вторых, отправлять правосудие, основанное на законе, необходимо через посредство судебной власти. В-третьих, верховная власть не может лишить человека собственности без его согласия.

Гражданская власть обязана опираться на законы и право, для чего она должна творить их, имея в виду незыблемые права, свобо­ды каждого индивида и общие цели, принципы политического со­общества. Сохранению частной собственности, ее законодательному и судебному обеспечению в философии гражданского общества придано центральное значение. Налоги на собственность не могут быть повышены, согласно Локку, без согласия народа. "Власть об­щества или созданного людьми законодательного органа, — пишет Локк, — никогда не может простираться далее, нежели это необхо­димо для общего блага..."³⁶. Вот почему претензии на абсолютную власть и абсолютистское правление любого вида и любой формы про­тиворечат сущности, правам, устремлениям свободного человека.

_tB гражданском обществе существует, кроме законодательной и судебной властей (последнюю Локк считал скорее ветвью законода­тельной власти), еще и власть исполнительная. Разделение вла­стей необходимо для того, чтобы осуществлялись контроль за ис­полнением законов и практическое управление обществом. Испол­нительная власть обладает правом созывать, а также распускать за­конодательный орган, но это делает ее не верховной властью, а просто уполномоченным народа, действующим в его интересах. За­конодательный же орган не должен претендовать на то, чтобы со­бираться и заседать сверх разумной необходимости и вопреки по­требностям государства.

Кто является судьей, решающим, действует ли государь или за­конодательный орган в соответствии с оказанным им доверием или вопреки ему? "На это я отвечу, — пишет Локк, — народ будет судьей, ибо кому же еще быть судьей и определять, правильно ли поступает его доверенное лицо или уполномоченный..?"³⁷. У наро­да есть святое право и верховная власть "устранять или заменять законодательный орган, когда народ видит, что законодательная власть действует вопреки оказанному ей доверию". Законода­тельная и исполнительная власти действуют не непрерывно, а в какие-то установленные сроки. Право выбора представителей зако­нодательной власти принадлежит народу.

Таковы основные принципы социально-политической филосо­фии Локка, поскольку она касается таких проблем, как права че­ловека и закон, государство, разделение властей и верховное право народа. Важно то, что Локк — наряду с другими авторами XVII в. — очертил контуры правового государства, обос­новал принцип разделения властей, тем самым заложив фундамент либерально-демократического государственного устройства и управления, противопоставленного деспотиз­му, тирании, абсолютизму.

В Локковой модели политики еще одной важнейшей стороной были — соответственно их огромной значимости для XVII в., да и всего нового времени — проблемы религии, церкви, вероисповеда­ния. Для сторонника либерализма Локка вопрос этот естественно приобретает форму вопроса о свободе вероисповедания — он, стало быть, становится вопросом о веротерпимости.

^ О ВЕРОТЕРПИМОСТИ

Веротерпимость, согласно Локку, — главная характери­стика "истинной церквгi'. Это согласуется, считает философ, с главными целями "истинной религии", которые состоят не в дости­жении внешнего блеска и помпезности, а в регулировании челове­ческой жизни на основе правил благочестия и сострадания. Нельзя позволять людям использовать всуе имя христиан, если они не оправдывают его святостью жизни, чистотой помыслов и высотой духа, если христианская религия не укоренена в их сердцах. Локк считает абсолютно неприемлемыми такие действия во имя христи­анства, при которых веру полагают возможным укреплять и под­держивать огнем и мечом. Такие методы — несовместимые с любо­вью, состраданием, спасением, прощением и другими ценностями, которые стоят в центре христианского вероучения, — наносят хри­стианству, славе Бога, больший вред, чем некоторые отклонения от веры, строго караемые церковью.

