Я решаю выйти на публику

Встреча с Лифтоном изменила мою жизнь. Вместо того, чтобы смотреть на себя и видеть бросившего колледж поэта без поэзии (я жестоко сожалел о тех четырех сотнях стихов, которые выбросил, когда присоединился к мунистам), бывшего члена культа, я увидел, что, возможно, для меня есть более высокая цель. В то время, хотя я уже не был мунистом, я все еще в какой-то мере думал в терминах черного и белого: хорошее против дурного, мы против них. Самый известный в мире эксперт по промыванию мозгов думает, что я могу сделать важный вклад, что то, что я пережил, может оказаться полезным для людей. К этому времени я начал посещать собрания обеспокоенных культами людей, на которых эта проблема оказала влияние, и ко мне подходили многие родители людей, оказавшихся у мунистов. Они спрашивали, не поговорю ли я с их детьми. Я согласился.

Именно тогда (в 1976 году) я серьезно начал предпринимать шаги к тому, чтобы стать профессиональным консультантом. Сначала у меня была работа, которая была выкроена по мне; тогда не было альтернативы насильственному депрограммированию. Я прошел небольшую подготовку в качестве консультанта ровесников в колледже до того, как присоединился к мунистам. Я сам был депрограммирован. Самым полезным из всего при разговорах с адептами было то, что я был мунистом высокого уровня и знал, чем живут приверженцы внутри и снаружи. Я занимался депрограммированием около года. В паре случаев, возможно, имело место похищение родителями или людьми, которых они наняли; большинство случаев происходило с членами, которые приехали домой погостить, и им не позволили уехать. Некоторые из этих случаев были делами о законном опекунстве, когда родители получали юридическую опеку над взрослым ребенком. Подобные законы об опекунстве сейчас не могут быть использованными в судах. По моему мнению, вполне вероятно, что юристы культов таким образом обработали законодателей, что эти законы прекратили существование.

К счастью, меня никогда не преследовали судебным порядком. Большинство моих случаев были успешными. Однако, я не был в восторге от стресса принудительного депрограммирования и хотел найти какой-нибудь другой способ помогать членам деструктивных культов.

После целого года пребывания на публике, читая лекции и давая телевизионные и радио интервью, я решил, что мне нужно снова выяснить, кто я такой. Я вернулся в колледж и бросил жизнь борца с культом. Я писал стихи, играл в баскетбол, ходил на свидания, стал добровольным консультантом в двух студенческих консультационных агентствах в Бостонском университете и снова вернулся к себе самому.

Однако, в течение этого времени Мун создавал новые и более крупные волны. В Конгрессе подкомитет палаты по международным отношениям провел длительное расследование относительно деятельности Корейского ЦРУ в Соединенных Штатах и других попыток корейских агентов повлиять на решения правительства Соединенных Штатов. Я согласился помочь расследованию, насколько это требовалось комитету, при условии, что они не попросят меня давать показания публично. Реально я не следил за расследованием “Кореягейта”, за исключением того, что читал случайную статью. Я был абсолютно уверен, что правительство разоблачит группу Муна и та будет уничтожена.

Окончательный отчет по расследованию включал в себя восьмидесятистраничный раздел по мунистам. (15). В отчете утверждалось, что организация Муна “систематически нарушала законы США по налогам, иммиграции, банковскому делу, валюте, и Акт о регистрации иностранных агентов, а также государственные и местные законы, касающиеся мошенничества в сфере благотворительности”. Он призывал выполняющие межагентурную задачу силы продолжить сбор свидетельств и преследовать по суду Муна и других лидеров Церкви Унификации за преступные нарушения закона. Республиканское меньшинство подкомитета включило свое собственное заявление, часть которого звучит так: “Трудно понять, почему соответствующие агентства исполнительной ветви до сих пор не предприняли никаких действий против противозаконной деятельности организации Муна”. Я едва подозревал, что события скоро вынудят меня занять более заметную позицию.

Доклад был выпущен 31 октября 1978 года. Через три недели калифорнийский конгрессмен Лео Дж. Райан, член расследования “Кореягейта”, был застрелен на взлетно-посадочной полосе близ Джонстауна, в Гайане, когда пытался помочь членам другого культа, Народного Храма, бежать от ужасов лагеря Джима Джонса. Я смотрел сводки новостей о девяти сотнях людей, которые были мертвы, потому что культовый лидер сошел с ума. Холод пронизывал мой позвоночник. Я до этого никогда не слышал о Народном Храме, но я полностью установил тождество с образом мыслей его членов. Я помнил, как слушал разглагольствования Муна перед нами и его вопрос о том, готовы ли мы следовать за ним до смерти. Я помнил, что слышал, как Мун говорил, что в случае, если Северная Корея нападет на Южную, он пошлет американских членов Церкви Унификации умирать на передовых линиях, чтобы вдохновить американцев еще на одну военную высадку в Азии.

Я проводил целые дни в раздумье о проблеме культа. Более, чем что-либо другое, резня в Джонстауне побудила меня вновь стать общественным активистом. Я принял несколько приглашений появиться на телевидении. Меня попросили выступить на публичных слушаниях о культах сенатора Роберта Доула на Капитолийском холме в 1979 году. Но в последний момент все приглашенные для разговора экс-культисты были исключены из программы. Данное слушание оказалось несчастьем.

