Современная концепция функций знания

Признание человека субъектом истории означает, что познать можно только ту историю, которая сотворена человеком, будущее же еще не представляет собой сотворенной реальности, оно существует лишь как возможность истории, но не ее действительность. Будущее же творится через проекты, без них нет ни прошлой, ни будущей истории. Поэтому проекты не могут быть орудиями прогноза, прогноз как предвидение объективно заданного будущего невозможен, поскольку там нечего предвидеть.

К отрицательному выводу в отношении возможностей предвидения социального будущего приводят и другие соображения. В частности, И.В.Бестужев-Лада делает такой вывод на основе анализа прогнозов, используемых в обществе. По его мнению, социальный прогноз не является предвосхищением будущего, он представляет собой описание возможных проблем, с которыми может столкнуться общество, если будет стремиться к реализации каких- то целей. Он пишет, что цель прогнозного поиска – “выяснить, что произойдет, какие проблемы возникнут или назреют при сохранении существующих тенденций развития, то есть при условии, что сфера управления не выработает никаких решений, способных видоизменить неблагоприятные тенденции”¹. Однако видеть возможную проблему и само будущее, с его точки зрения, не одно и то же. “С точки зрения научного предвидения, – пишет он, – реальное будущее состояние социальных (т.е. в принципе управляемых) объектов принципиально непредсказуемо”.¹ К.Поппер также считает, что прогноз социального будущего невозможен, обосновывая это тем, что история людей зависит от их знаний. Но поскольку знания, которых достигут люди в будущем, предсказать нельзя, то невозможно предсказать и само будущее².

Таким образом, оказывается, что функции, приписываемые традиционной теорий онтологическим законам, не подтверждаются в сфере общественной жизни. Какие возможны выводы в данной ситуации? Чаще всего они заключаются в отрицании онтологических законов в обществе.

На наш взгляд, в современных условиях учение о социальных связях нуждается в глубокой корректировке по ряду аспектов. Общие социальные связи, как отмечалось, имеют в качестве условий желания людей, поэтому главная функция теоретического знания – не предсказательная, как это имеет место у знаний о природных законах, а расчетная. Знание законов обслуживает проектное знание, которое невыводимо из номологического, напротив, сами номологические обобщения основываются на проектных знаниях. Признание автономности проектного знания означает, что оно не является приложением экономического или социологического знания, напротив – последние обслуживают создание проектов.

Действительно, знание общих связей (как в их оптимальном, так и кризисном состоянии) в современных условиях является необходимым инструментом оптимизации различных видов деятельности (или их совокупности). Если традиционная теория делает акцент на обосновании наступления лучшего будущего, подчиняя жизнь людей этой надежде, то понимание общих связей как обеспечивающих средств требует внимания к настоящему, наличному бытию, которое может быть обустроенным или необустроенным, больным или здоровым на любом этапе. Знание социальных оптимальных связей представляет собой условие для организации оптимального состояния связей и деятельности людей, живущих здесь и теперь.

Известно, что в ХХ веке в Европе конкурировали несколько проектов общества: социалистический, национал-социалисти-ческий, гражданского общества. Эти варианты невыводимы из законов экономики или социологии, но в каждом из этих проектов могут использоваться и экономические, и социологические знания.

Из соотношения проектного управленческого знания с теоретическим неуправленческим социальным знанием следует, что первое не является приложением ни социологии, ни экономики. Собственно теоретическое управленческое знание автономно от экономического и социологического знания, поэтому теория управления должна быть особой научной дисциплиной.

Можно привести и другое обоснование данного вывода. Известно, что существует такая научная дисциплина, как политология, изучающая одну из систем социального управления – государственное управление. Но теория управления – более абстрактная дисциплина, нежели политология, поэтому логично предположить, что, если политология как конкретный раздел теории управления, является научной дисциплиной, то почему общая теория не может иметь такого статуса?

Третий аргумент заключается в том, что управление – это особая система деятельности и отношений, знание о которых не может быть выведено из других научных дисциплин, например, экономики, социологии, психологии. История управленческих знаний свидетельствует о том, что оно создавалось управленцами (Ф. Тейлор, А. Файоль), а не социологами или экономистами. Знания неуправленческих дисциплин используются в управлении не как заменяющие управленческое знание, а как инструмент оптимизации неуправленческих аспектов. Например, макроэкономические математические модели используются для оптимизации состояния национальной экономики, знания в области психологии – для оптимизации общечеловеческих отношений в коллективе.

Но что в таком случае выступает предметом теории управления в онтологическом аспекте? Мы уже показали, что управленческая гносеология описывает структуру управленческого знания. По нашему мнению, в онтологическом аспекте предметом теории управления является особый тип взаимодействия между людьми, основанный на властных отношениях, на особой форме разделения труда (управленческого и исполнительского), особых связях. Этот комплекс признаков и позволяет определить предмет теории социального управления.