Примечания

1. Данте Алигъери. Божественная комедия. М., 1967. С. 181 — далее ссылки в тексте с указанием раздела и страницы.

2. Отрывки из произведений Колюччо Салютати, Поджо Браччо- лини, Леонардо Бруни, Джамоццо Манетти, Леона Баттиста, Аль­берта и других философов-гуманистов см.: Ревякина Н. В. Италь­янское возрождение. Гуманизм второй половины XIV в. — первой половины XV в. Новосибирск, 1975. С. 82. ³ Там же. С. 70.

   4. Эстетика Ренессанса. М., 1981. Т. 2. С. 248.

   5. Cassirer Е. The Idividual and the Cosmos in Renaissance Philo­sophy. N.Y., 1963. P. 115.

   6. Николай Кузанский. Сочинения: В 2 т. М., 1980. Т. 1. С. 2. Далее ссылки в тексте на это издание.

   7. Рутенбург В. И. Жизнь и творчество Макьявелли // Никко­ло Макьявелли. История Флоренции. Л., 1973.

   8. Макиавелли Н. Государь и Рассуждение на первые три книги Тита Ливия. СПб., 1869. С. 371. 9 Там же. С. 352.

¹⁰ Эразм Роттердамский. Похвала глупости // Библиотека всемирной литературы. М., 1971. Т. 733. С. 137. Далее при ссыл­ках в тексте даются номера соответствующих глав.Глава 2. ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНАЯ МЫСЛЬ В ФИЛОСОФИИ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

1. Леонардо да винчи

Итальянские гуманисты XIV-XV вв. мало интересовались есте­ственными науками (не говоря уже о математике). Но общий про­гресс всей жизни, прогресс знаний обращал взоры некоторых гума­нистов к этим наукам. Ренессансная ситуация в сфере искусств и наук отличалась также тем, что даже их главные области — живо­пись, архитектура, скульптура, а также математика, механика, ана­томия, медицина, зачатки химии — развивались в теснейшей взаи­мосвязи и нередко объединялись в деятельности одного человека. Практиком и теоретиком искусства был Альберти. Но как гениаль­ный художник — живописец и скульптор, исключительно много­сторонний и на редкость одаренный инженер, глубочайшим обра­зом осмысливавший собственное искусство и искусство всей эпохи, среди современников выделялся Леонардо да Винчи (1452-1519).

Внебрачный сын нотариуса из местечка Винчи и простой кре­стьянки, Леонардо не получил классического образования и не обучался в университете. Однако это обстоятельство сыграло ско­рее положительную, чем отрицательную роль в его формировании как мастера искусства и многообразного изобретательства, а затем и теоретика этой высокой практики. Сам он называл себя "челове­ком без книжного образования", подчеркивая тем самым свое от­личие от подавляющего большинства гуманистов. Тем не менее можно полагать, что Леонардо немало читал. Он был знаком и с идеями Архимеда — наиболее влиятельного (наряду с Евклидом) античного математика и механика, и с теми немаловажными эле­ментами механики, которые разработали позднесредневековые схо­ласты-номиналисты. Определенную роль в философской и научной инспирации Леонардо сыграли платонические идеи, развивавшиеся в академии его родной Флоренции, особенно произведения Фичино. Но какую бы роль ни играли эти и другие теоретические источники в духовном развитии мастера из Винчи, он, как никто другой в его веке, формировался не столько под влиянием книг, сколько в процессе творчества, результатом которого стали предме­ты искусства и различные технические изобретения.

Человек редкой красоты и огромной физической силы, Леонар­до был олицетворением творческих дерзаний не только своей эпо­хи, но, возможно, и всей истории человечества. Вне радостей твор­чества он явно не видел смысла человеческой, во всяком случае собственной, жизни. Если и не на размахе его, то на практической результативности отражалась зависимость Леонардо (как в сущно­сти и подавляющего большинства других мастеров эпохи) от рабо­тодателей. Этим главным образом объясняется смена им мест жительства и работы — Флоренция, Милан, снова Флоренция, за­тем Романья, снова Милан, затем Рим. Последние два года своей жизни Леонардо состоял на службе французского короля Франци­ска I и умер во Франции.

