Часть 5 ю.А. Бельчиков,

 

доктор филологических наук, профессор

 

Размышления по поводу...

 

В книге представлены экспертные заключения по спорным в том или ином отношении текстам, которые были предложены для лингвистической экспертизы в запросах юридических учреждений, общественных организаций, органов СМИ, фирм, следователей, адвокатов и др. в связи с исками по защите чести, достоинства, деловой репутации «персонажей» журналистских материалов и публичных выступлений; в «Приложениях» (в настоящем издании) даны некоторые экспертные заключения и в связи с арбитражными разбирательствами.

В экспертных заключениях рассматриваются, анализируются варианты использования языковых средств, построения отдельных фраз, фрагментов текста, которые чаще всего вызывают неудовольствие, возражение, несогласие «пострадавших» от упомянутых материалов и выступлений. Соответственно экспертные заключения являются развернутым ответом в результате обстоятельного, детального, с лингвостилистическим и лингвотекстологическим (имеется в виду анализ языковых средств, их организации внутри текста в увязке с его композицией) обоснованием — на запросы судебных инстанций, адвокатов, общественных организаций относительно юридической корректности (оскорбление/неоскорбление, моральный ущерб личности, соответствие Конституции и т.п.), моральной выдержанности (прилично/неприлично) отдельных слов, выражений в конкретных опубликованных (обнародованных) материалах, о построении фраз, фрагментов текста и текстов в целом с точки зрения их смыслового содержания и экспрессивно-эмоциональной направленности. Иными словами: содержится ли в предложенном для лингвистической экспертизы тексте (или в какой-нибудь его части, в отдельных фразах, словах, выражениях) какой-либо моральный ущерб личности «героя» такого материала или ущерб деловой репутации лица, о котором идет речь в данной публикации, публичном выступлении, равно как можно ли усмотреть таковой ущерб в рассматриваемом тексте.

Наблюдения над лингвистическими экспертизами показывают, что больше всего вопросов в обращениях о проведении такой экспертизы, которые поступают от юридических учреждений, от лиц, посчитавших себя пострадавшими в результате конкретной публикации или публичного выступления, от авторов такого рода материалов, ищущих «защиты» от обвинения в нарушении прав личности, вызывают слова и выражения, их употребление, «не устраивающие» истцов судебных заявлений относительно защиты чести и достоинства и/или деловой репутации.

На втором месте стоят вопросы, в которых истца, суд (вообще — юридическое учреждение) интересует смысловое и/или экспрессивно-эмоциональное содержание определенной фразы как самой по себе, так и в контексте известного фрагмента текста (или данного текста в целом), равно как отдельного слова, выражения, фрагмента текста.

На третьем месте — вопросы, связанные со смысловым содержанием и/или экспрессивно-эмоциональной характеристикой некоторых грамматических форм, производных слов и, соответственно, с оценкой их семантики (значения) и стилистической стороны в контексте рассматриваемого в экспертном заключении текста (или его фрагмента).

Чтение, а тем более изучение лингвистических экспертиз, собранных в этой книге, — занятие весьма полезное и поучительное в первую очередь для журналистов и ответственных редакторов печатных изданий и электронных СМИ, а также ораторов, лиц, выступающих по радио и телевидению (не сотрудников электронных СМИ). Затем, конечно, для юристов, которые посылают «запросы на лингвистическую экспертизу» (вообще для авторов таких запросов), для адвокатов, выступающих по делам о защите чести, достоинства, деловой репутации (на стороне «пострадавших» или журналистов). Да и для самих экспертов не бесполезен «взгляд со стороны» как своего рода обмен опытом с коллегами.

Какие же уроки полезно извлечь журналисту из этих экспертиз? Конечно, эти «уроки» известны из учебных курсов по стилистике, литературному редактированию, наконец, из личного авторского опыта (из опыта коллег) вдумчивого, наблюдательного литератора. Между тем, во-первых, повторенье — мать ученья. Во-вторых, в этих экспертизах показано на «живом», оперативном материале, в ходе анализа конкретного текста с точки зрения точного, мотивированного использования языковых единиц (прежде всего слов и выражений), правильного, коммуникативно оправданного построения текста (его фрагментов), фраз, к каким «нежелательным» (в том числе — подсудным) последствиям приводит необдуманное, невнимательное отношение к слову, стремление к хлесткой (но не точной!) фразе, в конечном итоге — пренебрежение к «азбучным истинам» профессионального журналистского мастерства. Так что читатель получает в готовом виде рекомендации: лучше, целесообразней делать так и не делать так.

