1. Сторонники и противники петровской вестернизации

Обычно подобный анализ начинают с освещения деятельности адептов и противников петровских реформ, в частности с "ученой дружины" во главе с Феофаном Прокоповичем (1681-1736). Как и сам Петр I, Феофан одной ногой стоял в прошлом веке, а другой тянулся в век иной. Прогрессизм, безусловная поддержка любых начинаний самовластного правителя, беспринципность и жесто­кость в отношении к инакомыслящим позволили ему, выпускнику Киево-Могилянской академии, стать главным идеологом утвер­ждавшейся Российской империи, а после упразднения патриарше­ства занять пост обер-прокурора Синода, сохранив его вплоть до своей кончины. Именно он был основным автором «Духовного рег­ламента» и руководителем церковной реформы, изменившей тради­ционное православие по подобию протестантских национальных конгрессий и осуществив своего рода "русскую реформацию"¹.

В «Правде воли монаршей» Прокопович обосновывает концеп­цию "монократии" как единовластия монарха на благо Отечества, противостоящего гибельной анархии и многоначалию. В духе своего предшественника Крижанича он проповедует ставшую гос­подствующей в XVIII в. теорию просвещенного абсолютизма. Получив дополнительное образование в Польше и Италии, будучи весьма начитанным в западной богословской и философской лите­ратуре, Прокопович явно и неявно цитирует Вольфа, Гоббса, Гро- ция и других авторов, где соглашаясь, где полемизируя с ними, что в целом способствовало повышению уровня мышления в отечест­венной среде.

Стефан Яворский (1658-1722) — главный противник Проко- повича, также прошедший западную выучку, занимавший пост местоблюстителя патриаршего престола, — стал духовным вождем оппозиции петровским реформам, особенно в церковной сфере. В фундаментальном антипротестантском «Камне веры», запрещен­ном в России и изданном иезуитами в Европе на латинском языке, обосновывается незыблемость христианской веры, превосходство божеских законов над человеческими, протест против секуляриза­ции общества и подчинения церкви машине государства, что неук­лонно осуществлялось в России нового времени².

Кроме духовных лиц к числу активно действовавших мыслите­лей первой половины века следует отнести аристократа В. Н. Тати­щева (1658-1750) и представителя ремесленно-торгового сословия И. Т. Посонпсова (1652-1726). Первый был видным дипломатом, военным, начальником Горного округа на Урале, основавшим Ека­теринбург. Главные его труды: «Разговор о пользе наук и училищ» и пятитомная «История Российская». В духе теории естественного права, следуя французским рационалистам, он считал, что "наука главная есть, чтоб человек мог себя познать"³. Прослеживая мировую и российскую историю, Татищев положительными факто­рами ее развития считал рост знаний, просвещение, расцвет наук и ремесел, совершенствование политической власти, разумной орга­низации общества. Он критиковал схоластическое преподавание философии в Славяно-греко-латинской академии, оторванное от реальной действительности.

Посошков был типичным самородком, выходцем из народа, одним из тех, кого за природные дарования и активную службу Отечеству приближал Петр Великий. Посошков составил ряд проектов, записок, разнообразных планов по подъему России в экономической, торговой, социальной областях. Из его трудов главнейшим стала законченная к концу жизни «Книга о скудости и богатстве». За допущенные в ней антидворянские высказывания он был заключен в каземат Петропавловской крепости, где и скончал­ся. Основой преуспевания страны Посошков считал не царскую грузом лежащую казну, а благосостояние граждан, их имущество, функционирующий капитал, оживленную торговлю. Для процвета­ния России, по его мнению, необходимо освободить крестьян, дать им, как и всем другим сословиям, возможность владеть собственно­стью, активно трудиться, получать образование и под монаршим покровительством содействовать всеобщему благу⁴. Драматическая судьба Посошкова и его трудов свидетельствует о сложностях и препятствиях, стоявших на пути самореализации третьего сословия в России, за усилением влияния которого ревниво следили дворян­ство и чиновничий аппарат.

СЦИЕНТИЗМ И МИСТИЦИЗМ

С петровской эпохи начинают создаваться светские учебные за­ведения, основывается Академия наук, приглашаются видные уче­ные из-за рубежа, воспитываются национальные кадры специали­стов. Подобная тенденция не могла не сказаться на общей идейной и культурной ситуации в стране. Я. Брюс, Л. Блюбентрост, Л. Эй­лер, Д. Бернулли и многие иные европейские светила оказали за­метное влияние на взгляды С. П. Крашенинникова, М. Е. Голови­на, С. Я. Разумовского и других отечественных естествоиспытате­лей и мыслителей.

Наиболее яркой величиной в данном отношении был М. В. Ло­моносов (1711-1765), крупнейший представитель отечественных наук о природе и вместе с тем историограф, поэт, филолог и фи­лософ. В нем счастливо сочетались любовь к родной истории, культуре, знание древнерусского наследия и прекрасная профес­сиональная подготовка современного ему европейского уровня. Будучи энциклопедистом леонардовского типа, он стал первоот­крывателем, основателем, лидером многих научных направлений в физике, химии, астрономии, геологии, географии. Он же основал в 1755 г. первый российский университет, оттеснивший Славяно- греко-латинскую академию. Вместе с тем тогда же возник разрыв

Михаил Васильевич Ломоносов

между светским и духовным образованием, поскольку в универси­тете не было богословского факультета.

