398	Глава 12. «Золотой век» эллинской цивилизации

ти варваров, и, можно сказать, для большей части человечест­ ва»1. Были расшатаны основы эллинской полисной цивилиза­ ции, которая вступила в полосу глубокого кризиса.

12.3. Высокая классика

Вторая половина V в. до н.э. — эпоха высокой классики. Отзвуки греко-персидских войн затихли. В духовной культуре находит свой отзвук потребность в уравновешивании интересов различных социальных слоев, их гармонизации, по­ исках некоего образца, способного восстанавливать исходное равновесие. Такая потребность порождена нарушением балан­ са между индивидуальным и общественным, собственным и коллективным, которое еще больше усиливалось военными конфликтами. Полисные идеалы постепенно себя исчерпыва­ ют, исчезает исторический оптимизм:

II...Богов лишь Ни старость не касается, ни смерть;

Все прочее всесильною рукою Стирает время. Убывают силы

Инаших тел, и матери-земли,

||Хиреет вера и коварство крепнет2...

Вэпоху высокой классики греческая культура вырабатыва­ ет новые духовные идеалы — пропорция и порядок, чувство формы и ритма, точность, ясность, пропорциональность час­ тей и единство целого. На всем должен лежать отпечаток прекрасного и возвышенного, безмятежного совершенства. Усиливается тенденция рационализации культуры. Идеалом становится не нонконформист («гибрист»), постоянно проти­ вопоставляющий себя и свое мнение полисному коллективу, а человек умеренных ценностей, взвешенный, выдержанный, умеющий в любом деле не доходить до крайностей и оставаться

1	Фукидид. История. С. 5.
2	Софокл. Эдип в Колоне. 607 ел. ; пер. Ф.Ф. Зелинского.

12.3. Высокая классика

399

в неких пределах. В изобразительном искусстве на первый план выходят гармоничные люди, мудрые и прекрасные, по­ добные богам. Но, «стирая резкие грани между полярными на­ чалами, высокая классика по необходимости стирает и все ин­ дивидуальное, портретное и личностное. Отодвигая на задний план все низменное, нестандартное и непохожее на других, она создает надындивидуальный идеал совершенного человека — человека в полном расцвете духовных и физических сил, запе­ чатленного в искусстве вне конкретного пространства и вре­ мени»1. Художественная идеализация требует рациональных средств духовного освоения мира. Нарастает стремление к ра­ циональной организации всех сторон жизни.

Как удачно отметил Гомперц, в эту эпоху «вся человеческая деятельность, от приготовления пищи до изготовления пред­ метов искусства, от гуляния и до ведения войны, подвергалась регулированию и сведению к принципам... Систематически трактовались поварское искусство Митаиком, тактика и борь­ ба оружием — философом Демокритом, диететика как отдель­ ная от медицины дисциплина - Геродиком из Селимбрия, даже искусство управления лошадьми нашло своего автора в лице Симона. Все отделы искусства были теоретически разра­ ботаны. Примеру Лаза из Гермиона, который еще в шестом ве­ ке расширил и теоретически обосновал средства музыкального выражения, последовали другие, в их числе личный друг Перикла Дамон и Гиппий из Элиды, который учил ритмике и гар­ монии. Даже Софокл, предшественником которого в этой об­ ласти был малоизвестный Агатарх, не считал унизительным писать о технике сценического искусства, а великий скульптор Поликлет вычислял в своем "Каноне" основные отношения частей человеческого тела. По теории живописи писал Демо­ крит, о сценической перспективе... говорит Анаксагор... Для приемов мантики или предсказаний было составлено не одно руководство. Ничто не представлялось теперь случайностью. Искусство стройки городов нашло себе реформатора в лице Гипподама из Милета, оригинального человека, проявляю-

ЛкимоваЛ. Указ. соч. С. 130.

400	Глава 12. «Золотой век» эллинской цивилизации

щего и внешне свою оригинальность в одежде и прическе. Сис­ тема прямых улиц, пересекающихся под прямыми углами, предлагавшаяся этим новатором, символизирует все утверж­ давшееся стремление к рациональному урегулированию всех отношений»1.

