.Раздел III Философия Просвещения

Глава 1. Философия французского просвещения

XVIII в.

Введение: постановка проблемы. Дискуссии о специфике философского мышления

Философии французского Просвещения не слишком повезло в историко-философском исследовании: в отечественной, а отчасти в зарубежной литературе эта философия рассматривалась и до сих пор иногда рассматривается главным образом как идеологическое обоснование Французской революции. Для отечественных марксис­тов такая оценка звучала похвалой; в устах зарубежных ученых она была скорее обвинением в том, что эта философия причастна к ужасам террора и якобинской диктатуры, насилия и разрушения устойчивых общественных структур.

Французских просветителей упрекали в том, что это они подго­товили уничтожение строгой общественной иерархии, обеспечиваю­щей общественный порядок и нормальное функционирование всей социальной структуры, что это они способствовали ликвидации многих стабильных социальных структур, в которые был включен каждый индивид, в результате чего он оказался "выбитым" из при­вычных социальных луз и стал подвержен чувствам страха и оди­ночества. Такие обвинения были высказаны еще в книге одного из первых консерваторов Э. Бёрка «Взгляд на французскую револю­цию» (1790); они выдвигаются и в наши дни.

Подобные обвинения нередко доходят до признания того, что, подготовив демократические преобразования и тем самым как буд­то власть охлоса, просветители подготовили также и фашизм. Та­кой упрек содержится, например, в знаменитой книге Т. Адорно и М. Хоркхаймера «Диалектика Просвещения»¹; присоединяясь к ним, некоторые современные авторы, в частности А. Леви, пытают­ся доказать, что фашисты так легко одержали победу над Франци­ей *во второй мировой войне по той причине, что изнанкой той французской идеологии, которая ориентировалась на демократию, был фашизм.

Наконец, достаточно распространена оценка просветительской философии как философии позитивистской; уже упоминавшиеся Адорно и Хоркхаймер полагали, что просветители развивали "калькулирующий рассудок", благодаря которому природа превра­щается в "голую объективность" и который противостоит философ­скому разуму. Надо сказать, что обвинения в позитивизме имеют солидную традицию и переходят от О. Конта через Э. Кассирера к Ф. Коплстону и Б. Гретюзану. Их повторяют и некоторые исследователи наших дней. Однако начиная с 60-х годов в отно­шении к просветительской философии намечается определенный перелом, свидетельствующий об отказе от ее позитивистской ин­терпретации и о признании ее философской оригинальности. Такие западные авторы, как Г. Дикман, Ж. Фабр, Ж. Шуйе², доказыва­ют, что французское Просвещение следует считать своеобразным направлением философского мышления, имеющим вполне опре­деленные метафизические (философские) основания, которые связаны с переосмыслением важных историко-философских идей. Западногерманский исследователь К. Шеллинг³ характеризует фи­лософию Просвещения как специфическую антропологию, вновь делающую человека мерой всех вещей, а Ж. Фабр, и Э. де Фонтенэ⁴ указывают на диалектическую направленность просвети­тельской философии.

В связи с последним замечанием остановимся на следующем. В отечественной философской литературе вплоть до 70-х годов одним из важных методологических принципов, определяющих изучение философии французского Просвещения, была предложен­ная Ф. Энгельсом схема деления всех философских систем на диа­лектические и метафизические; согласно этой схеме, французский материализм XVIII в. был метафизическим, не учитывающим ни противоречия, ни развития. Начало такой оценке, по-видимому, положил Гегель, рассматривая, в частности в «Феноменологии ду­ха», просветительскую философию как недиалектическую. Эту оценку поддержали В. Дильтей, Э. Кассирер и другие мыслители (многие, правда, делали исключение для Д. Дидро). Подобный подход в значительной мере обеднял действительное содержание Просвещения. Этот недостаток начал восполняться в 70-е годы: тогда появились работы, авторы которых стремились рассмотреть диалектические возможности просветительской философии, указы­вая при этом на конкретно-историческую, не сводимую к гегелев­ской форму ее диалектики⁵.