Он по праву заслужил имя пионера современного естест­вознания. Трудно обозреть круг его изобретений и проектов — в области военного дела (идея танка), ткацкого производства (про­ект автоматической самопрялки), воздухоплавания (включая идею парашюта), гидротехники (идея шлюзов). Почти все они далеко обгоняли технические возможности и потребности своей эпохи и по достоинству оценены только в прошлом и настоящем столетиях. Подавляющее большинство научных изысканий Леонардо осущест­вил в контексте своей творческой практики. Специальных теоре­тических и тем более философских трактатов он не писал, однако интенсивно осмысливал свои труды в многочисленных записных книжках. Они не были рассчитаны на публикацию и представляли собой шифрованные записи автора, сделанные для самого себя. Только часть его литературного наследия стала известна в XVI в. под названием «Трактат о живописи». Самый же значительный корпус записей и дневников гениального Леонардо стал предметом изучения лишь с конца XVIII и особенно со второй половины XIX в. Его изучение продолжается и в наше время.

Леонардо одним из первых подчеркнул, что "мудрость есть дочь опыта"¹. Специфика методологии Леонардо состоит в том, что он стремился к максимально конкретному пониманию опыта и по возможности к точному уяснению его роли в деле достижения исти­ны. В борьбе против умозрительно-словесного "выяснения" истины ученый подчеркнул, что полны заблуждений те науки, которые "не порождаются опытом, отцом всякой достоверности, и не заверша­ются в наглядном опыте, т. е. науки, начало, середина или конец которых не проходят ни через одно из пяти органов чувств". При этом выявляется, что опыт есть минимальное условие ис­тинности. Сама же истина "имеет одно-единственное решение"², достижение которого кладет конец спорам об истинности. Провоз­глашаемая здесь однозначность истинности не может быть достигнута в опыте, понимаемом (и массово осуществляемом) как чисто пассивное наблюдение и восприятие событий и фактов, сколь бы ни были они многочисленны. Такая предельная конкретность истины достижима не на путях пассивного наблюдения и восприятия, а посредством активного, целе­направленного опыта или эксперимента.

Мы не найдем у Леонардо какой-то разработанной методики экспериментирования. Он скорее ориентировался на стихийное экспериментирование, осуществлявшееся во многих итальянских художественных мастерских (боттегах), которое, совершенствуя, практиковал сам. Но методологическая проницательность ученого привела к четкому уяснению того, что такого рода эксперименти­рование само по себе еще далеко недостаточный путь достижения достоверной истинности, ибо "природа полна бесчисленных причин, которые никогда не были в опыте". Отсюда необходимость теории для его осмысления, резюмируемая в широко известных его словах: "Наука — полководец, и практика — солдаты"³. Не остав­ляет Леонардо никакого сомнения и в том, какую науку он имеет в виду прежде всего и главным образом. Это, конечно, математика, ибо только она способна придать результатам экспериментирования подлинную достоверность, искомую однозначность, делающую воз­можным точное практическое применение найденной истины.

В записях Леонардо имеются и другие значительные методоло­гические идеи, например идея сочетания аналитического и синтетического методов исследования, а также идея объек­тивности достоверной истины, не зависящей от характера ее объекта (в то время как теологическо-схоластическая традиция на­стаивала на обратном). Из онтологических идей, имеющихся в тех же записях, следует указать на понятия вечного правила (regola), а также непререкаемого закона (irrevocabile legge) природы, по существу отождествляемого с естественной необходимостью, кото­рую должен понимать любой исследователь и любой инженер, что­бы не стремиться к невозможному.

Реалистическая сущность эстетики Леонардо связана прежде всего с его убеждением в том, что искусство, как и наука, служит делу познания реального мира. Отсюда главное дело науки состоит в раскрытии количественных сторон вещного мира. Например, геометрия стремится свести окружность к квадра­ту, а тело — к кубу, арифметика же оперирует квадратными и ку­бическими уравнениями. Причем оказывается, что обе эти науки постигают только прерывные и непрерывные количества, но бес­сильны перед качеством, в котором и заключена подлинная красота природы. Познание качественности доступно главным образом ис­кусству. Качественность означает при этом и конкретность, индиви­дуальность, неповторимость. В этом гениальный художник видит эстетическо-облагораживающую человека функцию природы. Она "столь усладительна и неистощима в разнообразии, что среди де­ревьев одной и той же породы ни одного не найдется растения, ко­торое вполне походило бы на другое, и не только растения, но и ветвей, и листьев, и плода не встретится ни одного, который бы в точности походил на другой"⁴. Автор «Моны Лизы» (Джоконды), «Тайной вечери» и других бессмертных шедевров живописи дал крайне редкий пример гармоничного соединения в одной личности гениального живописца и великого ученого. Пропорции человечес­кого тела он изобразил как великолепный анатом, а неповтори­мость и красоту человеческой души в своих картинах — как глубо­кий психолог.