Аналитизм ранней классики, ее стремление к расчленению мироздания на составные части, уровни и слои, в эпоху высо­ кой классики сменяется идеалами мировоззренческого синте­ за, «собирания» космоса из составляющих его частей. Готовит­ ся ментальная почва для концепции атомизма: вещи чувствен­ ного мира — это синтез неделимых, бессмертных и бесконечно движущихся в пространстве атомов. При этом покой уступает место движению, застывшие формы — конкретному жизнен­ ному многообразию, часто тщательно выверенному и терпели­ во скопированному у природы.

В годы Пелопоннесской войны религиозное сознание пе­ реживает кризис (как оправдать богов, если они уличены во лжи?). Усиливаются процессы секуляризации культуры. Все чаще — особенно в комедии и литературе — встречаются на­ смешки над богами, над старыми традициями, обрядами. Ге­ рои Софокла уже совершенно открыто посмеиваются над ора­ кулами (Иокаста), поносят пророков за их корыстолюбие (Креонт), противопоставляют религиозные и нравственные ценности. Усиливается критическая традиция порицания Го­ мера. «Порицатели» Гомера все чаще акцентировали внимание на том, что его поэмы не только имеют сомнительную дидакти­ ческую ценность, но просто алогичны и бессмысленны.

Формы секуляризации различны. В изобразительном ис­ кусстве отходит на второй план антропоморфизация образов богов - им все чаще придаются, как в прошлом, зооморфный и

1 Гомперц Т. Греческие мыслители. Т. 1. СПб., 1911. С. 331-332. Гипподам вы­ ступал не только как архитектор и градостроитель, но и как социальный реформа­ тор — внешний вид города должен соответствовать его социальному укладу. Насе­ ление города, по его мнению, должно состоять «из трех сословий: ремесленников, земледельцев и воинов; частную собственность должна бьыа составлять только третья часть земли, вторая треть представлялась на нужды богослужения, третья должна была служить для содержания воинов; все должностные лица должны были избираться всей обшиной, насчитывающей 10 000 членов» (С. 350).

12.3. Высокая классика

401

вещный облик. Появляются мотивы поражения культурного (аполлонийского) начала в драматических битвах с силами, олицетворяющими хтонические и матриархальные начала (кентавромахия, амазономахия и др.). Одна из своеобразных форм секуляризации — рождение новых богов (при этом ста­ рые вовсе не умирают) и обожествление самого человека.

В искусстве утверждается идея связи миров, времен, частей бытия. Связь усматривается в красоте и расцвете жизненных сил природы. При этом не забывают, что мир чувств обманчив, здесь все может быть изломано, вывернуто и диспропорциализировано.

Как и в жизни, в искусстве сильны трагические нотки. В эпоху Пелопоннесских войн остро ощущалось дыхание смерти. Вазопись наполнена изображениями умерших, погиб­ ших, а также переживающих родственников (например, через всю высокую классику прошел образ седовласого старика-от­ ца, скорбно опирающегося на палку). Люди, умирая, перехо­ дят из земного, солнечного мира в мир подземный, не бросив ни одного упрека живым. В живописи портрет еще не привет­ ствуется. Все личностное по-прежнему нивелируется, культи­ вируется полисная имперсональность. Время замедляет свой ход, а пространство размывается и вдаль и вглубь: «Все засты­ вает в какой-то пространственно-временной неопределенно­ сти, совершенстве несовершенного, и впереди — то ли полу­ сон-полуявь, то ли миф, облаченный в реальность»1. Образы прошлого запечатлеваются как моменты настоящего.

Если драматургия ранней классики была ориентирована на изображение судеб людей, над которыми тяготел Рок, то высо­ кая классика обращается к изображению характеров, психоло­ гических ситуаций, наполненных бурными страстями и сомне­ ниями; ее интересуют закономерности духовности, мотивы и оттенки человеческого поведения, прежде всего пороки и доб­ лести. Так, Еврипиду чужда образная монументальность его предшественников — Софокла и Эсхила. Еврипида мало инте­ ресовали вопросы борьбы человека с Необходимостью, выбора

Акимова Л. Указ. соч. С. 242.