Вопрос о связи французской просветительской философии с революцией вновь оказался в поле зрения исследователей в 80-е годы, в период подготовки к празднованию 200-летия Французской революции. Теперь уже революцию перестают однозначно ото­ждествлять с террором и нередко называют Великой революцией, полагая, что, вопреки террору и насилию, она способствовала де­мократическим преобразованиям во Франции, а затем и в других странах Европы и Америки. Проблема отношения Просвещения к революции требует специального изучения; здесь можно лишь заметить следующее: философию Просвещения нельзя понять вне связи с революцией, но полностью сводить ее к революционной идеологии было бы ошибочным. Надо признать, что каждый из этих двух феноменов европейской культуры XVIII в. имеет свою специфику. Если иметь в виду широкий культурно-исторический план, то в революции обретает свои права новый исторический субъект — субъект собственности и права, член гражданского об­щества; просветители же подготавливают появление на свет этого субъекта, культивируя такую человеческую способность, как способность суждения. Ее очень точно охарактеризовал И. Кант в своих работах о Просвещении. Так, в небольшой статье «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?» он называет Просвещение состоя­нием совершеннолетия человечества и определяет как способность каждого человека пользоваться собственным рассудком без руково­дства со стороны кого-либо другого. Речь идет не о теоретической, не о практической и даже не об эстетической разумных способно­стях — речь идет о более широкой общечеловеческой способности рассуждать обо всех предметах и явлениях действительности, при­чем рассуждать самостоятельно. У каждого человека, как полагает Кант, достаточно для этого ума, не хватает лишь мужества. Поэто­му девизом Просвещения он считает слова "Sapere aude", что в данном случае означает: "имей мужество пользоваться собственным рассудком".

Этой способности исследователи не уделяли достаточного вни­мания, а между тем она имеет исключительно важное значение для формирования нового субъекта. Способность к самостоятельному суждению становится важной характеристикой личности, рождаю­щейся внутри гражданского общества, что отличает ее от члена прежней феодально-иерархической структуры, ориентированного на несамостоятельное, авторитарное мышление. В известном смыс­ле понятие способности суждения тождественно понятию суверен­ной личности.

Здесь надо обратить внимание еще на один важный момент: будучи спроецирована на сферу частной повседневной жизни, спо­собность суждения оборачивается здравым смыслом, и именно так поняли одну из важнейших особенностей мышления своего времени французские просветители (шире — просветители вообще, так как термин 1е Ьоп sens, common sens, gesunder Verstand встречается во всех трех языках, а работы под таким названием есть как у фран­цуза Гольбаха, так и у американца Пейна).

Здесь надо заметить,, что в философских сочинениях последних двух столетий- здравы» смысл обычно осмеивался и ошельмовы­вался; а между тем он выполняет важное предназначение. Дейст­вительно, здравый смысл как будто не устремляется к вершинам духа, не зовет на подвиги, но без него невозможна нормальная повседневная жизнь. Человек, обладающий здравым смыслом, спокойно налаживает свой быт, организует хозяйство; он старается избежать ссор и раздоров, стремится обеспечить свои интересы, учитывая интересы и других людей. Недостаток здравого смысла (что стало совершенно очевидно сегодня) оборачивается распрями и кровопролитиями, отсутствием компромиссов, хаосом в экономи­ческой и политической сферах.

Французские просветители (шире — просветители вообще) культивировали здравый смысл — умение индивида самостоятель­но рассуждать обо всех событиях своей повседневной жизни, пол­ностью отвечать за них, принимать самостоятельные решения, сло­вом, быть независимым индивидом. Тем самым они формировали этого индивида, права которого затем были закреплены революци­ей. Частный интерес как особая, материальная, сфера приложения здравого смысла, "разумный эгоизм" как его проявление в отноше­ниях с другими членами общественного договора — эти и многие другие социальные феномены вошли в реальную действительность благодаря завоеваниям демократии; формирование же эТйх поня­тий, как и самой способности рассудка здраво судить обо всех со­бытиях жизни, стало делом просветителей.

В культивировании такой особой человеческой способности, как здравый смысл, шире — способности суждения, и состоит заслуга просветителей, давших благодаря этому западной цивилизации идею суверенной личности. В этом же и специфика французской просветительской философии. Постараемся раскрыть ее на примере анализа нескольких важных разделов: учения о природе, представ­лений о человеке и обществе, взглядов на историю и познание, и выявить на этой основе диалектическую направленность просвети­тельской философии.