Итак, уроки для журналиста:

1) всякий журналистский материал, публичное выступление — цельное речевое произведение, следовательно,

2) составляющие его языковые единицы, приемы, способы их использования, организации в рамках данного речевого произведения, т.е. текста, взаимосвязаны и соотнесены друг с другом, а речевая структура текста в целом, отдельные ее компоненты тесно увязаны с композицией этого же текста, поэтому

3) каждая языковая деталь текста воспринимается и оценивается в контексте целого текста (его содержания, стилистического оформления и композиции), а также в рамках микроконтекста (непосредственного фразового, абзацного окружения слова, словосочетания, грамматической формы, конкретного предложения).

Все это важно учитывать при создании (и анализе!) текста, потому что языковые единицы (особенно слова, выражения) в контексте с другими языковыми средствами данного текста приобретают, могут приобретать дополнительные осмысления и стилистические оттенки (коннотации) под влиянием микро- и макроконтекста данного речевого произведения в развитие тех смысловых и стилистических значений, которые они (языковые единицы) имеют в языке. Такие значения отражены в словарях (в первую очередь — в толковых), в академической грамматике, в разного рода филологических справочниках.

Вот почему и в работе над текстом, и в ходе его стилистического анализа

4) при особом, необычном употреблении слова, грамматической формы, фонетического варианта слова, словоформы (слова в падежной форме с предлогом или без предлога), при оригинальном построении фразы и т.п. архиважно всегда иметь в виду общий контекст (или речевую ситуацию) всего журналистского материала (текста) и уж непременно — микроконтекст употребления языковой единицы или особого стилистического приема.

Книга «Цена слова», анализ текстов печатных и электронных СМИ, публичных выступлений, экспертных заключений лингвистов, представленных в книге, убеждают, что журналисту — не только и не столько в целях «вербальной, или речевой, безопасности» (но тоже и в этих целях!) весьма полезно и жизненно необходимо — как одно из фундаментальных условий профессионализма! — задумываться над словом, над словами, их взаимном соединении во фразе, в тексте, вникать в их словарные значения и те дополнительные осмысления («созначения», как говорят лингвисты), которые они приобретают, могут приобретать в том или ином контексте, ситуации, в ходе общелитературного или специализированного их употребления, как они соотносятся с другими словами, употребленными в данном тексте и не употребленными, но потенциально подразумеваемыми в силу смыслового содержания и экспрессии слова, сказанного или написанного. Особого внимания требуют так называемые прецедентные тексты (цитаты из художественных произведений, кинофильмов, из таких текстов, как Библия, высказывания «исторических личностей», вообще известных людей и т.п.), а также метафоры, так как они (и прецедентные тексты, и метафоры) могут быть поняты, восприняты иначе по сравнению с замыслом автора рассматриваемого в лингвистической экспертизе текста.

Вот почему в наше время, в начале XXI столетия, актуальны мысли, высказанные в прошлом, о важности вдумчивого, осмотрительного употребления слов, использования всех языковых средств и их целесообразной организации в высказывании, в предложении, в тексте для ясного, точного, однозначно воспринимаемого, убедительного выражения мысли и четко, определенно сформулированного отношения автора к тому, о чем (или о ком) он пишет, говорит.

В Древней Руси существовало мудрое правило: «Не омочив языка в уме, много согрешишь в слове». Оно, как очевидно, действительно и сейчас.

Рене Декарт, великий французский мыслитель, сказал: «Верно определяйте слова, и вы освободите мир от половины недоразумений». Не случайно А.С. Пушкин напомнил своим современникам эту глубокую мысль. В самом начале XIX века один из замечательных русских филологов, рано умерший и забытый потомками, С.Г. Салорев проникновенно писал: «Желательно, чтобы все скорее вышли из заблуждения, будто все равно, то или другое слово, чтобы все уверились, что хорошо говорить и писать, значит хорошо мыслить — дело трудное и великое».

И еще об одном аспекте журналистской деятельности побуждают сказать лингвистические экспертизы.

Некоторые экспертизы убеждают в том, какое громадное, принципиальное значение для профессиональной доброкачественности журналистского материала (а также и устного публичного выступления) имеет этическая установка создателя текста.

«Как слово наше отзовется» — этот исходный принцип всякой речи, любого пишущего, говорящего (даже в бытовой ситуации), а тем более профессионального литератора — предполагает не только заботу об общественной морали и нравственном комфорте адресата речи, текста (за исключением, конечно, филиппики, создаваемой с действительно благородными целями), но в не меньшей степени — и элементарную порядочности, гражданскую честность журналиста. Лозунг «Газету надо делать чистыми руками», родившийся на факультете журналистики МГУ в конце 50-х годов, остается в силе при всех обстоятельствах!