402 Глава 12. «Золотой век» эллинской цивилизации

ответов на удары Судьбы, непознаваемость космического Ло­ госа. Его привлекали порывы, страсти и внутренняя борьба в душе индивида. Там, где Эсхил и Софокл видели свершение подвига, героизм, Еврипид видит несчастных людей, нуждаю­ щихся в утешении.

Все чаще слышится скептический протест против традици­ онных религиозных ценностей, нередко они становятся даже предметом насмешек. Ведь это боги порой толкают людей на страшные преступления, они подпитывают насилие насилием, оказывают поддержку безнравственности и пороку. Мир богов становится для человека страшным. Возникает отчуждение че­ ловеческого и божественного. Божий промысел неведом для людей, боги далеки от людей и непознаваемы; они живут в не­ ведомом для нас мире, и осознание этого обстоятельства само по себе — прозрение. И вот Еврипид в трагедии «Ипполит» бро­ сает в зал потрясающие (и еще совсем недавно совершенно не­ мыслимые) слова:

II Вы, боги, его в ловушку загнавшие, Вам бросаю в лицо

|| Ненависть мою и презрение!

Он уже открыто сомневается в существовании богов:

||О, Зевс! О, что скажу я? Соблюдаешь Ты точно ль нас? Иль даром ты почтен От нас такою славой, а поставлен

||Над смертными лишь случай?1

Исвященные мифы он излагает столь буквально, что ста­ новится очевидной их бессмысленность и даже нелепость:

IIЧто, говорят, над нами в небе боги? Их нет, их нет. Пусть ни один глупец

||Вас не обманет старой сказкой лживой2.

1 Еврипид. Гекуба. 488 ел. ; пер. И. Анненского.

2 Еврипид. Беллерофонт. 293.

12.3. Высокая классика

403

Здесь сказывается сильное влияние софистики. Судьбы людей определяются не Роком, а случайным стечением жиз­ ненных обстоятельств, игрой бесцельного случая. Случай все­ могущ, он, а не божественная «справедливость» правит миром. Ведь перед лицом случая человек гораздо более бессилен, чем перед божественным провидением. Перед игрой случая воз­ можно смирение, а не противостояние. Отсюда в трагедиях Ев­ рипида острота и неожиданность волнующих ситуаций, слож­ ная интрига, внезапные повороты действия.

Еврипид не скрывает своего презрения к мнению толпы. Его отталкивают ее крикливость, низменные вкусы, кичли­ вость, пустая самоуверенность. Толпа не умеет ни как следует слушать, ни как следует говорить. Еврипид — рационалист. Он ищет, находит и предлагает зрителям естественные, ра­ циональные объяснения мнимых мифологических чудес. Он полон скептицизма, не верит оракулам и в гадания. В траге­ дии «Электра» хор излагает миф о том, что Зевс однажды из­ менил движение солнца и звезд, а затем продолжает: «Так рас­ сказывают, но трудно этому поверить... Мифы, наводящие страх на людей, доходны для культа богов». Еврипид свысока относится к тем, кто не обладает достаточным разумом, чтобы понять, что вокруг него множество глупцов и лишь единицы умных.

С большим изяществом используя метод доведения до аб­ сурда, Еврипид развенчивает также традиционные нравствен­ ные ценности. В его пьесах звучат мотивы теории «естествен­ ного равенства» — все люди рождаются одинаково равными и свободными, личность создает не наследственность, а среда. У Еврипида появляется образ «благородного раба». Ведь боль­ шинство рабов являются таковыми не по природе, а несчастли­ вому стечению обстоятельств.

Трагедии Еврипида — это драма цивилизации, изображе­ ние динамики, борьбы чувств, страстей, порожденных разла­ дом между социальными и личностными мотивами в сфере че­ ловеческой духовности, а также зависимостью человека от пе­ реломов судьбы, ее зигзагов, от игры случая. Миф у Еврипида выполняет лишь антуражные функции. Он используется как