После этого политическое влияние Муна начало расти. Когда Рональд Рейган стал президентом, контролируемые Муном группы начали обеспечивать денежными средствами политическое движение новых правых в Вашингтоне. Когда стало ясно, что федеральное правительство ничего не сделает с мунистами, я решил организоваться. Я создал группу, которая называлась “Бывшие члены против Муна” (Ex-Members Against Moon), позднее Экс-Мун Инкорпорейтед (Ex-Moon, Inc.). Я организовывал пресс-конференции, издавал ежемесячный информационный бюллетень и давал многочисленные интервью. Я раздумывал над организацией группы бывших членов из многих разных культов, но решил, что при наличии опубликованного расследования Конгресса для меня было бы эффективнее сфокусироваться на мунистах. Я подал запрос на основании Акта о свободе информации в Департамент обороны, спрашивая, почему компании Тонг Ил Индастриз, принадлежащей Муну, позволено производить американские винтовки М-16 в Корее, когда только у правительства Южной Кореи есть на это законное разрешение. Была ли организация Муна частью корейского правительства? Предоставил ли Департамент обороны ей благоприятное обращение? В запросе было отказано на том основании, что раскрытие информации, о котором я прошу, могло бы подвергнуть опасности безопасность Соединенных Штатов. До сего дня я не знаю правды.

Я знал, что больше не хочу заниматься депрограммированиями. Я должен был найти способ помогать людям выбираться из культов, который был бы менее травматичным и более дешевым и не нарушал бы закон. Я прочитал дюжины книг и тысячи страниц — все, до чего сумел добраться — о реформировании мышления, промывании мозгов, смене точки зрения, убеждении и рекрутировании и идеологической обработке ЦРУ. Следующей и наиболее важной сферой исследования была область гипноза.

В 1980 году я посещал семинар Ричарда Бэндлера по гипнозу, основывавшемуся на разработанной им совместно с Джоном Гриндером модели, названной нейролингвистическим программированием (NLP). То, что я узнал, произвело на меня впечатление, поскольку это давало мне возможность обращаться с методиками контроля сознания и бороться с ними. Я провел почти два года, изучая NLP со всеми, кто был занят его формулированием и представлением. Однажды я переехал в Санта-Круз, чтобы пройти обучение у Джона Гриндера. К этому времени я также влюбился и женился. Я вернулся в Массачусетс, когда моей жене Орит дали стипендию для работы по получению магистерской степени в Гарварде.

Однако я был обеспокоен этикой того, что казалось массовой рыночной кампанией по продвижению NLP в качестве инструмента усиления власти. Я в конечном итоге разорвал связь с Гриндером и начал изучать работы Мильтона Эриксона, Вирджинии Сатир и Грегори Бэйтсона (Milton Erickson, Virginia Satir, Gregory Bateson), на которых основывается NLP. Я узнал очень много о том, как функционирует мозг, а также о том, как более эффективно общаться с человеком. Эти исследования дали мне возможность двинуться дальше и применить то, что я знал, для оказания помощи людям, попавшим в ловушку культов. Я открыл, что можно проанализировать и создать модель процесса изменения, который имеет место, когда человек идет в культовую группу, а затем успешно ее покидает.

Какие личные факторы делают человека способным уйти от контролирующего сознание духа? Почему определенные виды воздействия успешны, а другие — нет? Что происходит с процессом мышления у людей, которые просто выходят из культов сами? Начали появляться модели. Я выяснил, что “ушедшими добровольно” были люди, имевшие возможность поддерживать контакт с людьми вне деструктивного культа. Было ясно, что если такие люди могли поддерживать связи с аутсайдерами, ценная информация, которая может изменить жизнь человека, способна проникнуть через контролируемые культом умственные стены.

Я знал, насколько важны были для меня слезы отца. Еще более важно, как я понял, было то, что он был в состоянии пригласить меня взглянуть на себя с его позиции и пересмотреть свою информацию с его точки зрения. Анализируя собственный опыт, я осознал, что больше всего мне помог внутренний голос и собственный опыт из первых рук, похороненный под всеми останавливающими мышление ритуалами разговора нараспев и молитвы и подавлением эмоций. Там внизу мое реальное “я” не было мертвым. Возможно, оно было связано и ему заткнули рот, но я был очень даже жив. Несчастный случай и депрограммирование помогли физически и психологически перевести меня в такое место, где я был в состоянии войти в соприкосновение с самим собой. В самом деле, именно мои идеалы и собственная фантазия завлекли меня к мунистам. Эти идеалы, в конечном счете, дали мне возможность выйти и публично обвинить культовый контроль сознания.

После получения степени магистра по консультационной психологии в Кембриджском колледже в 1985 году я начал новую фазу жизни. Занимаясь практикой в области психотерапии и публичной просветительской деятельностью, я также работал как национальный координатор FOCUS, группы поддержки бывших членов культа, которые хотели помочь друг другу. Кроме этого, я работал над тем, чтобы повысить общественную озабоченность тем фактом, что проблема деструктивных культов не исчезла в связи с тем, что идеалистическая молодежь 1970-х годов превратилась в молодых профессионалов 1980-х годов. Деструктивные культы охотятся на многие различные типы людей и приобретают намного больше членов, как я покажу.

Однако, в то же время, как деструктивные культы продолжают расти, то же происходит и с нашим пониманием процесса неэтичного контроля сознания. Сфера консультирования о выходе расширяется по мере того, как психотерапевты, социальные работники, врачи, юристы и люди всех слоев общества осознают динамику контроля сознания. Существуют некие основные способы определения деструктивных групп, защиты от контроля сознания и помощи другим в том, чтобы освободиться от их влияния. Данная книга именно для того и предназначена, чтобы дать вам ключи к этому знанию.