В этом отношении показателен газетный материал, анализируемый в экспертизе № 8. Эксперт наглядно показывает, как автор разоблачительной статьи прибегает к логическим ухищрениям, к разного рода «охранительным» оговоркам, к нечеткому построению предложений, допускающих их неоднозначное толкование и т.п. В связи со сказанным нелишне напомнить «Декларацию принципов поведения журналиста» Международной организации журналистов, особенно ее пункт 7⁹⁴.

Репертуар запросов относительно лингвистической экспертизы текста, как видно из приложений к книге, не ограничивается тематикой защиты чести, достоинства, деловой репутации истцов судебных заявлений.

К лингвистической экспертизе прибегают и в арбитражных ситуациях при необходимости:

— выяснить точное содержание какого-либо пункта, фразы, отдельного слова, выражения, клишированного оборота речи, сложившегося в деловых бумагах и т.п., в тексте инструкции, устава, хозяйственного договора, трудового соглашения и т.д., исходя из лексического состава фрагмента текста, отдельной фразы, их грамматического оформления и стилистической характеристики с учетом общего контекста рассматриваемого документа и/или микроконтекста спорной фразы или того абзаца, слова, выражения, официальной бумаги, которые вызывают их неполное или различное понимание заинтересованными сторонами;

— определить жанровую принадлежность текста, его отношение к тому или иному роду литературы, письменности вообще (например: художественное/нехудожественное произведение) в связи с теми положениями авторского права, от которых зависят юридические последствия для автора при типологической квалификации рассматриваемого текста, а также для ответчика и/или другой стороны;

— установить аутентичность/степень аутентичности перевода на другой язык текста, созданного на языке оригинала;

— экспертиза текста на предмет установления/неустановления плагиата, а также в других спорных, проблематичных ситуациях, требующих лингвистического, лингвостилистического, лингвотекстологического анализа письменных и устных текстов (имеются в виду главным образом материалы печатных и электронных СМИ, публичные выступления), вызывающих судебные разбирательства.

Нужно сказать, что судебная практика по рассмотрению разного рода споров, недоразумений по поводу словесного текста, нечетко сформулированной в нем фразы, неточного, ошибочного выбора слов, неудачно подобранного выражения или возможности неоднозначного восприятия написанного (сказанного), от чего зависит понимание текста (журнального материала, книги, документа, публичного выступления), равно как и разбирательства по поводу слов, выражений, которые были поняты адресатом речи (текста) как инвектива — как оскорбление его (адресата) личности или как клевета, имеет многовековую историю. Однако отрицательный опыт авторов такого рода текстов прошлых эпох почему-то так и не учитывается последующими поколениями, поставляющими все новые и новые материалы и поводы для лингвистической экспертизы спорных в том или ином отношении текстов.

Потребность в лингвистической экспертизе текста в связи с судебным разбирательством возникала уже в античную эпоху. Так, в передаче академика Я.К. Грота — законодателя русского правописания второй половины XIX века — в Древнем Риме имел место следующий юридический казус: богатый римлянин в своем завещании указал, чтобы после его смерти была отлита из золота его статуя со стрелой в руке («поставить статую золотую стрелу несущую»). Завещатель оставил для этой цели необходимое количество «драгметалла». Старший сын как основной правонаследник выполнил наказ отца оригинальным способом: он сделал статую из камня, в руке которой была золотая стрела. Младшие браться потребовали, чтобы оставшееся золото было поделено между всеми наследниками. В ответ старший брат ссылается на завещание, которое он толкует таким образом: «Поставить статую, золотую стрелу несущую» — мол, отец и оставил золото только на стрелу. Латинский текст давал возможность и такого толкования этой фразы в завещании, поскольку и statua (статуя) и sagitta (стрела) — женского рода, поэтому причастная форма может быть отнесена и к тому и к другому существительному.

Если обратиться к России, то всем памятен знаменитый гоголевский сюжет «о том, как поссорились Иван Иваныч с Иваном Никифоровичем»:

«Известный всему свету своими богопротивными поступками, дворянин Иван, Никифоров сын, Довговчун, — писал Иван Иванович Перерепенко в суд, — сего 1810 года, июля 7 дня учинил мне смертельную обиду... Оный дворянин... назвал меня публично обидным и поносным для чести моей именем, именно: гусаком, тогда как известно всему Миргородскому повету, что сим гнусным животным я никогда отнюдь не именовался и впредь именоваться не намерен»...

Изучение материалов лингвистических экспертиз, собранных в этой книге, приводит к принципиально важному выводу, имеющему прямое отношение к экспертам-лингвистам.