Локк приводит эти и многие другие аргументы, страстно защищая веротерпимость, что было одной из главных заслуг анг­лийского мыслителя и что стало также поистине великой идеей его философии, на которую в дальнейшем опирались многие его совре­менники и потомки. В общественной жизни, настаивает Локк, функции государственного управления и внутренние задачи церкви и религии должны быть строго различены и отделены друг от дру­га. Гражданские, или государственные, власти посвящают себя опирающейся на закон защите гражданских интересов, или интересов граждан (civil interests), каковыми являются: жизнь, свобода, здоровье, обладание "внешними вещамг (к последним относятся деньги, земли, дома, домашняя утварь и т. д.). Компетенция властей не простирается на то, что относится к "вещам внутренним", т. е. к душе. Бог, согласно Локку, не вверял, не "поручал" правителям заботы о вере и спасении, которые при­надлежат исключительно к компетенции религии и ее институтов. Методы деятельности управляющих государственных инстанций и институтов религии тоже различны. Одно дело — управлять, орга­низовывать и командовать, действуя компетентно и грамотно, а другое дело — убеждать и увещевать, обращаясь к духу и душе человека³⁸. Отсюда Локк делает вывод, что даже разработка зако­нов, относящихся к вере, религии, церкви, есть не дело магистра­тов, а компетенция церкви. Но сама церковь должна оставаться ис­ключительно свободным и добровольным объединением людей во имя служения Богу и спасения своих душ. Принадлежность к соот­ветствующим церкви и вероисповеданию должна определиться не фактом рождения: каждый человек вправе свободно и самостоя­тельно определять, к какой именно церкви, т. е. к какому именно свободному добровольному сообществу, он хотел бы примкнуть. Но и церковь не должна претендовать на то, чтобы от своего имени или во имя веры принимать решения относительно состава граж­данских дел и характера их исполнения, хотя Мнения церкви и ве­рующих по этим вопросам гражданские власти обязаны принимать в расчет. Не дело церкви — брать на себя роль гражданских ин­станций и тем более принимать участие в преследованиях граждан- иноверцев, в которые иногда в политических и экономических це­лях втягивает их государство³⁹.

Установив эти принципы свободы вероисповедания и разделе­ния сфер компетенции государственных и церковных властей, Локк, тем не менее, реалистически осмысливает часто возникающие здесь конфликты и противоречия. И во всех случаях либеральный, гуманистический — в толковании Локка истинно христианский — принцип веротерпимости последовательно ставится во главу угла.

Таковы основные принципы и идеи философии Дж. Локка, философии, оказавшей глубокое воздействие на современную ему и последующую культуру. Она остается актуальной и в наши дни. К ней обращаются и на нее ссылаются философы, социологи, есте­ствоиспытатели, политики, юристы, педагоги, теологи. Это значит, что философия Локка продолжает свою жизнь в царстве человече­ского духа. И сама полемика с нею становится способом дальней­шего развития философской мысли, что мы увидим на примере другого великого философа и ученого XVII в., Лейбница.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. О жизненном пути и сочинениях Дж. Локка см.: Great Books of the Western World // Encyclopaedie Brittanica. Ed. R. M. Hut- chings. Vol. 35. Ch.; L.; Toronto, 1952. P. IX-X; Geschichte der Philosophie / Hg. W. Rod. В., 1984. В. 8. S. 28-30; Локк Дж. Сочинения: В 3 т. М., 1985. Т. 1. С. 4-16; Cranston М. John Lock. A Biography. L., 1957.

2. Локк Дж. Сочинения: В 3 т. М., 1985. Т. 1. С. 82. ³ Там же. Т. 1. С. 82. 4 Там же. С. 91. ⁵ Там же. Т. 2. С. 202. 6 Там же. Т. 1. С. 154. ⁷ Там же. ^&Там же. С. 183-184, перевод исправлен авто­ром. 9 Там же. С. 154-155. ™ Там же. С. 158. " Там же. Т. 2. С. 41. 12 Там же. «Там же. Т. 1. С. 158. 14 Там же. С. 159. 15 Там же. С. 211. 16 Там же. С. 212-215. 1⁷ См. главу XXV «Опыта...» (Там же. С. 370 и далее). 18 Там же. С. 471. 19 Там же. С. 472. 20 Там же. С. 461. 21 Там же. Т. 3. С. 263. 22 Там же. 23 Там же. С. 264. 24 Там же. С. 263 . 25 Там же. С. 274. 26 Там же. С. 287. ²⁷ Там же. С. 274. 28 Там же. Т. 2. С. 141.

²⁹ Там же. С. 274-275. По вопросу о том, сохраняют ли и сего­дня свое значение понятия "естественное право", "естественная свобода", в истории философии, велись и до сих пор ведутся спо­ры. В многократно переиздававшейся книге «Естественное право и история» американский автор Лео Стросс писал: "Современная американская наука об обществе... привержена тому тезису, что все люди направляемы эволюционным процессом или мистической судьбой... но, разумеется, не естественным правом. И тем не менее, потребность в естественном праве сегодня столь же очевидна, что и столетия и даже тысячелетия тому назад" (Strauss L. Natural Right and History. Chicago; L., 1953. P. 2). ³⁰ Там же. С. 264. ³i Там же. Т. 3. С. 306. ³² Там же. С. 317. ³³ Там же. С. 313. ³4 Там же. С. 339. ³⁵ Там же. С. 340. ³⁶ Там же. С. 337 . ³⁷ Там же. С. 404. ³⁸ Там же. С. 94-96. ³⁹ Там же. С. 100-104