В философском отношении Ломоносов был деистом ньютонов­ского толка, эволюционистом, детерминистом, сторонником теории двух истин, разделения светского и духовного знаний. Одновремен­но он писал торжественные оды о величии Божием, о мудрости им­ператрицы, о процветании государства Российского и критиковал концепции норманистов, преувеличивавших влияние скандинавско­го фактора в формировании древнерусской государственности⁵.

На другом, антисциентистском полюсе идейной ситуации суще­ствовали различные мистические течения как православного, так и неправославного толка. К представителям первого необходимо отнести св. Тихона Задонского (1724-1783) и старца Паисия Велнчковского (1722-1794). Святитель Тихон основал под Вороне­жем монастырь, где совершал подвиг аскетического служения. Он стремился уйти от жесткой опеки синодальной организации и со­средоточиться в области созерцательно-мистической. «Сокровище духовное, от мира собираемое», главный труд подвижника, испол­нено обращениями к вечности, мистическими прозрениями, освеще­нием жизни сакральными ценностями, убеждением, что разум без веры становится слепым орудием страстей. Старец Паисий также искал отшельнического, уединенного жития, посетил Афон, где приобщился подобно преп. Нилу Сорскому к роднику православ­ного безмолвия, исихастской и старческой традиции. Он собрал труды святых отцов в своем переводе, которые составили многотом­ное «Добротолюбие». Соединяя таланты ученого, филолога, педа­гога, Паисий способствовал возрождению монашества в России и особенно формированию старчества, центром которого станет Оптина пустынь⁸.

Интереснейшим явлением в духовной жизни империи был странствующий философ, украинский мыслитель Григорий Сково­рода (1722-1794), оказавший заметное воздействие и на русскую мысль, потому и уместно вспомнить его в изложении истории отечественной философии. Владея древними и современными языками, будучи блестящим стилистом и вдохновенным поэтом, он создал ряд изящных по форме, глубоких по содержанию лирико- илософских сочинений в символике и стиле поэтики барокко, коворода был свободным религиозным мыслителем сократовского типа⁷. В его антропологии и гносеологии проступает тайноведение сердца, кардиогносия как особый сокровенный путь познания мира и самого себя. Проникая сквозь зыбкость земного к нетленности небесного, от грез внешнего эмпирического человека к его истинной сущности, он обращается к идеалу, к "древу жизни", к "всечелове- ку" — Иисусу Христу. На творчестве Сковороды также прослежи­вается влияние католической барочной стилистики. В целом он предстает ярким мыслителем восточноевропейского региона⁸.

В XVIII в. Россию охватило общеевропейское увлечение масонством, которое представляло весьма причудливое соединение ритуалов тайных лож, эзотерических учений, социальных утопий, внецерковной мистики, порою радикальных, а порою либеральных новаций. Образованной интеллигенции традиционное православие казалось нередко инертным, замшелым, пресным. Ее религиозный романтизм и индивидуализм искали экзотического тайноведения, каббалистики, мистериософии, гностицизма, оккультизма, спири­туализма⁹.

Масонство проникло в Россию из Англии, Швеции, Германии преимущественно в форме розенкрейцерства и мартинизма. К кон­цу века насчитывалось более ста лож, издавались журналы, пере­водились произведения Сен-Мартена, Иоанна Масона, Якоба Бёме; немецкие профессора И. Штаден и И. Шварц пропагандировали масонские идеи перед студентами Московского университета. Увле­чение масонством испытали не только представители утонченной аристократии вроде князя И. Лопухина, но и такие видные деятели культуры, как издатель Н. И. Новиков, архитектор В. И. Баже­нов, моралист С. И. Гамалея, которые искренне поверили в союз "братства и любви", в нравственное самосовершенствование, вне- церковный гуманизм, поиск высшего "сокровенного человека"¹⁰.

Масонство по-своему противостояло антирелигиозным течениям, в частности весьма популярному в Европе и России вольтерьянству как секуляризованной интеллигентской идеологии, где культ кри­тически мыслящего индивида, стоящего над темной толпой, возво­дился в высшую добродетель просвещенного разума¹¹. Этический релятивизм, нравственный нигилизм, эгоцентризм и аморализм — это также характерные отличия духа XVIII столетия, отринувшего традиционные нормы добродетельного поведения. От императрицы до служанок, от канцлеров до гувернеров — все стали искать чув­ственных удовольствий, наслаждения ускользающими прелестями сиюминутной жизни, смены впечатлений, легкомысленно забывая о неминуемой моральной расплате, личной и своего поколения. Вихрь XVIII столетия, апофеоз блестящего барокко, мишура свет­ской жизни захватили и развратили многих деятелей культуры, ко­торые потом сетовали на свою "испорченность".