Речь идет о том, что лингвистическая экспертиза как особый вид (или жанр) филологического исследования непосредственно относится к той области филологии, которая объединяется герменевтикой (греч. hermeneutike от hermОuo — «испытываю», «комментирую», «разъясняю»). Эта древнейшая отрасль филологии, как известно, занимается критикой текста, его комментированием, анализом речевой и композиционной структуры текста в связи с его содержанием, идейным и идейно-эстетическим (если это художественное произведение) и авторским замыслом; истолкованием композиционно-речевой структуры текста и его содержания, находящего свое воплощение в этой структуре, на фоне и в контексте культурно-исторического наполнения и своеобразия соответствующей эпохи (включая и историко-лингвистический контекст). Герменевтика устанавливает подлинный, канонический, вариант известного текста, авторство анонимных и псевдонимных словесных произведений; в ее рамках сложилась филологическая интерпретация текстов. Принципы герменевтики находят свою реализацию в таких филологических дисциплинах, как текстология, источниковедение, наука о языке художественной литературы, палеография, эвристика.

В начале XX в. бытовало мнение, что при филологической работе над текстом, в частности — при разрешении сложных вопросов интерпретации отдельных мест текста, атрибуции тех или иных языковых единиц и т.п., достаточно доверяться «здравому смыслу». Вместе с тем Г.О. Винокур и Б.В. Томашевский уже в 20-е годы убедительно показали и доказали решающее значение «методологии филологической работы над текстом», необходимость в такой работе прежде всего и больше всего опираться на принцип «осмысленного подхода» к тексту, на филологический подход как на метод, питающий всякое лингвотекстологическое и «чисто» текстологическое исследование. Именно в глубоком, по возможности всестороннем филологическом анализе текста Винокур видел залог правильного прочтения текста (см. Винокур Г.О. Критика поэтического текста. 1927), а значит — и его обоснованных (культурно-исторически и с точки зрения стилистики, поэтики, лингвистики текста) истолкования и комментирования.

Отвечая сторонникам упомянутого мнения о бесполезности методологии в филологической работе над текстом, Г.О. Винокур писал: «...касательно бесполезности методологии замечу следующее: пусть и в самом деле филолог не справляется с методологическими выводами и проблемами; значит ли это, что он существенно свободен от указаний методологии? Практически ученый решает свои эмпирические задачи без справки в учебнике логики относительно того, что такое силлогизм. Логика не перестает, однако, от этого быть основанием всякого научного знания. У филологической критики текста есть своя логика»⁹⁵.

В сфере герменевтических исследований непосредственное отношение к лингвистической экспертизе имеет, как очевидно, интерпретация текста, одной из главных задач которой является раскрытие (и истолкование) понятийно-логической (идейно-эстетической) и эмоционально-экспрессивной стороны рассматриваемого текста на базе всестороннего филологического (лингвостилистического, лингвотекстологического, текстологического, историко-лингвистического, культурно-исторического) анализа его композиционно-речевой структуры.

Характеристика академиком В.В. Виноградовым интерпретации текста («...это по внутреннему существу своему работа сложная, тонкая, аналитическая и планомерная, кропотливая и динамическая...»⁹⁶ целиком может быть отнесена к сущности работы над текстом в ходе лингвистической экспертизы.

Говоря о принципах эвристики (атрибуции анонимных текстов) по отношению к явлениям художественной литературы XIX–XX вв., академик В.В. Виноградов подчеркивал, что «основным и главным в этой сфере «исследований» является глубокое и точное знание словесно-художественной системы индивидуального стиля писателя»⁹⁷. Соответственно при лингвистической экспертизе «спорных» текстов необходимо глубокое, доскональное и точное знание стилистической структуры современного русского литературного языка (в том числе жанрово-стилевых черт официально-делового, публицистического стилей, устной публичной речи и разговорной речи), современной речевой коммуникации во всех ее узуальных, дискурсных проявлениях, а также исключительно важен исторический подход к процессам современной языковой эволюции.

Непосредственная генетическая связь лингвистической экспертизы по юридическим и документационным спорам с герменевтикой, именно — с филологической интерпретацией текста — предъявляет строгие, жесткие требования к высокопрофессиональному уровню анализа предлагаемых для экспертных заключений текстов деловой, официально-документальной, газетно-публицистической прозы, электронных СМИ, публичных выступлений при соблюдении необходимой юридической корректности в отношении законодательных установлений в соответствующих областях права.

В заключение один совет учреждениям, принимающим запросы относительно проведения лингвистической экспертизы того или иного текста. Как показывают наблюдения над текстами таких запросов, в них встречаются формулировки, некорректные (мягко говоря) с лингвистической точки зрения⁹⁸. Поэтому для пользы дела было бы целесообразно «принимающей стороне» (если это возможно технически) вместе с запрашивающей стороной — в случае необходимости — вырабатывать окончательную редакцию вопросов, приемлемую с точки зрения лингвистов и вместе с тем полностью отвечающую юридической стороне поставленных вопросов.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1